Начиная с 1986 года, Вениамин внимательно следил за новыми веяниями в стране и, хотя, ему было понятно, что геронтологический клуб под названием ЦК КПСС, вряд ли сумеет удержаться у власти, он верил, что мощная организация, в которой он служил, никуда не денется. Но все обернулось невеселопосле провала попытки переворота, устроенного ГКЧП, было упразднено пятое отделение КГБ, и Вениамин с товарищами остался без работы. За год до этих событий, в 1990 году, Геннадий Григорьевич, младший брат его отца, большой знаток партийных интриг вышел на пенсию и посоветовал, то же самое, сделать своему старшему брату. Генерал Толоконников послушался и ушел в отставку с положенной ему генеральской пенсией. Кроме того, Геннадий Григорьевич собрал ваучеры у всех членов их с братом семейств. Когда же, все советские трудящиеся обменяли свои ваучеры на акции предприятий, на которых они работали или обменяли на водку, он обменял их на появившиеся в последний день раздела государственного имущества акции предприятий нефтяной и газовой промышленности.
Оказавшийся на улице в августе 1991 году, Вениамин уже в сентябре вместе со своими потерявшими работу друзьями организовали частное охранное агентство, которое официально зарегистрировал как ЧОП в апреле 1992 года, после появления соответствующего закона. Они предоставляли охрану, как отдельным лицам, так и частным организациям, типа торговых ларьков, магазинов и ресторанов. Здесь их интересы пересекались со страстным желанием бандитов подмять под себя весь частный и торговый бизнес. Вначале бандиты брали верх: люди их боялись и не шли на сотрудничество с законным охранным бизнесом. Однако, со временем хорошая боевая, физическая подготовка, лучшее техническое оснащение и жесткая дисциплина, царившая в агентстве Вениамина, позволили им завоевать свое «место под солнцем». После нескольких вооруженных разборок, в результате которых несколько «бойцов» Вениамина и он сам получили, к счастью, несерьезные ранения, а количество бандитов в самой авторитетной в районе группировке резко уменьшилось, главари организованной преступности восприняли нового конкурента всерьез. На сходке, на которую были приглашены Вениамин с его заместителем, были проведены мирные переговоры. В результате они договорились поделить сферы влияния: охрана легального бизнеса доставалась Вениамину, а сфера услуг, связанная с подпольной торговлей «левой» продукцией, с игорным бизнесом, наркотиками, проституцией, и другой незаконной деятельностью оставалась в руках бандитов. Дела агентства наладились, появились деньги и связи. Вениамин пропадал на работе сутками.
В свое время, родители Вениамина подарили к рождению их с Любой дочери автомобильчетвертую модель «Жигулей». Вениамин, пока работал в комитете, почти не пользовался им: у него в распоряжении был служебный транспорт. Люба, по просьбе Анастасии Федоровны, научилась вождению и получила права. Анастасия Федоровна хотела, чтобы они с Любой могли без привлечения их вечно занятых мужей заниматься поездками по магазинам, к знакомым и для прогулок с Юлией в парках. Эти самостоятельные выезды очень нравились Любе, они скрашивали однообразие бесконечной, домашней рутины. Осенью 1991 года Вениамин отобрал у «своих самых любимых, милых дам», как он выразился, автомобиль необходимый ему в его новой деятельности. С этого времени Люба с Анастасией Федоровной проводили время, играя с Юлией в их дворе или прогуливаясь с ней по близлежащим улицам. Юлия была ученицей первого класса, считала себя взрослой и отказывалась от постоянного контроля со стороны родителей, хотя, опеки дедушки с бабушкой, несмотря на ее протесты, ей не удавалось избегать: они продолжали посвящать ей все свое время. Люба радовалась проявлениям независимости Юлии и всячески поддерживала ее желание делать все самостоятельно. Также Люба была рада, что Вениамин не потерялся в новой реальности, и зарабатывает большие деньги, но из-за его постоянного отсутствия и освобождения от постоянной заботы о дочери, ей становилось все скучнее сидеть без дела дома. Люба решила пойти работать и сообщила об этом Вениамину, он не стал возражать, решив, что это освободит его от постоянных придирок и требований: проводить больше времени с семьей. Помыкавшись по Москве в поисках вакантного места учителя русского языка и литературы, она смогла найти работу только в школе на окраине города. Ей приходилось тратить не меньше часа на метро, чтобы добираться на занятия, но это ее не смущало: она, наконец, смогла вырваться на свободу из узкого семейного круга, которому она подчиняла все свои устремления и силы в течение последних восьми лет. Зарплата у нее была мизерной по сравнению с доходами ее мужа, но эти деньги давали ей сознание собственной значимости и независимости. От участия в общественно полезном труде возрастало ее чувство собственного достоинства, зависящее, прежде всего, по мнению ее родителей, от мастерства в своем деле, трудолюбия и способности прокормить себя.
