Рето вспомнил ставший для него родным Слайшцайнльен. Как холодный снег таял, оставляя на изрытом асфальте ледяные ручейки. Он стоял посреди улицы, утопая в бесконечной темноте, лишь слегка прорезаемой теплым фонарным светом. Прошедший день тогда оставил воспоминания о сумасшедших разговорах, копании в себе, слезах, алкоголе и дешевых сигаретах. Ах да, сигареты. Рето не понравилось это дело, и он бросить курить, даже особо и не начиная. Иногда они манили Рето своими обещаниями о безмятежности. Рето помнит, как в тот день касался своих мокрых волос, а ледяные капли дождя продолжали падать, слегка нарушая тишину умершего ночью города.
В эти минуты в наушниках Рето услышал, как снова заиграла та мрачная пьеса.
В глубоких снах наши тени исполняют самый медленный вальс, едва уловимый дрожанием замерзшего ветра. В этих самых глубоких и темных снах мы слышим последние песни наших покрытых безымянным пеплом встреч. В самые невыносимые и окаймленные бездной дни твоя тень вновь ускользает из театра, оставив меня на сцене моего представления, моей жизни. Ты вновь ускользаешь. А я остаюсь. С надеждами снова станцевать этот вальс с тенью. И тени вновь окружат меня. Срывая маски. Срывая кожу. Срывая занавес. Для очередного мертвого вальса. Для очередной самой медленной и меланхоличной встречи. Твоя судьба ждет тебя.
Свою жизнь Рето всегда называл «истерическим смехом». Сначала защитной реакцией ему хочется безудержно ржать над происходящим безумием и чернухой, которые идут за ним по пятам. Однако по мере осознания того, что происходит, смех становится выдавленным, идущим в ногу с накатывающей печалью. Так и сейчас Рето шел с ощущением безнадеги. Былая воинственность и хладнокровность, к которой он стремился, сдавалась под гнетом событий. Иногда у него даже проскакивала мысль: а не стоило ли ему вернуться с Мерзго? Домой.
Чуть вдалеке метель, наконец, прорезал яркий костер. Длинные языки пламени плясали меж валунов. Появились едва различимая мелодия от какого-то музыкального инструмента и веселые разговоры. «Мы возьмем этот домишко без единого выстрела!» высказался кто-то из отряда. «Тихо, заткнула всех Сольвеиг, не попадайтесь на глаза гхускам». Воины положили руки на топоры и, нервно озираясь, двинулись вперед. «Хеймерик, Харграт, Вальма, Даэрим, говорила в гарнитуру Сольвеиг, как там у вас ситуация?». Рето вытащил нож и крепко сжал его в руке. Сегодня врагом будет уже не беспомощный старик.
Пригнувшись, скельсерриды перешли на бег и разделились. Каждый подбежал к отдельному валуну и скрылся за ним. Рето укрылся за ближайшим камнем и уставился на Сольвеиг, ожидая сигнала об атаке. Когда все воины достали оружие и приготовились, Сольвеиг подняла руку и включила фонарь на полную мощность. Свет фонаря прорезал метель, как маяк ночную мглу. Первая Всадница дала отмашку, и все ринулись в бой. Рето выскочил из-за камня и устремился к костру настолько быстро, насколько позволяет глубокий снег. На этот раз никто не издавала воинственных кличей. Рето видел, как скельсерриды в первых рядах подбегают к костру и останавливаются, судорожно озираясь. Что происходит?
Когда Рето добрался до костра, он увидел, что здесь никого нет. Только магнитофон стоит, на котором играет какая-то тошнотворная мелодия, иногда прерываемая разговорами о моде, полезных продуктах и современном обществе. «Ну и какого хуя?» спросил кто-то из бойцов. Через несколько мгновений кровь залила лицо Рето. Стоящий перед ним скельсеррид с пробитой пулей головой рухнул наземь. «Засада!» послышались крики повсюду. «В укрытие! Достать огнестрел!» кричала Сольвеиг. Началась пальба. Рето нырнул к ближайшему валуну, но казалось, что пули летят отовсюду. Скельсерриды начали стрелять в ответ, но Рето казалось, что они просто стреляют наугад. Парень достал пистолет-пулемет и собрался с духом.
Рето выглянул из-за камня и сконцентрировался на противнике. «Огонь затушите!» кричала Сольвеиг. Рето увидел несколько вспышек от выстрелов и дал очередь по позициям противника. Позади себя Рето слышал крики раненых родичей.
Ты их видишь, парень? Услышал рядом Рето незнакомый голос.
Рето повернулся и увидел рядом с собой незнакомого ему воина.
