Мать девочки, одна из старожилов стационара, и предполагаемый папа принимали поздравления и подарки. Я говорю «предполагаемый», так как брачные отношения в нашей колонии приобрели весьма своеобразную форму. Слишком много было женщин и мало мужчин. Это стало источником постоянных скрытых конфликтов, которых, к сожалению, невозможно было избежать. По этому поводу мы, взрослые, не раз спорили, но, увы, безрезультатно. Я не вмешивался, хотя понимал, что когда‑нибудь эта «бомба замедленного действия» взорвется.
Борис Иванович, настроенный радикально, предлагал ввести брачную регистрацию. Его поддерживали учительницы, хотя, впрочем, не особенно активно.
— А что будет с теми, кто останется не замужем? — резонно возражал ему Александр Иванович.
— Может ты хочешь ввести полигамию? — горячился завхоз.
— А что? — с невозмутимым видом отвечал «Фантомас».
Учительницы при этом возмущались и все начиналось сызнова.
Мне это надоело. И, когда в очередной раз зашел разговор об этом, я не выдержал:
— Оставьте! Пусть разбираются сами. В нашей ситуации лучше не прибегать к каким‑либо жестким правилам. Более разумно предоставить системе самой организоваться в оптимальную структуру. Я почему то уверен, что, какое бы решение мы не приняли — оно будет ошибочным. Поймите, наша система находится в необычном, я бы сказал, в экстремальном, состоянии. Она ищет решение. Предоставим ей самой найти его и адаптироваться. Не будем мешать. Нам это нужно чтобы выжить!
Сашка не выдержал и сморозил что‑то насчет потребности в удовлетворении инстинктов у женщин, что меня окончательно разозлило:
— В таком случае, мы тебя назначаем дежурным! Будешь оказывать неотложную помощь!
— И выделим ему повышенное питание! — поддержал меня Борис Иванович.
В общем, все свелось к шутке, но, если честно, то положение было серьезным.
Рождение Юлии отпраздновали всей колонией. В большой столовой были накрыты столы. Повара постарались на совесть. Выпили за здоровье новорожденной и ее родителей. Александр Иванович произнес блестящий тост, который, как говорится, был выслушан с большим вниманием и прерывался аплодисментами.
За Юлией последовали другие новорожденные. К концу августа мы уже начали думать, а не организовать ли нам ясли? Тревожило одно: рождались только девочки.
Не сыграл ли здесь свою зловещую роль вирус, который, как выяснилось, поражал больше мужской организм, потому что имел, мы подозревали, сродство к Y‑хромосоме. Об этом туманно говорилось в печати до катастрофы. Возможно, что некоторые женщины стали носителями такого ослабленного вируса?
Не имея ни соответствующей аппаратуры, ни достаточных знаний, мы не могли ответить на этот вопрос. Если это было действительно так, то с человечеством покончено бесповоротно. Зачем тогда разводить хозяйство, думать о каком‑то будущем? Эти мысли вызывали тоску и все начинало валиться из рук.
Осенью, после уборки урожая, мы должны были начать занятия в школе и в «университете». Александр Иванович, Бунь и я должны начать читать «медицину»; Наталья и Борис Иванович — агро— и зоотехнику; Алексей вызвался подготовить группу «инженеров». Вот и все научно‑педагогические кадры, которыми мы располагали.
Было отобрано всего двадцать пять слушателей из наиболее способных учеников школы и бывших пленниц — наша надежда, наша будущая интеллигенция. Со временем, конечно, их станет больше, но пока это было то, что мы могли осилить. Ведь не могли же мы остальные обязанности переложить на плечи товарищей.
Для будущего поколения, если оно появится, решено было ввести обязательное четырехклассное образование. А из тех, кто проявит хорошие способности — отбирать детей для дальнейшей учебы. Само собой, к реализации нашей «университетской» программы были привлечены и школьные учителя.