Лайам очень многое слышал о герцоге Южного Тира, но, как тот выглядит, совершенно не представлял, а потому облик человека, шагнувшего в зал, пробудил в нем нечто вроде благоговения. Перед ним вдруг словно вживую предстал герой древней истории – одновременно являвший собой как Аурика Великого, так и Асцелина Эдара. Линдауэр Веспасиан был неимоверно широк в плечах, руки его могли принадлежать кузнецу, ноги – пахарю, а торс – лесорубу. Он был стар, но старостью, не отягощенной годами, а исполненной подлинного величия и благородства. Лицо герцога, неподвижное и бесстрастное, казалось выточенным из камня, к нему очень шло серебро завивающейся крупными кольцами бороды, смыкавшейся с волнами густых и жестких волос, чуть нависающих надо лбом и рассеченных прямым пробором. Это лицо при иных обстоятельствах можно было бы принять за маску воплощенного безразличия, если бы не зелень живых проницательных глаз, в которых светились ум и спокойствие силы, себя сознающей. Герцог окинул взглядом собравшихся. Глаза его чуть расширились. Лайам мог поклясться, что уже видел эти удивительные глаза, и… очень недавно. Где же? – спросил себя он и вспомнил. Точно такой же взгляд был у девочки – во дворе. «Кто она? Дочь герцога? Или внучка?»
– Примите мои соболезнования, почтенная Милия, – звучным голосом произнес герцог, усаживаясь и знаком приглашая всех сделать то же. – Утром мы принесем небу дары в память о вашем безвременно усопшем супруге. – Вдова Саффиан пробормотала какие-то слова благодарности, Веспасиан в ответ чуть кивнул головой. – Акрасий был мне верным слугой и дорогим другом. Нам всем будет его не хватать.
– Тем более что суду предстоит разобрать очень щекотливое дело, – сказал, изобразив на лице опечаленность, граф. – Его мудрость очень бы нам пригодилась.
– Щекотливое дело?
– Граф Райс говорит о злодеянии, совершенном на его землях, милорд, – пояснил Грациан. – Мы только что его обсуждали.
Герцог чуть заметно поджал губы, выражая неудовольствие.
– Мне кажется, Гальба, эта тема больше подходит для судебного заседания.
Граф пожал плечами.
– Вы правы, милорд. Я просто подумал, что раз уж все заседатели здесь…
– Твоя озабоченность принята к сведению, Гальба. А теперь поговорим о другом. Квестор Тассо, я еще не имел чести ужинать с вами. Весьма рад видеть вас здесь.
Тассо пробормотал что-то бессвязное, покраснел и уткнулся в тарелку с дымящимся супом.
– Квестор Ренфорд, вы еще у нас не бывали. Добро пожаловать в Дипенмур.
Лайам, не зная толком, какой стиль общения в этом обществе принят, встал и коротко поклонился.
– Это большая честь для меня, милорд.
Герцог кивнул и знаком велел Лайаму сесть.
– Вы ведь из Мидланда?
– Да, милорд.
– И совсем недавно приехали в Южный Тир?
– Да, милорд, около полугода назад.
Суп источал восхитительный аромат, однако Лайам не смел взяться за ложку. Герцог ронял короткие фразы, выказывая поразительную осведомленность о человеке, которого видел впервые в жизни, и эта осведомленность смущала. Лайам не ожидал, что к его скромной персоне проявят такой интерес.
– Вы считаете, что по Колиффскому океану можно спокойно плавать?
– Я сам плавал, милорд.
– И вас не устрашили ни ужасные бури, ни морские чудовища – гигантские спруты, змеи, левиафаны и что там еще?
– Мне ничего подобного не встречалось, милорд.
– Ваши походы оказались прибыльными?
– Я приобрел больше, чем затратил, милорд.
– Вы повидали новые земли, новые страны и города?
– Да, милорд. Их великое множество.
Вернулись слуги и унесли нетронутый суп, заменив его тарелкой жареной рыбы. Лайам бросил на нее растерянный взгляд.