Мария наша новая классная. Очень классная классная.
Хорошо, что именно она пришла в прошлом году после Ирены. Ирена была молодая. Очень молодая для того, чтобы умереть так вдруг. «Сгорела как свечка», охнула тогда бабушка.
Мария совсем молоденькая. Я верю, что она будет долго жить. Когда мы вырастем, она тоже еще не будет старой. Мамы наши между собой называют ее Машей. Она для них и вправду Маша. Но не только потому, что молодая. А потому что родная.
«Тоненькая такая, как веточка. Глаза черные горят и светятся. Любовью светятся», бабушке она нравится.
Что бабушка может знать про сегодняшнюю жизнь? Ничего. Почему же она все всегда про все понимает? Я об этом еще подумаю.
А про что будет собрание? подал голос наш не-то-чтобы-отличник Илюшка.
Он парень очень добрый, веселый, учится легко, но «без напора», как сказала наша математичка. Она-то, конечно, ждет от Илюшки напора и побед на олимпиадах. Нашу математичку Валентину Вениаминовну мы называем Витаминовной. Хотя помешана она не на витаминах, а на математике. Весь мир кажется ей цифровым. Папа хихикает:
А что, она права!
Мария Илюшке ответила так:
Вообще-то, конечно, надо бы про ваши двойки. Но вы их еще не успели нахватать, на дворе только сентябрь. Поэтому оно будет организационное.
Про тетради и атласы? фыркнула моя Варварка.
Про атласы, про тетради, Варя, тоже будет. Но еще будет про переезд и про слияние.
Какой переезд, куда? заволновался Борька.
Он совсем недавно переехал в центр из дальнего Подмосковья.
Мы с мамой только что сюда переехали, еще в себя не пришли.
Дело в том, что, возможно, наша школа должна будет переехать.
Куда? Борька заволновался еще больше.
Не знаю, может быть, в другую школу, грустно ответила Мария Анатольевна. Это буду решать не я.
Расстроенные ребята вышли из класса, на ходу обсуждая новость.
А далеко, интересно, эта школа? спросила я.
Мария сама наверняка не знает, заметила Варвара и задумчиво потерла нос:
И зачем нам понадобилось переезжать?
И тут я спросила:
А может, это кому-то другому понадобилось в наше здание переехать?
Иногда меня осеняют умные идеи, вы согласны?
Глава 2Немножко истории
Мы с Варваркой вышли из школы и пошли домой по перекопанной улице. Варварка поправила волосы:
И кому же мог понадобиться бывший дровяной двор в саду?
Я медленно переваривала сказанное Варваркой, она умела заставить меня задуматься. Слова «дровяной двор» вызывали в моей памяти только скороговорку: «На дворе трава, на траве дрова. Не руби дрова на траве двора!»
Варварка, ты не темни: какой еще дровяной двор?
А ты не помнишь, что Ирена рассказывала? Или ты ушла тогда раньше?
Ирена вела у нас кружок «Москвоведы и москвоеды». На занятиях она рассказывала про старинные здания у нас на улице и во всем Центральном округе. Мы гуляли с Иреной вдоль набережных, переходили мосты, шли пешком то до Солянки, то до Таганки. Бывало, Ирена, как Царевна-Лебедь, махнет правой рукой и справа вырастают старые церкви, которые раньше так прятались от нас за домами, что мы их даже не замечали. А потом махнет левой рукой и в окнах домов вдруг начинают мелькать лица поэтов и художников, живших здесь когда-то. А еще Ирена читала нам стихи:
На сером небе веток кружева,
Под серым небом велика река.
А слева по мосту идет трамвай,
А справа по мосту приходит май.
Откуда май,
Куда везет трамвай
И мост ведет
Узнай у птичьих стай
Стыдно признаться, но я, когда слушаю стихи, сразу начинаю хотеть есть. Это ужасно и глупо, хотя стихи я люблю. Но для меня лучше их все-таки самой себе и про себя читать. Потому что, если кто-то их громко читает на улице, на людях, то прохожие вокруг начинают оборачиваться. Могу их понять. А я начинаю стесняться и отвлекаться, толком не слушаю, только стесняюсь. А когда я стесняюсь, то хочу есть. Вот и все. Очень просто. А стихотворение хорошее, правда?
Но тогда я действительно сбежала, потому что застеснялась, захотела обедать, придумала что-то про срочные дела, сделала вид, что не поймала неодобрительный Варваркин взгляд и побежала через мост к себе домой, на набережную.
Да-да, ушла раньше А что двор? полюбопытствовала я, переводя разговор в нужное русло.