Ее отецМарат Асхатович после освобождения из тюремного заключения был радостно встречен другом его свекра, Цыганом, который к этому времени уже имел несколько легальных предприятий пищевой промышленности и был депутатом городской думы. Отец Любы знал, что Цыган очень помог его дочери, и считал своим моральным долгом отплатить благодарностью ему за это. Цыгантеперь многоуважаемый Михаил Семенович, вернул Любиному отцу ключи от обеих квартир и сказал, что ему нужны верные и честные помощники. Они договорились встретиться через две недели, когда Марат Асхатович освоится со свободной жизнью и новыми реалиями этой жизни.
Отцу Любы потребовался один день, чтобы откопать все припрятанные им в погребе полуразрушенного деревенского дома деньги, золотой лом и вернуться в город за рулем автомобиля «Волга», оставленного им в сарае того же дома. Благодаря этим деньгам, он быстро привел в порядок свою квартиру и написал жене и теще о том, что ждет их скорейшего освобождения. Через две недели он сидел в приемной Михаила Семеновича и тот предлагал ему на выбор должностилибо его помощника, либо директора хлебобулочного комбината. Марат Асхатович выбрал первое: он привык работать под началом кого-то более опытного и старшего. Когда через год были амнистированы его жена и теща, они вернулись уже не в свои хрущевки, а в громадную, прекрасно обставленную и оборудованную по последнему слову техники, трехкомнатную квартиру в новом доме, в престижном районе города. Теперь им было нестыдно пригласить в гости дочь вместе с их новыми родственниками.
Жизнь родителей Любы наладилась, а ее жизнь с Вениамином начала разлаживаться: Вениамина почти никогда не бывало дома, а когда он появлялся, то часто нетрезвым и раздраженным. Временами, ей казалось, что от него пахнет не только алкоголем, но и женскими духами. Люба молчала, но Анастасия Федоровна сама догадывалась, что у молодых не все в порядке. Она пыталась несколько раз поговорить с Вениамином о том, что он не уделяет должного внимания семье и его часто не бывает по вечерам дома, но тот только отшучивался, что теперь он, как и главный персонаж популярного, советского фильмапес Мухтар «матереет и спит на морозе». В 1993 году Вениамин купил квартиру и перевез туда семью. Через полгода после переезда Юлия объявила дедушке с бабушкой, что хочет жить с ними, потому что папы и мамы никогда не бывает дома. Вениамин и Люба были вынуждены согласиться с решением дочери. В конце 1993 года Вениамин купил себе новый автомобиль марки «Мерседес», а «жигуленок» вернул Любе и, теперь, она могла использовать его для поездок на работу, но она, по прежнему, предпочитала метро: в нем не бывало «пробок».
