На пороге Кабанов попросил вернуть залог.
А я и забыл совсем.бородач достал из кармана обойму.
Дмитрий снарядил пистолет и попрощался с хозяином.
Ты еще на месте, Хаким? Сейчас буду, заводи пепелац.
В синей вышине чертили траектории стрижи, диск солнца золотил верхушки деревьев. Кабанов стоял, облокотившись на дверь «пепелаца», и вдыхал воздух городской окраины. Хаким остановил «шаху» у скособоченного забора, за которым притулился дом с маленькими окнами. Деревянные стены имели восемь градаций серого, крыша в черных заплатках рубероида.
Вот, здесь тебя точно искать не будут.показал рукой Хаким.Работяг немного, менты сюда не ездятдорога плохая, они по месту работы шкурят. Конечно, не дворец, но с крыши не капает и провод от столба ребята кинулипечка есть, готовить можно.
Хаким предлагал остановиться у него на квартире, но Кабанов не хотел привлекать внимание других квартирантовтаких же гастарбайтеров. И слух пройдет, и полиция пожаловать может за бакшишом, и Хакима подставлять негоже.
Пойдем, посмотрим палаты.сказал Дмитрий.
Спать на полу придется, вон и место есть,Хаким высмотрел свободный участок слева от двери,намного матрацы раздвинуть и ты поместишься со всеми удобствами.
Даже не на боку можно будет спать.уныло констатировал Кабанов.
Створка окна была открыта, но запах азиатских рабочих пугал и комаров и молекулы озона и кислорода. Судя по матрацам, в комнатушке ночевали шесть гастарбайтеров, на протянутой леске сушились носки, в углу стояла закопченная сковородка с застывшим жиром, посередине с потолка свисал провод с лампочкой.
Сейчас я тебе матрац с одеялом принесу.
Хаким вышел, за стенкой послышался грохот и ругательства на языке Саади и Турсунзаде, не нуждающиеся в переводе. «Джаляб» она и в Африке «Джаляб».
Хаким позвонил соплеменникам, предупредил о новом жильце, потом уехал. Кабанов разложил матрац, лег, пристроил пистолет за поясом поудобнее и заснул. Сквозь сон слышал приход таджиков, они переговаривались тихо, ктото обернул лампочку газетой, чтобы меньше тревожить спящего.
Кабанов проснулся от недостатка воздуха и тревожных мыслей. Храпели и воняли таджики, в окне мерцали звезды над силуэтами деревьев. Кабанов поднялся, спотыкаясь о тела гастарбайтеров, прошел к окну. Легкие глотнули воздуха, обогащенная кислородом кровь понеслась к мозгу.
Жизньмерзкая штука. В ней побеждает тот, у кого меньше нравственных ограничителей. Человек человекуволк, господин и раб. Так что мешает выйти из нее. Пальнул себе в голову, взял и вышел, как из трамвая. Или как из космического корабля. Что мешает? Страх? Страх животное чувство, но мыто человеки. Страх можно подчинить разумом. Доказал разумность решения и спустил курок. Жадность? Я уйду, а ты, сволочь, радоваться моему уходу будешь, жизни радоваться? Так не жадность этонесправедливость. Сначала ты, потом я, а там разберемся.
Сколь велика твоя ненависть? Готов ли ты обменять свою жизнь на две ненавистных тебе людей? «Да!»ответил себе Дмитрий. К тому же это самый простой путь к спокойствию других людей.
Утром Кабанов попил чай с молчаливыми таджиками, потом вышел прогуляться, пока те собирались на работу. К 9 часам приехал Хаким. В отличие от Дмитрия он выглядел отдохнувшим, сменил рубашку, помылся.
Как отдохнул?доброжелательно оскалился азиат.
Нормально.проворчал Дмитрий.
По тебе не скажешь. Что делать будем?
Хаким, мне нужна работа. Такая, чтобы сразу много денег получить.
Ха! Такая работа всем нужна!
Работа, нерегулируемая трудовым кодексом и моралью.
Так сразу ничего предложить не могу, брат.развел руками Хаким.Надо со старшими посоветоваться. А что надумал?
Кабанов тяжелым взглядом посмотрел на таджика.
Надумал. А сейчас отвези меня, брат, к вчерашнему кафе.
Кабанов в дороге молчал, Хаким с разговорами не лез, только матерился сквозь зубы, попадая колесом в очередную рытвину.
