Однако ответ Инструктора ее немного озадачил.
А ты? спросил он. Ты-то сейчас своих прыгунов отработаешь, и все, свалишь куда повыше, с семьей увидишьсяи гори оно. А Савелию с его набором как-то жить там, на земле, надо. А как ему жить-то?
Ничего, уж как-нибудь справится!
Слушай, ты мне истерить прекращай, нам всемв смысле и тебе и мнеочень, знаешь ли, выгодно, что его машина сбила.
Выгодно? Почему? искренне удивилась Карина.
Ну а как? У тебя один остался, а если бы Савелия машина не сбила, он бы точно в течение недели все равно прыгнул бы. Хорошо, не точно. Но с вероятностью процентов пятьдесят, а это значиттебе двоих пришлось бы спасать, и двоих на этой крыше народ нынче с крыши нечасто прыгает, все больше таблетки Зависли бы с тобой тут еще бог его знает на сколько времени.
Что значитзависли? А ты тут при чем?
Инструктор понял, что брякнул лишнее, но ему стало лень выдумывать легенду:
При том! Пока ты семерых не отработаешь, я тут тоже прилип тебя караулить. Мне эклеры эти уже знаешь где?!
Карина внимательно на него посмотрела:
Тебя чего, тоже наказали, получается?
Чего это сразу «наказали»? обиженно уточнил любитель эклеров. Задание дали. Ты вот своего мужа с детьми увидеть хочешь?
Хочу, не понимая связи, ответила Карина.
Вот и я кое-чего хочу. Вид у Инструктора был как у ребенка, которого не пустили в Диснейленд.
Чего?
Только не надо смеяться.
Мне не до смеха.
Я хочу узнать, кто убил Кеннеди. Мне обещали сказать.
Карина упала в тяжелый фейспалм.
Ты чего, дурак? Какой Кеннеди? Тебе не по хрену?
Нет. Я, считай, из-за него умер, поделился своим прошлым Инструктор.
Поясни и извини, что я на «ты». Просто выбесили вы меня все.
Да не проблема. Я, вообще, из Штатов, там все на «ты». Я журналист-исследователь, писал книгу про Кеннеди, полжизни вопрос изучал, выпустил в итоге свою работуа ее разнесли в пух и прах. Критики. А когда я писал, соцсетей не придумали еще, и мне негде было ответить, да и тем, кому понравилось, тоже некуда было написать. Раньше же хейт направляли в одну сторону, понимаешь? Ну я и умер от сердечного приступа после месячного запоя. Глупо, но как есть. Вот я тут немного продвинулся по карьерной лестнице, обещали сказать Я без этой правды спать не могу.
Карина этот каминг-аут восприняла своеобразно:
То есть, пока я не отработаю, ты тут как привязанный?
Вроде того. Инструктор попросил еще кофе.
Карина замолчала, пытаясь осознать только что услышанное. Потом вдохнула, собралась и озвучила требования властям от террористов:
Тогда возвращай Савелия. Иначе я вообще перестану их уговаривать. Понятно? Связывайся со своими, мантру читайв общем, как хочешь.
Инструктор опешил:
Что значитперестанешь?! Ты должна!
Никому я ничего не должна, спокойно ответила Карина. Свобода воли. Основа мироздания. Вечность буду в этом кафе с тобой сидеть, вечность с эклерами! Как тебе? Прыщами покроешься адскими и про Кеннеди не узнаешь! Карина откусила большой кусок от эклера.
Настало время Инструктора озадачиться. Однако он заподозрил подопечную в блефе:
То есть ты готова из-за Савелия своих не увидеть? Ты чего, меня на понт берешь?
Возможно, когда Карина начинала говорить, она и вправду блефовала, но как это часто бывает с россиянами, в процессе спора появляется решимость идти до самого конца, даже если и плана такого не было.
Готова! сказала она. Не из-за Савелия, а потому, что несправедливо так, понятно? А если все несправедливо, то зачем все? Оживляй.
Инструктор помрачнел и окончательно растерял всю свою ленивую чванливость.
Да не могу я его оживить, грустно сказал Инструктор.
А кто может?!
Никто. Здесьникто.
Но меня-то оживляете каждый раз!
Реально-то мы тебя оживить не можем. Это спецэффект, считай. Так все устроено, что ни я, ни начальство, ни даже Бог смерть отыграть назад не может. Я тоже, если честно, разочаровался в системе. Некоторых людей очень жалко. Вот так.
