- Уважаемая леди, - сказала владелица, - у нас мало посетителей в такое время. Не то время года. И сражение Свободна одна комната на первом этаже.
- Первый этаж!сказала леди Чийомэ.Это для моих слуг, - она указала на всех нас взмахом руки, - а я хочу что-то на втором этаже.
Старушка виновато зашипела:
- Эээ, очень жаль, уважаемая леди, но верх гостиницы был - она взглянула на леди Чийомэ.Вы заметили, что деревня горела. Такеда чуть не сожгли все в прошлом месяце, пока их не прогнали люди Имагавы.
Владельцы выпрямились, Миэко в безмолвном вопросе вскинула бровь. Было тревожно оказаться так близко к сражениям в этом районе, меня это пугало. Леди Чийомэ вскинула руку, чтобы все взяли себя в руки.
- Мы останемся, - сказала она.Слуги будут спать в конюшне или столовой.
Владелица поклонилась.
- Да, уважаемая леди.
Вернувшаяся Кунико склонилась к леди Чийомэ и зашептала. Та ухмыльнулась и сказала:
- Моя горничная сообщила, что в конюшне едва поместились лошади. Мои слуги останутся в столовой.
- Да, госпожа.
5
Гостиница у горы Фудзи
На первом этаже было три комнаты, кроме столовой и кухни, но две ближе к двери были закрыты. Двери были покрыты черной сажей. Леди Чийомэ направила Братишек с ее вещами в дальнюю комнату.
Миэко и Кунико отвели Тоуми, Эми и меня в столовую. Я удивилась, что Миэко оставила свой матрас в комнате с нами, я думала, что она будет ночевать с леди, но она осталась в комнате со слугами.
Мы разложили матрасы с одной стороны и устроились за низкими столиками с другой. Столики когда-то были сделаны из хорошего дерева, и на стенах висели когда-то милые гобелены. Теперь они были выцветшими и поеденными молью.
Ужин был из жирного рагу из какого-то мяса и риса, который приготовили слишком быстрочасть была сырой, а другая - подгоревшей. Но мы все это ели, даже леди Чийомэ. Мы проголодались после долгого пути. Мы доели, и старики решили унести наши миски, но леди Чийомэ вскинула величественно тонкую руку.
- Служанки все уберут.
На миг я пыталась понять, что означает этот жест, когда меня вдруг осенило, что я была одной из служанок, которых Чийомэ-сама хотела заставить работать. Я огляделась и заметила, что Аимару и Эми уже встали и начали собирать миски и палочки, и даже Тоуми начала убирать стол с недовольной решимостью.
Я взяла свою миску и того из Братишек, кто сидел рядом со мной. Осторожно подняв их, я присоединилась к остальным, а Аимару повел нас на кухню. Старушка замахала руками, чтобы остановить нас:
- Ээээ, не нужно
- Это наш долг, - сказал Аимару, быстро поклонившись, и мы пошли через рваную занавеску на крохотную кухню. Там были стопки битых мисок на покрытых паутиной полках. Огонь дымил и угасал, пока мы смотрели. Горели явно обломки хорошей мебели, остались обрывки несгоревшей украшавшей мебель ткани; и огонь разжигали явно с помощью обрывка гобелена. Они готовили ужин на последние средстваиз самой гостиницы.
Эми схватила ведро и вышла наружу, чтобы принести воды из колодца.
Мы начали мыть кухонные принадлежностичерную потертую сковороду, горелую деревянную ложку и хрупкого вида горшок для варки риса.
- Жалкое зрелище, - проворчала Тоуми.
- А у нас были жилища лучше?спросил Аимару.
Тоуми прикусила губу и пробормотала:
- Может, и нет, но все же лучшее право по рождению, - она принялась агрессивно оттирать миски.
Вернулась Эми.
- Хотя бы вода чистая, - сообщила она с радостью, которой обычно не было на ее лице.
Фыркнув, Тоуми подняла горшок, полный горелого риса и косточек, и понесла его к горе отходов.
- В отличие от некоторых из вас, я не была рождена для такой мерзости.
- Что ты знаешь о том, для чего были рождены мы?сказала я. Не подумав, я встала за ней. Она развернулась, и я уже думала, что она ударит меня горшком. Я вскинула руки к лицу.
Очень плавно, с тонкой улыбкой Тоуми подняла горшок над моей головой и высыпала жирное содержимое на меня. Я завизжала и хотела погрузить ногти в лицо Тоуми, чего она и добивалась от меня, но тут услышала тихий спокойный голос Миэко со стороны двери.
