Здесь у меня полиция под боком. А что там за депо, вы хоть знаете, мистер Джей?
Леса?
Леса и болота. Целые мили валежника да трясинаж до самой Джорджии. Тьма всякой живности! И людей плохих тоже хватает. Когда с неба льет, я себя уговариваю: мол, никто из лесу не выйдет в такую погоду. Но спится там все равно не очень. Нож-то у меня под рукой, да что от него толку, если в палатку забредет какая-нибудь болотная крыса?
Худая до истощения, Энни жадно набрасывалась на маленькие гостинцы, которые Тим приносил ей из закусочной перед сменой на складевареный арахис или шкварки «Макс крэклинс», пирожные с маршмэллоу, вишневые корзиночки. Однажды он подарил ей банку маринованных огурчиков «Уиклз»: Энни прижала ее к своей впалой груди и засмеялась от удовольствия.
«Уиклз»! Мои любимые! Сто лет их не ела!.. Почему вы так ко мне добры, мистер Джей?
Не знаю, ответил Тим. Просто вы славная, Энни. Можно попробовать?
Она протянула ему банку.
Спрашиваете! Вам и открыть их придется, у меня ж руки больные. Артрит, будь он неладен. Энни показала ему свои пальцыскрюченные и похожие на лесные коряги. Шить и вязать я пока могу, но бог знает, когда руки совсем откажут
Тим открыл банку и поморщился от уксусного запаха, ударившего в нос. Выудил одно маринованное огуречное колечко. С него стекала ядреная жидкость, которая запросто могла оказаться формальдегидом.
Дай сюда, дай сюда!
Он вернул ей банку и съел один «уикл».
Господи, Энни! Похоже, мне навсегда свело рот оскоминой!
Она засмеялась, обнажив немногочисленные уцелевшие зубы.
Их лучше класть на ломоть хлеба с маслом и запивать холодненькой газировкой. Или пивом. Жаль, я больше не пью.
А что это вы вяжете? Шарф?
Господь не придет в Своем облачении. Ну, ступайте, мистер Джей, долг зовет. И остерегайтесь типов на черных машинах. Джордж Оллмен по радио вечно про них рассказывает. А знаете, откуда они появляются? Энни бросила на него многозначительный взгляд. Не поймешь, шутила она или нет.
Еще одним ярким персонажем ночной жизни Дюпрея был Корбетт Дентон, городской цирюльник. Местные прозвали его Барабанщикомза какую-то юношескую выходку, про которую никто толком не мог рассказать. Известно было лишь то, что за нее Дентона на месяц отстранили от занятий в школе. Если в юности он и был хулиганом, то те дни остались в прошлом. Теперь Барабанщик постарел, порядком облысел, страдал ожирением и плохо спал по ночам. Когда ему не удавалось заснуть, он садился на ступеньку крыльца своей парикмахерской и смотрел на безлюдную Мэйн-стрит. Безлюдную, если не считать Тима. Они обменивались бессмысленными светскими замечаниями, принятыми у едва знакомых людейо погоде, бейсболе, ежегодной летней уличной распродаже, но как-то раз Дентон позволил себе весьма странную реплику, которая насторожила Тима.
Знаете, Джемисон, наша жизньона ведь ненастоящая. Это просто театр теней, и лично я буду рад, когда погасят свет. В темноте все тени исчезают.
Тим присел на ступеньку крыльца, под выключенным на ночь столбиком парикмахерской, снял очки, протер их платком и снова надел.
Разрешите высказаться, сэр?
Барабанщик Дентон щелчком отправил окурок в канаву, где от него брызнуло в стороны несколько ярких искр.
Валяйте. Между полуночью и четырьмя часами утра каждый имеет право высказаться. По крайней мере, я так думаю.
Судя по тому, что вы говорите, у вас депрессия.
Барабанщик засмеялся.
К гадалке не ходи!
К гадалке, может, и не надо, а вот к доку Роуперу не помешает. Есть таблетки, которые помогают поднять настроение. Моя бывшая их принимает. Хотя развод, пожалуй, поднял ей настроение куда быстрее. Тим улыбнулся, давая понять, что это шутка, однако Барабанщик Дентон не стал улыбаться в ответ.
Он встал.
Знаю я про эти ваши таблетки, Джемисон. Они вроде спиртного или травки. Или вроде экстазидети его жрут на рейвах, или как там это нынче называется. От таких таблеток человек на какое-то время начинает верить, что все это взаправду. Что все имеет смысл. А смысла-то и нет.
Да бросьте, попытался образумить его Тим. Не дело так думать.
А по мне, только так и надо, ответил цирюльник и неторопливо, вразвалку направился к лестнице, что вела в квартиру над парикмахерской.
Тим с тревогой смотрел ему вслед. Барабанщик Дентон был из тех людей, что одной дождливой ночью запросто могут свести счеты с жизнью. И, точно какой-нибудь египетский фараон, собаку с собой прихватитьесли она у него, конечно, есть. Тим решил поговорить об этом с шерифом Джоном, а потом вспомнил про Венди Галликсон, которая до сих пор к нему не потеплела. Еще не хватало, чтобы она или другие помощники шерифа подумали, будто он много на себя берет. Тим больше не страж порядка, а простой обходчик. Нет, лучше никому ничего не говорить. И будь что будет.
Однако с тех пор мысли о Барабанщике часто его посещали.
12
Однажды ночью в конце июня Тим приметил на Мэйн-стрит двух ребят с рюкзаками. В руках они несли коробки для завтракани дать ни взять, в школу собрались, но не в два же часа ночи? Любители ночных прогулок оказались братьями Билсон. Близнецы решили сбежать, потому что родители отказались брать их с собой на сельскохозяйственную выставку в Даннингев наказание за плохие отметки.
Мы трояков нахватали Но ни одной двойки, и в следующий класс нас перевели! сказал Роберт Билсон. Разве это честно?
Нечестно! подхватил Роланд. Мы решили прийти на ярмарку к самому открытию и поискать работу. Говорят, там всегда нужны ровнорабочие.
Тим хотел его поправитьмол, правильно говорить «разнорабочие», потом передумал. Что толку?
Слушайте, парни, не хочу вас расстраивать, но сколько вам лет? Одиннадцать?
Двенадцать! хором отозвались мальчики.
Ладно, двенадцать. Потише, кругом люди спят. Никто вам работы не даст, даже не надейтесь. Скорее посадят вас в какую-нибудь клетку до приезда мамы с папойлюдям на смех. Пока родители не приедут, народ будет на вас глазеть да бросать вам орешки или свиные шкварки.
Близнецы Билсон уставились на него со смятением (и даже некоторым облегчением).
Ступайте вы лучше домой, а я за вами прослежуна всякий случай. А то как бы в вашем коллективном сознании еще какие глупости не родились.
Что такое «коллективное сознание»? спросил Роберт.
А такая штука, которая якобы есть у близнецов. Вы в дверь вышли или через окно?
Через окно, буркнул Роланд.
Значит, через окно и возвращайтесь. Если повезет, родители ничего не заметят.
Роберт:
Вы им не расскажете?
Не расскажупри условии, что вы больше таких номеров выкидывать не станете. А если станете, то сдам вас с потрохами, да еще добавлю, будто вы мне дерзили.
Роланд, в шоке:
Мы же не дерзили!
Значит, совру. А врать я умею.
Он проводил мальчиков до дома. Роберт Билсон подставил руки Роланду и помог тому забраться в открытое окно, после чего Тим точно так же помог Роберту. Он немного подождал: если загорится свет, значит, неудавшихся беглецов застали врасплох. Но свет не загорелся, и Тим продолжил ночной обход.
13
По пятницам и субботам на улицах было больше народу, чем в будние дни, по крайней мере, до полуночи. В основном гуляли влюбленные парочки, однако иногда в город врывались те самые «ракеты», о которых говорил шериф Джон, идиоты на тюнингованных легковушках и пикапах, что проносились по Мэйн-стрит на скорости шестьдесят-семьдесят миль в час, обгоняя друг друга и будя народ оглушительным ревом прямоточных глушителей. Порой кто-нибудь их тормозил и штрафовал (или арестовывалесли «трубка» показывала больше 0,9 промилле), но даже когда по ночам на смену выходили все четыре помощника шерифа, аресты случались редко. Обычно «ракетам» удавалось улизнуть.
Тим отправился навестить Сиротку Энни. Она сидела возле палатки и вязала тапочки. Несмотря на артрит, спицы в ее руках мелькали со скоростью света. Тим спросил, не хочет ли она заработать двадцатку. Энни ответила, что никогда не прочь разжиться деньгами, но все зависит от того, что надо делать. Он объяснил, и Сиротка захохотала.