Все, Хаким, пока прощаемся,протянул руку Дмитрий, прежде чем выбраться из машины.Спасибо тебе, связь будем держать по телефону.
Хреновые дела, детектив?
Да, бывали времена получше.
Кабанов лежал на полу, на таком же продавленном матраце, но, хотя воздух и не был перенасыщен кислородом, запахи стояли более вдыхабельные. На диване ворочался Борис Львович, под дверью смежной комнаты светилась полоска, там читал свою душеспасительную литературу Горохов.
Дмитрий обрел пристанище у дяди Бори, намереваясь за несколько дней придумать способ разжиться деньгами и заодно проконтролировать заточение бывшего сектанта. И, конечно же, среди своих хорониться комфортнее.
Дядя Боря,Кабанову не спалось,ты вот много пожил, много видел, скажи, что о начальниках думаешь.
О!раздалось из темноты.Русский начальникэто особенный начальник! Начнем с того, что начальникэто предел мечтаний для того русского, кто сам ничего делать не умеет, не хочет и желает самоутвердиться. Русский начальник прежде всего хам и самодур. Это принципиально, иначе подчиненные, по его мнению, разочаруются в нем, откажутся повиноваться. Ему надо во что бы то ни стало унизить подчиненного, начиная с «тыканья», заканчивая «Еб твою мать!» В голове у великого начальника клинит, и он переносит хамство на всех вокруг, кого считает слабее. Начальник с пеной у рта заставляет выполнять вроде явную бессмыслицу, но это только на взгляд подчиненного. У него же логика такая: если подчиненный это сделает, значит, достаточно подавлен, роптать не будет. А как он упивается своей безнаказанностью, прямо таки до оргазма!
Почему у нас так?
Рабы. Рабы снизу и «из грязи в князи» сверху. Нация у нас такая путем искусственного отбора выросла.постановил Борис Львович.
Через несколько минут тишины Дмитрий спросил:
Дядя Боря, ты говорил, в школе трудовиком работаешь? Глушитель можешь сделать?
К твоей пукалке?сообразил дядя Боря.С одной стороны руки уже не те, с другойничего сложного там нет. Размеры надо снять, схемку начертить. И не попить пару дней. Думаю, что смогу, детектив. Ключи у меня есть, в школе никого сейчас. А теперь спать давай.
Утром позвонил Хаким:
Насчет работы. Надо тебя уважаемому человеку представить. Понравишься ему, даст работу, быстро разбогатеешь. Через 30 минут подъеду к «Джаляб Муллер».
Куда едем?
Я про тебя с Рахматулло говорил.пригнув голову и зыркая по сторонам, Хаким вырулил со стоянки бирхауза.
Это очень уважаемый человек! У него точки на рынке, автомастерская, шиномонтажка, на выезде из города шашлычную открыл, хочет еще одну автомастерскую открыть. В городе многих солидных людей знает, и его тоже знают.
Дон Карлеоне, словом.поерничал Кабанов.
Хаким сарказма не понял, серьезно пояснил:
Нет, Рахматулло с криминалом не связан почти. Так, иногда машины на запчасти разбирает.таджик бросил взгляд на спутника.Но это между нами!
Нет, я сейчас у отделения полиции выскочу и пойду заявление писать.
Хаким миновал сторожевую будку, помахав рукой смуглому охраннику, и двинул вдоль ряда кирпичных гаражей. Гаражный массив располагался на заводской окраине города, судя по зарослям у ворот, большая часть гаражей не использовалась.
Хаким остановил «шаху» напротив гаража с надстройкой и свежевыкрашенными воротами. Той же краской были выкрашены приоткрытые ворота двух соседних гаражей, откуда доносился визг отрезной машины.
Кабанов прошел вслед за таджиком в калитку закрытых ворот. Оказалось, что три гаража объединены, вместо стен потолочные плиты поддерживали металлические балки. Пара работяг избавляли автомобиль, в котором угадывался ВАЗ 21099, от лишних кузовных деталей.
Пойдем сюда.крикнул Хаким и показал на лестницу у задней стены.
Лестница привела в надстройку. Хаким закрыл дверь, рабочий шум снизился, в тесной комнатке можно было не повышать голос.
Салям алейкум, Рахматулло.обратился Хаким к широкоплечему таджику лет 50. На крепыше была черная роба с закатанными рукавами. Он сидел за столом, в руках держал дымящуюся чашку.
Ва аллейкум ассалам.улыбнулся Рахматулло, превратив лицо в потрескавшийся горщок.