Неужели тебе это интересно? съязвила Варварка. Неужели ты еще есть не захотела?
Варварка!! Скажи скорее!
Ладно-ладно, слушай: там, где наша школа, был когда-то дровяной двор в огромном саду купцов. В этом дровяном дворе были оранжереи, беседки и даже маленький фонтан. А основная усадьба купцов рядом. Она и сейчас там стоит. Но сначала там не купцы жили, а какой-то Ржевский. Он еще каменные палаты возвел, которые и стали основой усадьбы.
Хи-хи, сказала я. Это про него всякие анекдоты рассказывали?
Да нет, он капитан был, а анекдоты рассказывали про поручика. Ирена рассказывала, что род капитана Ржевского происходил от потомков князя Рюрика. А потом в усадьбе вроде бы и поручик жил. Но все это было очень давно, еще в восемнадцатом веке, представляешь?
Я представить не могла, мне вообще кажется, что даже сто лет это страшно много. Только вот бабушка моя считает по-другому.
А где сама их усадьба была? поинтересовалась я.
Да рядом, где сейчас центр культурный. Красивое такое здание, красное, не видела разве? Потом там купцы жили. Разные. Сейчас первого вспомню Фамилия у него Муравьев? Нет, что-то про птиц, кажется Журавлев, вот. У этого Журавлева своя суконная фабрика была. Он в усадьбе много чего перестраивал.
А дальше?
Другие купцы. У одного, я помню, фамилия тоже простая, часто встречается, ну как Иванов. Не помню. А у другого Кумов, что ли? Алька, у меня плохая память на фамилии.
А у меня на даты, радостно объявила я.
Значит, мы друг друга нашли, подсказывать друг другу будем. У этой усадьбы много приключений в жизни было. Журавлев ее хотел перестроить, потом пожар был, и перестраивать ее на самом деле пришлось, потом война с Наполеоном была, усадьбу опять восстанавливали. Как раз этот Иванов Нет, Васильев Потом Васильев часть усадьбы продал Кумову или Куманину
Варварка огорченно замолчала: нет больше Ирены, некого спросить, переспросить
А в девятнадцатом веке этой усадьбой опять какая-то птицаГрачев владел, купец. Он родом из крепостных, стал очень богатым, у него было свое производство в Иванове. Потом начался двадцатый век, и Грачев продал часть своих владений, кажется Дурилину. Я запомнила, потому что фамилия смешная. Дурилин построил еще одно здание, доходный дом, он прямо на Большую «К» выходит, в нем четыре этажа. Мы этот дом с тобой каждый день видим, когда мимо идем. Ну, по крайней мере, я вижу, а ты, как всегда, ворон считаешь. Усадьбу Дурилин перестроил и отдал в аренду под гимназию. Получилась гимназия Косицына. Педагог такой был. Гимназия была в усадьбе до революции. А после революции вместо гимназии здесь открыли школу. И только потом, в тридцатые годы, построили новую школу в дворовом саду. Во время войны в ней был госпиталь для раненых. А теперь здесь учимся мы. Ладно, я устала про купцов вспоминать. Пошли лучше к моим бабушкам. Ты пирожки будешь?
Лично я никогда от пирожков не отказываюсь. Особенно от бабушкиных. А у Варварки бабушек две. Так что на меня тоже хватит пирожков. Одна бабушка у Варварки родная, а для другой она внучатая племянница. И живут они в доме рядом. Серый дом, большой. Во дворе памятник одной известной поэтессе. Там ее памятник живет, потому что она там жила. Вот видите, я тоже кое-что знаю про свой район. Если рядом каждый день ходить, поневоле что-то узнаешь.
Мы вошли с Варваркой в подъезд. В таких домах лифт снаружи дома едет. Но это не прозрачный лифт, как в современных домах. Ты ничего особенного видеть не можешь, только знаешь, что висишь в воздухе.
Поднялись мы в лифте на пятый этаж. Варварка позвонила в дверь. Ее бабушка идет к двери долго. Конечно, ей уже много лет, и к тому же видели бы вы, какой у них дома коридор! По нему можно на велосипеде кататься. Туда-сюда. Мимо прялки и пианино. У нас такое же пианино черное, немецкое. Трофейное. Мне в детстве всегда казалось, что пианино рыба-кит с безукоризненно ровными и большими зубами. Зубы не белые, а цвета слоновой кости. Жалко, я не учусь на пианино играть, а ведь мы с рыбой-китом подружились, я даже песни на нем сочиняла, с простейшим мотивом. Та-да-да-да