Середина пляжа была самой оживленнойздесь предпочитали размещаться семьи с детьми. В какой-то период тут появилась будка спасателя, совмещенная с прокатом катамаранов и лодок. Потом выстроили «пантон» с длинным ведущим к нему трапом. Внутри «пантона» растянулись дорожки для спортивных соревнований. Но там я купалась уже будучи подростком. А когда мне было семнадцать, будка спасаьеля обветшала, разрушенная и непригодная ни на что, кроме как спрятаться от дождя и покурить.
И был еще маяк! О, это сказочное, восхитительное строение. Не знаю, выполняло ли оно свою главную функцию (я поднималась на самый верх по крутой винтовой лестнице лишь однаждыи тогда там точно уже ничего не работало), но радости нам, детям, маяк доставил немало. Он высился, будто сказочная башня. Массивные окованные двери, стилизованные под старину, металлические лестницы, выкрашенные неизменно в черный цвет, ведущие на второй ярус, который деревянным настилом опоясывал башню. И горка, спускающаяся прямо в воду. Когда я была маленькая, с этой горки катались мальчики. Съехать с такой с головокружительной скоростьюот этого дух захватывало! Она была очень крутая и скользкая. Скоростной экспресс без промежуточных станций. Но я подрастала, а река уходила, и горка бессмысленно мокла теперь на мелководьеникто не рискнул бы скатиться с такой крутой высоты, чтобы отбить себе зад о речные камни. Горка теперь была функциональна только зимой. А летом под ней можно было лазить, как обезьянка, перехватываясь за металлические крепежные конструкции, собирать острые камешки, и пытаться забраться по крутому накатанному спуску наверх.
Дальше за маяком песчаный пляж обрывался. Здесь росла трава и кустарникитам было мало народу. В андроповские времена под сенью жидких посадок ютились в основном те, кто пришел на пляж с бутылочкой. Дно здесь было неухоженное и вода мутная.
В дни моего детства водохранилище и пляж содержались в относительном порядке за счет коммунистических субботников на предприятиях. Позже весь этот добровольно-принудительный экологический десант накрылся медным тазом, и река выглядела устрашающе, зарастая тиной. В водоеме постоянно находили какие-то кишечные палочки, то холеру, то даже Палочку Коха. А может, это были злонамеренно распространенные слухи, мотивация которых мне неясна.
От палящего солнца на пляже можно было укрыться под сенью маленького лесопарка. Он представлял собою узкую полоску соснового массива, обильно напичканного развлекательными аттракционами. Здесь было все самое любимое советскими детьми. Автодром: можно было взять велосипедики, машинки и лошадки на колесах на прокат и ездить по пересеченной местности с мостиками, поворотами и дорожными знаками. Деревянная карусель для малышейс лошадками, саночками и машинками. Моя любимая «Ромашка» единственная карусель, на которой, преодолевая боязнь высоты, я каталасьтам как-то жестко все фиксировалось, казалось надежным. Был «Ветерок» аттракцион на цепях. Я никогда так и не решилась прокатиться на нем. «Сатурн» дань космической эпопее. А еще были качели и разные скульптуры деревянного зодчества: богатырей, Змея Горыныча и каменьуказатель, ка в сказке. Зимой на центральной аллее в парке заливали длиннющую ледяную горкуможно было катиться до самого маяка, а при наличии определенной экипировки (кусок оргалита под попу)вылететь на лед водохранилища! На горке всегда было столпотворение. Но девочкой не слишком приятно попадать в кучу-малу из орущих пацанов. С горки возвращались насквозь промокшие, а иногда в синяках и ссадинах. Хорошо, если мне удавалось пойти туда с братомя чувствовала себя под его защитой.
В парк или из парка мы всегда проходили мимо «Манежа» в нем тренировались спортсмены. Крыша у этого здания была надувная. Меня это восхищало. Само слово «манеж» вызвало у меня представление о каких-то чудесах, творящихся там внутри. Грезились лошадки с плюмажем, акробаты и канатоходцы. Но это был спортивный манеж. Внутри густо пахло потом. Я лишь однажды заходила туда и только раз видела крышу манежа сдутой. Это меня рассмешило: про компрессоры я знать не знала тогда, и все гадала, сколько велосипедных насосов понадобиться, чтобы заново накачать купол?