Карина всю свою короткую жизнь отличалась тем, что не сдавалась. Кроме одного раза, как вы уже поняли.
Ты сказалздесь никто. А там? Там кто-то может?
Врач может, если успеет и руки не из жопы. В смысле врач скорой.
А скорая едет?!
Ты же сказала, что из-за него скорая приедет. Вот она и едет, в пробке застряла.
Ну хотя бы с пробкой ты можешь помочь?!
Инструктор огляделся по сторонам:
Ты только меня не сдавай. Я научился тут светофоры блокировать. Иногда красный свет минут десять держу и слушаю, как люди власть ругают. Мелочь, а приятно. Это же явласть, получается.
Что у тебя в голове Врубай скорой зеленый, короче.
Инструктор тыкнул что-то в компьютере:
Едет.
Молодец. Слушай, а в скорой хороший врач?
А я знаю? Сейчас хороших врачейднем с огнем, одни блогеры везде, даже среди врачей.
Не поспоришь. Тебя как зовут, вообще?
В последней жизни звали Джеффри.
Джеффри, ты молиться умеешь?
А что? Вроде да. Тренинг проходил тут.
Вот и молись. Молись, чтобы он был врачом больше, чем блогером! Иначея тебе слово даюмы здесь навсегда останемся. Я, ты и эклеры.
Хорошо. Я попробую. Ты тоже давай. Никогда не знаешь, чей звонок примет колл-центр.
Очень смешно!
Прошло минут пять. Неожиданно Инструктор просиял:
Слушай, ну твой Савелий прям феерически невезучий персонаж.
Что такое?
Весь переломался вдобавок ко всему своему набору и выжил. Выжил! Лузерон и есть лузер.
Карина улыбнулась, обняла Джеффри и с какой-то особой теплотой сказала:
Сам ты лузер. Может, ему в больнице язву поправят, медсестра какая приласкает, родители его наконец в себя придут, поймут, что нельзя так с сыном. Короче, слава Богу, что он выжил!
Джеффри буркнул:
Врачу слава, вообще-то. Хотя и Богу, конечно, тожеон же врачей придумал. А знаешь Неслучайно он под машину попал Он теперь месяц под присмотром, с крыши уже не прыгнуть. Значит, один нам остался!
Один. Слушай, а все-таки: почему мне каждый раз так страшно прыгать? Ведь знаю же, что это, как ты сказал спецэффект, а все равно такая жуть
Джеффри поставил чашку с кофе на стол и сказал неожиданно холодно, если не зло:
Чтобы ты на все жизни будущие запомнила, что нельзя так. А ты думаешь, почему некоторые люди так высоты боятся? Помнят.
Логично. Я запомню.
Джеффри улыбнулся и сразу потеплел:
Так, ну ладно, давай угощу тебя еще одним эклером, ты же Савелию все свои суточные отдала.
Давай, Джеффри, а чего вы тут на суточных экономите-то?
Вот не порти мне настроение, а!
Из больницы Савелий не вернулся.
Остался завхозом, потом дорос до начальника столовой и вскоре стал самым любимым человеком в этом так завязанном на любовь учреждении.
Track 2 / Хейт
Врач-реаниматолог вышел в коридор, в котором сидела абсолютно безжизненная София Истомина, акционер крупного холдинга с состоянием в пару сотен миллионов долларов, которая была готова отдать их все за то, чтобы услышать от доктора нужные слова.
Услышала:
Вытащили. Жить будет, Софья Алексеевна, но вы понимаете, что попытка суицида в тринадцать лет на ровном месте не происходит, надо разбираться.
Соня холодно сказала:
Я разберусь. Аркадий Борисович, я вам пожизненно должна. Приеду на следующей неделе, и вы поймете, что это значит. Можно я к дочери зайду?
Давайте через часа три, хорошо?
Да, конечно, я пока разбираться начну и вернусь.
Удачи вам, сказал доктор.
Судя по всему, он понимал, что означало слово «разберусь».
Соня удивилась, что неимоверное счастье, которое водопадом обрушилось на нее после новости о живой дочери, так же мгновенно заместилось неумолимым желанием устроить ветхозаветную месть всем, кто довел Майю до этого шага. Энергия быстро меняет свой знак, оставаясь в том же потенциале.
Она вышла из больницы и села на скамейке рядом с зареванной девочкой, которая, боясь поднять глаза, дрожащими губами прошептала: