Он выехал затемно и уже с час находился в дороге, холодный утренний воздух окончательно согнал с него сон. Его радовало, что замок был уже далеко и что ничей осуждающий взгляд не мог помешать ему наслаждаться тишиной и рассветом. Даймонд стоял спокойно, но вьючная лошадка, вверенная заботам Лайама вездесущим Торквато, громко заржала, не желая, как видно, покидать родные места.
– Тихо, – цыкнул Лайам, и лошадка послушно умолкла, потянувшись к придорожной траве. Но безмолвие было уже нарушено, и к мерному хрумканью сентиментальной кобылки стали примешиваться голоса невидимых птиц. Когда солнечные лучи пронизали кроны деревьев, послышалась птичья трель, потом другая и третья – потом зазвенел весь лес.
Лайам наслаждался свободой, он выскользнул из ловушки, ранний отъезд его походил на побег. Как ни крути, а кончилось все в итоге неплохо. По крайней мере, ему не в чем себя упрекнуть. Правда, ареопаг возвращался домой без единого квестора, но все дела были разобраны и каждому преступнику было воздано по заслугам – в той степени, в какой это обусловливалось законами и политикой Южного Тира.
«В конце концов, чего же еще желать?»
Удовлетворенно кивнув, он пустил Даймонда легким шагом и даже начал что-то насвистывать. Потом ему в голову пришла одна мысль.
«Фануил!»
Дракончик, сидевший на холке Даймонда, медленно изогнул шею, чтобы взглянуть, кто там его зовет.
«Да, мастер?»
– В этих лесах полно герцогских зайцев. Раньше я тебе охотиться на них запрещал. А теперь разрешаю. Так что давай!
«Но они не твои».
Лайам расхохотался.
– Какая разница – мои, не мои? Главное, чтобы все было по справедливости! В той степени, в какой это касается нас. Он приосанился и произнес с насмешливой назидательностью: – Я только что отказался от самого высокого в Южном Тире поста. Кто упрекнет меня, если я позволю себе присвоить одного казенного зайца? Вперед, малыш, не раздумывай, я отвечаю за все! – Он спихнул дракончика с насиженного местечка и громким свистом и гиканьем погнал его в лес.
«И смотри, выбери самого жирного!»
«Да, мастер».
Оставшись в одиночестве, Лайам решил, что Даймонд идет слишком медленно, и перевел жеребца на рысь. Ему хотелось поскорее добраться до ярмарки. Там открывались возможности, которых нельзя было упускать, тем более в самом начале сезона. Кроме того, он, кажется, остался должен Казотте танец. А та ему – поцелуй!