Лёша снимал квартиру вместе с партнёром по бизнесу. И вообще с трудом отделял личное и рабочее. Его телефон звонил в любое время суток. По утрам, ещё толком не открыв глаза, он спускал руку с кровати и пытался нащупать под ней крышку ноутбука. Но какое это имеет значение, если на свидание тебя зовут не в пиццерию, а в Юрьев-Польский, смотреть на храм домонгольской эпохи?
Лена, ну разве это не чудо? Видишь резного слона над воротами? У него заячьи уши. Всё потому что зодчий никогда не видел слонов. Слышал, что у них большие уши, а какие именноне знал.
Конечно, чудо. Рядом с ним оживали камни. Что уж говорить про Ленино сердце. Через год дела пошли в гору. Он стал ещё чаще пропадать в бюро. Появились какие-то связи с Берлином, потом с Лондоном. Лёша говорил, что мечтает покорить мир и плюнуть в историю. Или хотя бы в лица тем людям, которые построили театр Et Cetera. А Лена мечтала вместе ездить в отпуск и засыпать в обнимку.
Лёша позвонил уже за полночь.
Ну, кажется, ты готова, он произнёс это торжественно, с лёгким придыханием. Лена понятия не имела, к чему.
Ты хочешь посвятить меня в масоны?
Всё гораздо серьёзнее, Лена.
Уж и не знаю, что думать.
Пора тебе познакомиться с мамой.
Приехали. Нет, Лена, конечно, ждала этого момента. В конце концов, знакомство означало переход в новый регистр отношений. Но, положа руку на сердце, предпочла бы масонов. Лёшины родители давно развелись. Отец, физик, эмигрировал в Японию, когда Лёше было пять. Мать давала частные уроки французского.
Я заеду в субботу, около четырёх. Будь готова.
Угу.
Слушай. Мне как-то неловко просить. Сделай хороший маникюр, ладно? Какой-нибудь нейтральный цвет.
Ну, если это входной билет в твою семью
Звучит, конечно, тупо. Но мама всегда смотрит на руки.
Не переживай. У моей тоже полно тараканов.
Одна мысль об ответном знакомстве вызывала ползучую панику.
С самого утра Лену мутило, ничего не лезло в рот. Она перерыла гардероб, чтобы выглядеть непринужденно, но эффектно. Поругалась с Макаромна всех тёмных вещах серебрилась его шерсть. В конце концов выбрала светло-зелёный балахон из плотного льна. Он отлично подойдёт к ногтям цвета пыльной розы. Достала шерстяное пальто. С половины четвёртого кружила по комнате, боясь измять наряд. Но в назначенный час никто не приехал. Время, как жвачка, залипало на каждой минуте. Лена не выпускала телефон из рук. Через десять минут попыталась дозвониться до Лёшибезуспешно. Может, он за рулём? Но и через полчаса ни ответа, ни привета. Лена уже подвинула стул, чтобы наконец-то сесть и выпить траурный стакан кока-колы, заложив первые складки на платье, но телефон неожиданно дрогнул. Дружок, у меня нарисовалась встреча. Очень важная. Мама тебя ждёт. Я буду позже. Лови адрес. Час от часу не легче. Лена собрала всю волю в кулак и заказала такси.
Лёшина мама жила на Смоленской, в доме XIX века с эркерными окнами и четырёхметровыми потолками. Рядом с церковью Святого Власия на Козьем болоте.
Лена медленно поднималась по лестнице, разглядывая пальмы в кадках, но сердце всё равно сменило темп с анданте на аллегро. Маргарита Ивановна встретила её у порога и поцеловала в щёку:
А, Леночка? Заходите, заходите.
В квартире царил дружелюбный сумрак. Тёмные гардины из синего бархата ограждали жилище от всего, что творилось за окнами. В центре комнаты проступил круглый стол с ножками в виде Кома-ину, мифических собакольвов. В углу Лена разглядела фото-триптихполуголый младенец, первоклассник ростом с букет гладиолусов, студент в конфедератке. Очевидно, Лёша. Она украдкой набрала послание: Ты скоро?
Вы садитесь за стол, не стесняйтесь, Маргарита Ивановна, не отрываясь, смотрела на Лену, Алёша так быстро всё решил. Насчёт нашей встречи. Уж не знаю, к чему такая спешка.
