В отличие от волков, собаки приходили не только ночью, но и днем. Иногда приходилось стрелять, посылая в темноту очередь за очередью, пока стая не разбегалась. Днем они не решались подходить слишком близко. Особенно после того, как Александр Иванович вместе с отцом Алексея устроили им побоище. Они убили тогда около сорока собак. Остальные разбежались. Среди убитых встречались самые различные породы. Огромный сенбернар лежал рядом с дворняжкой, черный доберман‑пинчер — с боксером. Но больше всего было, конечно, дворняг. Лохматые, разношерстные, со следами ошейников, а то и с обрывками цепей, они собирались в стаи, резали еще уцелевший домашний скот, охотились за зайцами, устраивали облавы на лосей. А может быть, кто знает, и на человека. Человек перестал быть хозяином земли, перестал давать пищу. И собаки сделали открытие, которое их ошеломило. Человек оказался съедобным! Его можно было есть так же, как зайца или корову. Постепенно любовь и страх — эти постоянные чувства к хозяину, уступили место другим. И, может быть, самым сильным чувством оказалась ненависть. Ведь давно известно, что самый ненавистный враг — это бывший друг. Мы никогда не задумывались, сколько же живет в наших городах и селах собак. В городе они обычно сидят в квартирах своих хозяев, которые только поутру да вечером выводят своих четвероногих друзей на прогулку. На улицах днем их почти не видно. Теперь же они вышли на улицу. Они не могли вскрывать консервные банки. А есть хотелось. Сначала они попробовали трупы. Ведь голод! От него не уйдешь. Затем, когда трупы были съедены, собаки покинули города и устремились в села. Здесь они помогли местным собакам вырезать домашний скот, а заодно и прикончить его хозяев, которые уцелели после эпидемии.
Собаки стали хозяевами Земли. Сильные своим множеством, они не имели соперников среди диких зверей, которые бежали в страхе, заслышав их лай. Даже могучий зубр и тот уступал им дорогу. Только там, где человек имел оружие, собаки встречали сопротивление и вынуждены были временно отступить. Но на долго ли хватит огнестрельных зарядов? Начиная с декабря, эта мысль все чаще меня беспокоила. Мы расстреливали в день по несколько магазинов, а собаки не только не исчезали из нашего расположения, но, казалось, что их становилось все больше и больше.
Что будет, когда настанет пора сельскохозяйственных работ и нам понадобится выйти в поле, выпустить скот на пастбища? Скорее всего, они опустошили окрестности, и наш скот постоянно дразнил их и привлекал внимание.
— Экономьте заряды! — постоянно требовал я от ребят, которые жили на территории лесотехнического лагеря и ухаживали за скотом вместе с десятком девчат. — Жгите костры всю ночь!
— Но они не боятся огня!
Действительно, собаки, в отличие от своего серого собрата волка, не боялись огня. Только выстрелы пугали их, да и то ненадолго.
— А что, если применять гранаты? — предложил Николай. — У нас их почти сотня ящиков!
— А ведь верно! Надо попробовать.
С тех пор ночью нас периодически будили взрывы. Но гранаты помогли. После первого же их применения, собаки три дня не показывались в нашем расположении. Но потом появились снова.
Я не поверил своим ушам, когда мне сказали, что собаки стали применять другую тактику. Раньше они собирались в густые стаи и так шли в атаку. Теперь же они рассредоточивались небольшими группками и нападали со всех сторон.
Осенью мы не успели заготовить достаточно дров. Теперь поездка в лес напоминала военную экспедицию. Пока дровосеки делали свое дело, вокруг стояла цепь автоматчиков.
— Нет! Шансов выжить у человека становится все меньше, — заявил как‑то Алексей.
Мы собрались в клубе стационара и сидели близ камина, в котором весело полыхали ольховые поленья.
— Сначала эпидемия, — продолжал он, — затем — волна насилия, то, что вы, — он повернулся ко мне, — называли социальным шоком.