- Убрать. Все четверо. Сейчас же.
Мы с Тоуми переглянулись, ожидая нападения. Я не думала в этот момент о том, чему нас учил Ото-сан, прося не вредить. Я хотела убивать. Я видела, как с моих волос падал жирный рис. Повезло, что владельцы гостиницы были бедными, а мыголодными, в горшке еще немного осталось.
Мы медленно склонились, чтобы приступить к уборке. Эми и Аимару помогли убрать остатки ужин. Позже я помыла голову остатками воды, радуясь, что новая одежда почти не испачкалась. Леди Чийомэ это точно не понравилось бы.
Когда мы справились, все отправились спать. Я хотела поговорить с Эми, задать множество вопросов. Но она уже похрапывала до того, как я забралась на свой матрас.
Я старалась не издавать звуки, потому что плакала. Думала об Усако и маме. Ока-сан продала меня. Усако гуляла по лесу без меня.
Если я и могла бы сейчас сбежать, я не найду дорогу домой, да и мне там могут быть не рады.
Я не успела успокоиться и уснуть. Раздались ровные шаги по татами.
- Кано Мурасаки, - тихо сказала Кунико.Идем. Леди хочет тебя видеть.
Я встала с матраса, вдруг осознав, как затекли ноги, и как слиплись волосы.
Кунико увела меня из темной столовой, где все мы спали, в тесную комнату, где ждала леди.
Она сидела на подушке, одеяние элегантно лежало вокруг нее. Братишки стояли за ее плечамиогромные и тихие, а Миэко скрывалась в стороне в тени. Перед ней был низкий столик, на котором было несколько предметов, включая листы рисовой бумаги, мисочку самых черных в мире чернил, ящичек с разноцветными чернильными палочками и красивая кисть с красной рукоятью.
Кунико похлопала меня по плечу. Я села на колени и поклонилась.
- Подойди, Рисуко, - сказала леди Чийомэ, указывая бледной ручкой, что я должна сесть напротив нее за столиком.
Я придвинулась на коленях, чувствуя, как грубый татами цепляется за мою новую одежду. Наконец, я добралась до стола на коленях, все еще глядя вниз.
- Что ты сделала с волосами, дитя?
Я скривилась, все еще глядя на ножки стола.
- Был случай на кухне.
Леди Чийомэ вздохнула.
- Думаю, если собрать утром с дерева постреленка, к вечеру она леди не станет.
Один из Братишек издал звук, похожий на смешок.
- Подними голову, дитя, - леди то ли кривилась, то ли насмехалась. Она указала тонким пальцем на принадлежности перед ней.
Мисочка, в которой были чернила, была тонкой, как яичная скорлупа, темно-синей, и она словно впитывала свет свечей и огонька. Рядом стоял потертый чернильный камень.
- Я хочу посмотреть, чему научил тебя твой отец, Рисуко, - она склонила голову, словно пыталась выглядеть коварно.Напиши что-нибудь.
Едва приподняв голову, я взяла листок рисовой бумаги. Она была такой тонкой, что я едва чувствовала ее между пальцами. Положив ее перед собой, я представила, что могу почти видеть стол сквозь бумагу.
- Что мне написать?спросила я.
- Что хочешь, - ответила она, махнув рукой.
Я закусила нижнюю губу изнутри на секунду. Я не могла ничего придумать. А потом вспомнила, как сидела рядом с отцом, копируя одно из его стихотворений, пытаясь повторить его плавные мазки кистью.
Я схватила кисть, но пальцы дрожали.
- Хорошие чернила.
Она раздула ноздри.
- Конечно, - она явно думала, что я сказала полную глупость.
Я глубоко вдохнула, пытаясь потянуть время и успокоить руку. Я пыталась представить слова, появляющиеся из-под кисти отца, три строки любимого стихотворения Ото-сана. Не понимая, что я делаю, я сжала кисть, обмакнула в чернила и позволила кончику двигаться по белоснежной бумаге.
Быстро гибнут солдаты
Битва белого и алого
Лепестки на земле.
Леди Чийомэ снова фыркнула, глядя на мою каллиграфию. Но в этот раз дело было не в отвращении, я поняла, что она была потрясена.
- Очень хорошо, - сказала она, вскинув брови.
Так и было. Отец гордился бы. Я была не так хороша, но линии были четкими и легкими.
- Это одно из стихотворений отца.
- Да, - сказала она.Знаю.
Я хотела спросить, откуда она это знает, но она вскинула тонкий палец. Ее лицо было спокойным, но внутри что-то бушевало.