Кто-то поддерживал Ки, не давая вывалиться из кресла. А что случилось с Корой? Почему Руфус под руки уводит ее из-за стола? Как она бледна! Она идет с трудом, спотыкаясь на каждом шагу... Что могло надломить эту деятельную, несокрушимую женщину?
Зубы Ки застучали о край глиняной чашки. Молоко. Ей почти насильно вливали в рот молоко, сдобренное каким-то огненным снадобьем. Некрасивое лицо Хафтора близко придвинулось к ее лицу. Почему он так зло смотрит? Ки отдернула голову и ткнулась затылком в чью-то грудь. У Ки все плыло перед глазами, но, борясь с дурнотой, она подняла взгляд. Над ней стоял Ларс. Она попробовала виновато улыбнуться ему. Ларс смотрел на нее сурово.
Ки обвела глазами длинную комнату... Что все-таки случилось, отчего все так возбуждены? Все говорили разом, пересаживались с места на место... и с необыкновенной скоростью заглатывали горы еды.
- Ешь! - услышала она голос Ларса. - Ешь, говорю!
Вот тоже пристал. Да с какой стати?
По мере того как Ки приходила в себя, нестройный гул начал распадаться на отдельные голоса, произносившие осмысленные слова. Ларс поддерживал Ки за плечи, не давая обмякнуть в кресле. Хафтор - безобразный, всклокоченный Хафтор - держал перед ней чашку. Звуки и голоса наслаивались на какое-то жужжание, источник которого Ки никак не могла определить.
- Ешь, Ки. Ну, пожалуйста, ешь, это должно ослабить последействие, да и Коре легче будет разорвать связь... Пожалуйста, Ки! - вновь прорезался среди общего шума голос Ларса. Чашка опять коснулась ее губ, и Ки принялась судорожно глотать. Хафтор поставил опустевшую чашку на стол. Громкое жужжание стихло до тонкого писка, как если бы над ухом вился комар. Ки взглянула в перекошенное лицо Хафтора. Его темно-синие глаза смотрели холодно, жестко...
Только тут Ки внезапным толчком как следует вернулась к реальности и стряхнула поддерживавшие ее руки. Она хотела вскочить, но ноги отказывались повиноваться. Ларс отодвинулся от нее прочь.
- Присмотри за ней, Хафтор, пусть непременно поест... О Боги, Ки!.. Пойду посмотрю, что можно сделать...
Ларс покачал головой, глядя на нее сверху вниз. Казалось, он не находил слов. Потом шагнул в сторону и пошел, обходя стол. Минуя взрослых, он касался рукой их плеч, а детей ободряюще гладил по головам. Люди оборачивались к нему, и Ки видела на их лицах свежие следы слез. Тем не менее там, где проходил Ларс, взвинченная скороговорка стихала до напряженного шепота едва ли громче комариного звона в ушах Ки. И только те из гостей, что сидели с ней рядом, хранили гробовое молчание и старались не смотреть в ее сторону.
Все ели торопливо и жадно, точно после жестокого голода. Никто не смаковал и не восхищался искусно приготовленными блюдами. С таким же успехом они могли бы наперегонки уничтожать холодную, застывшую овсянку.
Хафтор, усевшийся на место Руфуса, справа от Ки, поглощал пищу с такой же странной жадностью, как и все. Он почувствовал взгляд Ки и повернулся к ней, дожевывая кусок. Отвращение и гнев мешались с чем-то похожим на восхищение в его темно-синих, словно ледники ночью, глазах.
- Что случилось?.. - Ки сама поняла, как бессмысленно прозвучали эти слова. Ее как будто разбудили посреди глубокого сна, полного видений, и не спросясь сунули в эту толпу, занятую чем-то непонятным и странным.
Хафтор проглотил порцию еды и решил ответить.
- А вот что, - сказал он. - Моя тетя и двоюродные братья так разволновались из-за того, что не сразу получили весточку о гибели Свена, что решили без малейшего промедления созвать семью на Обряд. Таким образом, кое-кому представилась блестящая возможность натворить нам как можно больше беды... что и было проделано с отменным успехом.