Да, я вижу вспышки. Рето указал пальцем.
Супер, тогда сожги этих ублюдков. Скельсеррид передал Рето несколько зажигательных гранат синего цвета.
Пули то и дело свистели рядом или крошили камни, за которыми сидели воины. Рето прилип к укрытию, ему казалось, что он не сможет больше выглянуть. Соберись. Соберись! На кону десяток жизней. Рето взял себя в руки и, выглянув из-за укрытия, встал во весь рост и метнул зажигательную гранату в сторону противника. Через некоторое время послышался хлопок, а после негокрики, прорезающие беспокойный ветер. Эти особенные гранаты начинены таким сраньем, что даже снег не потушит пламя. В Мреннемирде такое вооружение уже давно запрещено, но скельсерридам нет дела до законов гхусков. С других сторон послышались еще хлопки. Отряд Сольвеиг закидывал противника смертоносными гранатами. Через время выстрелы со стороны противника прекратились, и скельсерриды рискнули двинуться на позиции врага. Рето аккуратно шел вместе с тем же незнакомым ему воином. Огонь от гранаты горел даже на снегу. Рето увидел обгорелые до костей трупы. Теперь даже не было понятно, солдаты ли это, или какая-то частная охранная компания. Не то, что бы Рето это особо интересовало, но все же нужно знать, насколько сильного противника можно записать на свой счет. Вдалеке все еще слышались выстрелы, а значит другие отряды тоже попали в засады.
Через двадцать минут все было кончено. Скельсерриды считали потери и собирали раненых. Вожди вместе с небольшим штурмовым отрядом уверенно двигались к приюту. Рето шел с ними.
Что, черт возьми, произошло, откуда эти драные псы узнали о том, что мы, блять, придем?! Орал Харграт. Даэрим! Даэрим! Тебя что, жопа ты козлиная, увидели?!
Да никто меня не видел, идиот! Хрипло кричал в ответ Даэрим. Ты думаешь, эти тупые гхуски бы вообще хоть о чем-то догадались, если бы даже увидели меня!
Ну как видишь, блять, нас только что очень здорово отодрали в задницу!
Заткнитесь, оба! Вспылила Сольвеиг. Сорвите всю свою злость на тех, кто сидит в приюте, а не на родичах!
И будьте предельно осторожны. Спокойно говорил в гарнитуру Хеймерик. Сольвеиг, раз о нас знают, то в приюте, скорее всего, стоит ожидать еще одной засады.
Знаю.
Высокое овальное бетонное здание, с трудом отличимое от скалы, угрюмо стояло на отвесной скале. На нем не было каких-то украшений или орнаментов. Рето вообще не понимал, как в таком сером отвратительном здании можно найти покой. С другой стороны, там тепло. И там есть горящая пища и напитки. Небольшой отряд подошел к массивным железным дверям, пока остальные скельсерриды собирали убитых и оказывали первую помощь раненым. Воины достали пистолеты-пулеметы и трофейные автоматы «Мильненд». Хеймерик резко открыл дверь, и Сольвеиг первая ворвалась внутрь, а Рето прямо за ней.
Внутренняя отделка приюта ничем не отличалась от внешней: бетонные стены, бетонный пол, бетонный потолок. За массивными деревянными столами беспечно сидели люди, мунгудирцы, бранафьякты. Даже несколько летекьярцев было. Два полупьяных охранника сидели у двери и играли в карты. Тусклый свет висящей на проводе лампы освещал это печальное, но необъяснимо уютное место. Здесь было очень тепло и пахло пряным вином. Рето бросил усталый взгляд на владелицу приюта: пухлую свергтдирку с очень доброжелательной и теплой улыбкой. Хотя эта улыбка пропала уже через несколько секунд, когда женщина осознала, кто вошел в помещение.
Слева находилась деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Молодая пара, одетая в яркую альпинистскую одежду, замерла на ней, увидев вошедших бледных верзил. Неужели никто и вправду не знает здесь, что пришли скельсерриды? Почему они так удивляются и беспечно отдыхают здесь перед неминуемой угрозой? Неужели никто из внешней охраны приюта не сообщил о приходе скельсерридов?
Сольвеиг взяла одного сидящего охранника за голову и одним ударом об стол проломила ему череп. По столу разливалась темно-красная кровь. Второй охранник упал со стула и отполз подальше, уставившись на Сольвеиг стеклянными глазами. Оба пистолета охраны лежали на столе. Здесь даже нет вооруженных. Послышались крики и плач. Многие просто замерли в ужасе. Рето уже много раз видел подобную картину. В деревнях. «У вас сегодня херовый день», сказала Сольвеиг на человеческом толпе.