Теперь парк «Дельфин» кажется заброшенным. Я узнала об этом по фотографиям, случайно найденным в интернете. Обветшал и разрушается маяк, зарос автодром. Смотреть на это так грустно, потому что нет возврата в детство. В то прекрасно советское детство, где даже для нас, бедных детей из простых рабочих семей, было столько радости. И бесполезно вопрошать, почему? История вершит свой суд неумолимой длянью. Выносит приговор и нашему прошлому, и нашим воспоминаниям. И в Google Maps я нахожу фотографии заброшенного парка. Кому-то нравятся эти снимкивыглядят они, как интерьеры апокалипсиса, завораживают своей конечностью. А я с печалью в сердце понимаю: все архиважное для меня. Все, что пытаюсь воскресить и удержать в своей памяти, в реальной жизни ушло в небытие. И никому, кроме меня уже не интересно.
ВОГРЭС.
На вопрос, где я родилась, можно ответить коротко и ёмкона ВОГРЭСЕ. И благодаря группе «Сектор Газа» это название известно не только воронежцам. Однако, мало кто понимает, что ВОГРЭСэто не просто энергетическая станция и жилой массив, отстроенный вблизи стратегически важного предприятия. ВОГРЭСэто история, это своя субкультура с паршивой экологией и выдающимися людьми.
Я появилась на свет во 2-ом роддоме Левобережного района, а напротив него на кинотеатре «Родина» висела афиша фильма «Анжеликамаркиза ангелов». И мама, моя молодая мама очень хотела попасть на этот фильм. В кинотеатре было два зала «Голубой» и «Красный». Буфет, где в металлических вазочках подавали пломбир, политый грушевым сиропом. Пломбир выкладывали шариками и стоил он 22 копейки! Можно было купить мороженое в киоске у кинотеатра, это дешевле, но далеко не так сказочно. В этом самом кинотеатре я в школьные годы пересмотрела кучу фильмов, и вход стол 10 копеек. «Черный Тюльпан», «Непобедимый», «Месть вне Закона» о, герои моего детства! Как вы были благородны и чисты, как прекрасны ваши устремления и помыслы!
В центре города, на правом берегу, у нас работал огромный кинотеатр «Пролетарий». Удивительное здание будущегостекло и бетон. Поездки туда считались особым праздником. Однажды (я тогда была вопитанницей подготовительной группы детского сада), мама, Саша и я отправились в «Пролетарий» смотреть фантастический фильм «Дознание пилота Пиркса». На афише значилось: «Дети до 16-ти лет не допускаются!» Но Сашу длинноголявого пропустили, а для меня в тот день состоялось первое знакомство с правоохранительными органами. С боку от центрального входа в кинотеатр размещалась «детская комната милиции» помещение с игрушками, проектором диафильмов и мягким ковром. Там в течение всего сеанса тетенька в милицейской форме заменяла нам, отсеянным по возрасту, родителей, пока те бессовестно смотрели фильм. Тетенька была миловидной, белокурой и показывала нам какой-то мультик в картинках. В зрелом возрасте я-таки посмотрела «Дознание пилота Пиркса», но так и не поняла, почему поставили такой рейтинг. Ничего такого ужасного. Фильм не очень запомнился, а вот «детская комната милиции» запомнилась на всю жизнь.
Но чаще всего, почти каждые выходные, я проводила пару-тройку часов в «Родине». Я любила площадь у кинотеатра, две массивные тумбы с афишами фильмов. Сидя на лавочке лопать сливочный брикет. Он таял в руках, и с него капало, но я обожала есть вафлиодна из них всегда была суховата, а вторая сочная, пропитанная мороженым. Я любила смотреть через дорогу на серое здание 2-го роддоматам я появилась на свет, и это было так удивительно, это было что-то вроде стартовой площадки: «Вот здесь все началось». А еще неподалеку располагалось кафе «Нептун» с чеканной советской вывеской, подвешенной на цепяхи блинная, и пивная. Чеканка была темной, а внутри пахло блинами, к которым подавали сметану в граненом стакане. Отец заходил туда выпить пива, и мне покупал компот или кисель. А бабушка Дуся, папина мама, водила нас туда с двоюродным братом Алешей кушать резиновые блины или пельмени.
Обе мои бабушки жили на ВОГРЭСЕ, на улице Меркулова (бывший переулок Светлый). Попали они туда разными путями, но судьбы их навсегда связал союз детей. Все «мои» всю жизнь, или какие-то отрезки времени работали на ВОГРЭСЕ. Дед Сережа, который умер за год до рождения Саши, был художником. Однажды (в «те самые» времена) он рисовал для заводского торжества огромный портрет Сталина маслом. Работа отняла месяц, и к юбилею Октябрьской Революции была почти закончена. А маленький Володявторой брат отца, взял и извазюкал всю картину найденными остатками масляной краски. Родители вернулись домой, а Володя весь в краске, улыбается и говорит радостно: «А я Талина писала!» Портрет был безнадежно испорчен. И дед в спешном порядке перерисовал его просто гуашью, покрыв лаком. Он еще очень долго хранился где-то в красном уголке заводоуправления.