"И в кого бедняжка такой неудачливой уродилась?" сокрушался про себя царь"И мать ее, покойница, до того пригожая была, да и я вроде не плох. За что ей судьба такая горькая выпала? Одно утешение, что ни Змей Горыныч, ни Кощей Бессмертный на дочку мою не позарятся, а то ведь бывали случаи" А Марья-царевна, казалось, нисколько не задумывалась о своем будущем, а иногда даже ласково говорила отцу: "Не печалься обо мне, батюшка! Мне и в родном доме славно живется, не хочу я замуж на чужбину, не хочу с тобой расставаться! Ведь и тебе без меня грустно станет."
Но царя, кроме заботы о Марьюшке, еще одна дума покоя и сна лишалана кого он царство оставит? Бог не послал им с женою сына, не вымолили себе утешения к старости. Уж и так думал царь, и эдак, ночи не спал Можно, конечно, выдать дочку за простого человека, но царская гордость восставала противи отец его был царем, и дед, и прадед. А теперь получается, надо отдать государство в руки неизвестно кому, чтобы прахом все пошло? Все, долгими трудами устроенное? Нет, добром такое безрассудство не кончится! И за примером недалеко ходитьвон, в соседнем царстве Емеля. Даром, что простой мужик, а как на печи во дворец въехал, так и молодая жена, и сам царь с царицею "по половице ходят", слово лишнее вымолвить боятсяне прогневать бы зятя. Ведь неизвестно, что он по-щучьему велению еще учудить может!
А окрестные царевичи и дальние принцы все с большим норовом. Хотят взять в жены непременно красавицу, чтобы друг перед другом похваляться. Уж царь в приданое сразу пол-царства посулил, но и на него не нашлось охотников. И то сказать, земля в этих краях скуднаялеса да болота и от больших торговых путей далеко. Глушь, одним словом, дальше только лешии да кикиморы по чащобам озоруют. И ведь не за всякого ведь со спокойным сердцем дочь отдашь. Надо, чтобы у молодых все по-доброму было. И болела у отца душа за любимую Марьюшку, и жизнь была не в радость. А как представит, что и внуков не доведется ему на коленях понянчить, так стариковские слезы на бороду и закапают
* * *
А на другом краю земли, в другом государстве, у тамошнего царя с царицей было три сына. И все, как на подборкрасивые да ладные. Пришло время их женить, а они ни к кому свататься не хотят, ни одна царевна или принцесса им не хороша. Никого себе выбрать не желают, такие гордецы. Крепко осерчал тогда царь: "Долго вы, сыновья, мое терпение испытывали, и кончилось оно! Слушайте теперь не отцовскую, а царскую мою волювозьмите луки тугие да стрелы острые, поезжайте в чисто поле и пустите их наугад на четыре стороны. На чей двор стрела упадеттам и суженая ваша. И без невест во дворец не смейте возвращаться! А ежели кто вздумает мне перечить, лишу родительского благословения и наследства, прогоню с глаз долой!»
Не осмелились царевичи отцу возразить, никогда его в таком гневе не видели и оробели. Что ж, делать нечего, выехали они в широкое поле и пустили стрелы в разные стороны. Потом крепко обнялись, попрощались друг с другом, сели на добрых своих коней и отправились по белу свету судьбу искать Куда стрелы привели двух старших сыновейпро то неведомо. А младшему Ивану-царевичу долго пришлось плутать и наконец нашел он свою стрелу в дальнем болоте. Лежала она на мшистой кочке, а рядом сидела лягушка и так смотрела на Ивана, будто лишь его дожидалась. Изумился царевич, невольно попятился А лягушка вдруг заговорила с ним человеческим голосом, стала рассказывать про свое несчастьезлое заклятье колдуна, превратившего красну девицу в лягушку. И еще уверяла, что никогда царевич не пожалеет, если возьмет ее в жены. Но прочь убежал Иван, не оглядываясь. Пуще отцовского гнева испугался он людских насмешек, слыханное ли делоему, царскому сыну пойти под венец с такой невестой! А может, это нечисть болотная так морочит, хочет его обвести?
Закручинился он, но ничего не поделаешь Стал думать и гадать, как же ему теперь быть? Домой вернуться не посмел. Проницателен был царь, сразу понял бы: сын в глаза его обманывает, говоря, что не нашел свою стрелу. И все равно, как грозился, прочь из дома выгонит. Поехал тогда Иван-царевич, куда глаза глядят, сам не зная, на что надеясь. Долго странствовал он в чужих землях Уж и лето прошло, задули холодные ветры. Истрепалось в пути богатое платье, сносились сафьяновые сапоги, давно сменял он на хлеб серебряную уздечку, и не раз уносил его верный конь от лихих разбойников. Негде ему было преклонить свою бедную голову и уж не чаял он пережить лютую зиму. Дня теперь не проходило, чтобы не вспомнил Иван-царевич про чудесную лягушку и свою винуда где ж ее искать, как грех избыть? Убегал-то он без оглядки, себя не помня. Чуть в болоте не увяз, только б не видеть, как безутешно она заплакала над его стрелой.