В один из июньских дней 1994 года Любе позвонила Анастасия Федоровна и попросила свозить ее на похороны ее родного брата, которые должны были состояться через два дня. Для этого случая, Люба купила себе черную шляпку с вуалью, надела строгое, черное платье в стиле Шанель и черные шпильки. Анастасия Федоровна оделась в черные, шелковые жакет и удлиненную юбку, украсила свои седые волосы черными кружевами ручной работы и взяла в руки шесть роскошных, белых роз. Когда Юля увидела наряды матери и бабушки, она тоже захотела поехать с ними. По пути к зданию института, в актовом зале которого проходило прощание с покойным, Люба спросила Анастасию Федоровну о том, кем был ее брат. Когда свекровь назвала фамилию Тихонин, Люба чуть не врезалась в остановившуюся перед светофором машину впереди них. Люба с трудом нашла место для стоянки автомобиля и они минут десять пробирались через толпу к входу в институт. Когда они, наконец, вошли в зал, Анастасия Федоровна отдала Любе две розы и, взяв Юлю за руку, дойдя до стола на котором располагался гроб, постояла некоторое время глядя на покойного, затем, положив рядом с гробом розы, и, подождав пока Люба сделает то же самое, двинулась вместе с ней и Юлией не к выходу, как все прощавшиеся, а прошла к сидевшей с другой стороны вдове и стоявшему позади нее сыну усопшего. Татьяна Марковна встала поприветствовать свою золовку, с которой, незадолго до смерти, Алексей Федорович познакомил ее. Они втроем договорились о прогулке в парке и после двух часов, проведенных на свежем воздухе за приятной беседой, решили встречаться чаще. С того момента прошла неделя, и Анастасия Федоровна вновь встретилась с женой брата уже на его похоронах. Посмотрев друг на друга, они обе горько расплакались. Затем, взявшись за руки, сели на подставленные им стулья и, вытирая слезы, печально смотрели на процессию людей, отдававших последнюю дань уважения покойному. Люба с Юлией остались стоять рядом с Тихоном Алексеевичем, который, казалось, ничего не замечал вокруг, настолько он был поглощен своими грустными мыслями. Наконец, поток людей, желавших проститься, закончился и гроб в сопровождении идущих за ним людей с венками и цветами, вынесли на улицу, погрузили в катафалк, и процессия двинулась по проулку в сопровождении оркестра, исполнявшего траурный марш Мендельсона. Процессия остановилась перед поворотом на оживленную трассу. Организаторы похорон в рупор объявили, что поминки состояться после похорон в столовой института и все желающие поехать на кладбище могут разместиться в автобусах, выстроившихся рядом на улице. Анастасия Федоровна с Любой и Юлей сели в автобус вместе с Татьяной Марковной и Тихоном Алексеевичем. На кладбище Тихон Алексеевич произнес короткую речь, в которой он высказал глубокую скорбь о кончине своего отца, служившего для него всегда примером добродетели, мужества и честности. Было еще несколько выступлений коллег, благодарных пациентов и студентов, затем гроб был спущен в могилу и люди начали бросать в нее землю. После поминок Тихон Алексеевич, дал Анастасии Федоровне свою визитку, и та обещала позвонить, чтобы узнать номер телефона Татьяны Марковны. Уже прощаясь, Анастасия Федоровна представила Татьяне Марковне свою невестку и внучку, а та, в ответ, познакомила их со своим сыном. Тихон Алексеевич, взглянув на Юлию, улыбнулся и сказал, что она вырастет в замечательную красавицу. В момент знакомства с Любой на лице Тихона Алексеевича на секунду появилось удивленное выражение, но тут же исчезло. Люба подумала, что Т.Т. был удивлен встрече с ней и, надеялась, что никто, кроме нее, этого не заметил. Никто этого и не заметил, но удивление Т.Т. было вызвано не тем, что он узнал Любу только во время представления ее, Анастасией Федоровной. Т.Т. обратил внимание, на двух изысканно одетых дам и прелестную девочку, в момент, когда они возлагали цветы у гроба и без труда, и безо всякого внутреннего трепета узнал в красивой женщине под вуалью, бросившую его когда-то невесту. А удивлен он был тем, что Люба, подавая ему руку для пожатия, вся залилась краской смущения. Он не помнил, чтобы во все время их первого знакомства она хотя бы раз покраснела. Т.Т. эта метаморфоза в поведении Любы очень его заинтересовала. Он начал размышлять, вспоминая все обстоятельства их знакомства, и пришел к выводу, что Люба в то время, находилась в почти сомнамбулическом состоянии из-за постигшего ее семью несчастья, и не совсем отдавала себе отчет в происходящих вокруг нее событиях. Она смотрела на Т.Т., разговаривала с ним, но при этом его не видела. Он был для нее явлением из другой реальности, таким же каких создают себе дети, когда чувствуют себя обиженными или несчастными. Видимо, эта скрывающаяся за маской веселости и беззаботности Любина скорбь, больше чем ее красота, вызвала в Т.Т. такой живой отклик и его чувства. Теперь он понимал, что тогда его так поразило в Любе и так тянуло его к ней: ее психическая фрустрация была такой полной и всеобъемлющей, что любого способного к сопереживанию человека она должна была увлекать за собой. Он был искренне рад тому, что теперь Люба так преобразилась и, по всей видимости, была счастлива.