Её взгляд уперся в Ленин живот под балахоном. Платье явно включало зелёный свет для сомнительных интерпретаций. Лена инстинктивно положила руки на талию, натянув ткань по фигуре. Потом вспомнила, что захватила с собой коробку трюфелей. Хозяйка сдержанно кивнула и убрала её в сервант. Краем глаза Лена заметила, что там уже лежит штук двадцать таких коробок.
На стенах рябили абстракции и портреты. Человек на одном из них показался Лене знакомымво фраке, с шёлковым бантом вокруг шеи и поворотом головы на три четверти.
О, скажите, а это ведь Шаляпин?
Маргарита Ивановна вскинула тонкую подведённую бровь.
Нет, Леночка, это мой прадед.
Извините, очень похож, Лена стушевалась.
У Маргариты Ивановны были пепельные волосы, собранные сзади шпильками, на всех пальцах, кроме мизинцев, по кольцу и такой же нос с горбинкой, как у Лёши. Помада нанесена с геометрической точностью, не смея и на миллиметр вырваться за линию губ. Лена случайно опустила взгляд на свои ноги и тут же по-балетному подогнула стопуот носка на колготках потянулась перепончатая стрелка. Телефон по-прежнему молчал.
Маргарита Ивановна начала морщиться и с силой тереть глаза. А потом небрежно покашливать в кулак.
Простите, Алёша вас не предупредил?
Не знаю даже, о чём.
А в голове мелькнулонеужели дело в маникюре?
У меня аллергия на духи.
Лена подскочила с места, готовая бежать на лестничную клетку.
Я не знала. Извините, я тогда в другой раз как жаль, я правда не знала.
О, нет, нет. Я выпью таблетку. Не беспокойтесь.
Она степенно поднялась и вышла в коридор. Лена отправила Лёше еще один сигнал бедствия. Но снова вхолостую. Зато Маргарита Ивановна вернулась с шампанским. Запотевшая Вдова Клико могла легко поправить дело.
У меня все воспитанники знаютко мне ароматов не надеваем. Но вы могли забыть. Это нестрашно.
Но ваш сын не говорил мне
Маргарита Ивановна её перебила.
Вам шампанское, надеюсь, можно?
Да-да. С удовольствием.
Вот. Ученики подарили.
Лена всерьёз разозлилась на Лёшу. Даже Форт Боярд это командная игра. Тут ещё вопрос, что прощесунуть голову в ящик с пауками или понравиться его матери.
Ну а теперь, Леночка, расскажите мне про свою семью.
Ей пришлось вспомнить всех родственников до четвёртого колена. Через полчаса хозяйка достала с полки свой семейный альбом и позвала Лену на диван.
А вот это Алёше семь лет, он здесь выиграл конкурс Золотой голос санатория «Смена». Вот здесь мы всей семьёйв Индии. А вот это я в детстве.
На фотографии маленькая девочка лет десяти, приподняв юбку двумя щипками, стояла на фоне площади Гран-Плас в Брюсселе.
Мой отец был дипломатом, мы таскались за ним по разным странам, пока мне не исполнилось пятнадцать.
У вас, похоже, было очень счастливое детство.
Это каторга, а не детство. Ты всё время заперт на территории посольства и не можешь никуда выйти без ведома родителей. В твоём классе учатся три человека, и те казахи.
Лена представляла каторгу по-другому. Первый раз она попала за границу уже студенткой. И даже разбитая Польша показалась ей раем.
А как же дух европейской свободы, демократии? Вы так рано его узнали.
Милая, да что там свобода и демократия. Европаэто йогурт на завтрак. Вот чего действительно не было в Союзе.
После заграничных фотографий Лена заметила старую карточку, на которой три человека в кирзовых сапогах обнимали друг друга за плечи и улыбались. А на фото подпись: Отдыхающие. Евпатория, сентябрь 1941 года.
Кто это?
Мой дед. Вот здесь, в центре.
А кем он был?
Генералом.
Лена как будто невзначай посмотрела на часы.
О, вам уже пора? Очень жаль.
Да, жаль. Только Лёша до сих пор не приехал.
У него важные дела, вы должны понимать.
Но Лена не хотела этого понимать. По пути в прихожую она остановилась у серванта. Целую полку занял спичечный городок. Многоярусные башни, затейливые терема, мельницы, мосты и мостки.
Это Алёша для меня склеил. В девять лет. И сказалкогда я вырасту, построю для тебя настоящий.
Лена улыбнулась.
Это впечатляет. Я и половины не смогла бы придумать.
Да, талант не брови. Если нетне нарисуешь.
Настроение окончательно испортилось. Лена, подгибая носок, залезла в ботинки.