Наконец, дорога привела его в те края, где жил вдовый царь со своей Марьюшкой. И услыхал Иван от здешних людей, что никак не сыщется достойный жених для их царевны. Тогда, помолясь усердно, отправился Иван-царевич прямо во дворец, поклонился царю в ноги, открыл свое имя и рассказал, что ищет по грозной воле отца свою суженую. И про стрелу, которую не смог нигде отыскать и долг свой не исполнил Царь от души ему поверил и просил Ивана быть дорогим гостем, пожить у них, сколько пожелает. А Марья-царевна, бывшая тут же со своим рукодельем, не сводила с него восхищенных глаз. И до того он пришелся ей по сердцу, что она разрумянилась и даже похорошела. А он в скитаниях так натерпелся, что о лучшей доле и мечтать не смел. Царь не мог поверить своему счастью, что и дочка наконец пристроена, и у него гора с плеч! Послали, не мешкая, к дальнему царю гонца с письмом от сына, в котором он просил отцовского благословения, и вскоре сыграли веселую свадьбу.
* * *
Стали они жить да поживать в мире и полном меж собой согласиицарь все не мог на молодых нарадоваться. А уж когда родилась внучка, устроил настоящий пир горой! Такая радость ему и утешение на старости лет. А Бог даст, еще и внука дождется. Все устроилось так ладно, что и мечтать больше не о чем. Сбылось все-все, как Марьюшка еще в детстве загадала Лишь иногда печалило, что ее милый Ванюша не торопится навестить своего отца и представить ему невестку, как у людей исстари заведено.
«Будто в ссоре они или он опасается чего? То ему жара помешала, то осенняя распутица Скажет только: "После, Марьюшка, не время сейчас." Или делами отговоритсяа какие у него дела? Все ведь наперечет. Но куда хуже, если сядет у окна и скучает, за день словечка не вымолвит. Хорошо, я всегда рядышком! Спою ему ласково, русые кудри можжевеловым гребешком расчешусила в нем целебная. Да поднесу пряного сбитню. Он лицом и помягчеет, снова развеселится.
Иной раз думаюпусть бы Ванюша на охоту отправился, все ж развлечение, но нет Душа, говорит, не лежит. Свой лук и стрелы еще до свадьбы в оружейный сундук запрятал. Даже батюшка, уж на что стар, а и то, по свежей пороше, когда егеря зайцев спугнут, велит седлать Каурого и едет посмотреть охоту. Я иной раз ему пеняюне грешно ли им ради потехи губить невинных зверюшек? Хотя, правду сказать, перепела с брусничным взваром очень хороши! Да и сама от мягкой заячьей шубки не отказываюсь Зато у моего Ванюши не только на зайца или тетерева, а и на самую мелкую птаху рука не подымется.
Только редко-редко, а порою с ним так бывает, что вдруг засобирается в одночасье, лук да стрелы из сундука вытащит. Скажетпойду я, может утку болотную добуду. А вернется уж затемно и пустой. Ни в одну утку, мол не попал И невдомек ему, что я, хоть женского роду, а давно все смекнула, только виду не показываю. Ведь тетива так ослабла, что из того лука и курицу на дворе не подстрелишь, не то, что птицу в небе. А еще про стрелы приметила, сколько их было в колчанестолько и осталось, когда воротился. Больно уж добрый и жалостливый сердцем мой Ванюша! Не может сгубить живое.
А что уходит надолготак не хочет нас с батюшкой огорчать. Но есть, видно, у него заветная думка, печальная Да только я не спрашиваю, помалкиваю. Может, он до сих пор виноватится перед отцом, что не сумел тогда отыскать своей стрелы и суженой невесты? И про то, что меня полюбил, открыться ему не смеет. Должно, опасается, не проговорилась бы я, что никакая стрела на наш царский двор не залетала. А сама судьба привела его к нам, и выбрал он меня в жены, потому что по сердцу пришлась. И я к нему на всю жизнь прикипела. Прилепилась, как малая звездочка к ясну месяцу Ах, будь моя воля, кинуться бы к его отцу в ноги да сказать, что мы на веки-вечные полюбили друг друга! Да малютку нашу к нему привезти показать. Не каменное же у него сердце! Увидит, как все у нас ладно, так непременно простит и порадуется за нас. И благословит уже воочию.»