Что это?
Ваш новый дом. Сэр Уильям, ехавший верхом рядом с нашей каретой, кивнул. Добро пожаловать в Париж.
Высунувшись из окна, мы смотрели на приближающиеся городские стены. Они вставали над намивысотой тридцать футов, толщиной семь. Перед ними виднелся ров, окружающий город. В отличие от Лондона, чьи предместья вылезали далеко за пределы городских укреплений, здесь перед стенами виднелись лишь поля с редкими домиками, разбросанными тут и там.
Бриджит кинулась ко рву, намереваясь сполоснуть пёрышки и раздражая дремлющих уток. Я был удивлён, увидев птиц так поздно осенью, но тут же вспомнил, что оказался на пару сотен миль южнее любого места, где мне доводилось бывать.
Мы въехали через ворота Сен-Дениодни из двух каменных ворот в северной части города, оставшиеся ещё со времён средневековья. По мере нашего приближения шум становился всё громче, пока, наконец, карета не оказались в городе, въехав в шум и сутолоку городских улиц. Они были забиты народом: телеги, гружённые пшеницей и корзинами с овощами, фермеры, ведущие скот на рынок, мастеровые с подвешенными к поясам инструментами, идущие на работу. Конные солдаты, теснящие недовольных пешеходов. Облачённые в рубища монахи-пилигримы с выбритыми тонзурами Я мог бы продолжать до бесконечности.
И повозки, повозкиповсюду. Их было, пожалуй, не меньше, чем людей.
Гляньте туда, изумлённо сказал Том.
Мужчина стоял на углу улицы, под вывеской какой-то лавки. На ней не было никаких надписей, только рисуноксвинья и окровавленный нож. Мужчина сдвинул шляпу на лоб и поднял край плаща, чтобы прикрыть лицо. Видны были только прищуренные глаза, внимательно изучающие толпу.
Это какой-то преступник, что ли? спросил Том.
Сэр Уильям рассмеялся.
Своего рода. Это дворянин.
А почему он так выглядит?
Так одеваются дворяне на улицах. Когда они выходят, простолюдины глазеют на них, поэтому они прячут лица. Мужчины прикрываются плащами, а женщины
Он пошарил взглядом по толпе и указал на портшезбольшое кресло, окутанное занавесками и установленное на горизонтальные шесты. Его несли четверо слуг. Из-за занавесок выглядывала дама. Её лицо было прикрыто довольно бесформенной мягкой маской из чёрного бархата.
Они уверяют, что это для анонимности, сказал сэр Уильям, но обратите внимание, что женщина то и дело высовывается. И все смотрят, стараясь понять, кто она такая.
Всадники в авангарде нашего каравана наконец-то расчистили путь, и мы тронулись с места, но не слишком-то далеко продвинулись. Мы с Томом зажимали носы. Лондон, возможно, и не пах розами, но куда ему до Парижа. Мы практически плавали в вони.
Взглянув на землю, я понял почему. В центре мощёной улицы проходил водосточный жёлоб, по которому текли помои. Маленькие улочки и переулки, не вымощенные камнем, были покрыты густой чёрной грязью, прилипавшей к обуви прохожих. И зловоние только крепло.
Тома едва не вывернуло.
Как будто здесь кто-то помер, сказал он.
Вообще-то, так и есть, отозвался сэр Уильям.
Он указал на стену справа. Из-за неё поднимались шпили церкви.
Это Cimetière des InnocentsКладбище Невинных. Парижан здесь хоронят вот уже пятьсот лет.
Том был потрясён.
Кто строит город вокруг кладбища?
Видимо, французы. Они говорят, что это очень посещаемое место.
Мы свернули направо, миновав кладбище. Съехали с улицы Сен-Дени и продолжили путь по Сен-Оноре. Поскольку мы не совсем знали город, лорд Эшкомб дал нам карту Парижа. Теперь я рассматривал её, пытаясь сориентироваться. Сэр Уильям пришёл мне на помощь.
На юге находится река Сена. А мы едем на запад. Справа Луврдворец, где живёт Людовик Четырнадцатый. А сейчас вы здесь.
Наши экипажи остановились перед огромным дворцом. Главное здание, высотой в два этажа, было обращено к улице Сен-Оноре колоннами, обрамляющими большую арку над входом.
Пале-Рояль, произнёс сэр Уильям. И здесь я вас покину.
Мы знали, что сэр Уильям будет сопровождать нас только до места назначения. И всё же Том огорчился. Хотя его до сих пор покрывали пожелтевшие синяки, он начал получать удовольствие от уроков фехтованияособенно после того, как дело мало-помалу пошло на лад.
Спасибо, что учили меня, мастер.
Пожалуйста, Бейли. Но я ещё не закончил. У нас есть время для последнего урока.
Он подъехал поближе к карете и тихо проговорил:
Ты сильный юноша, и ты старательно трудился. Это помогло тебе начать двигаться по новому пути. Но важное слово, которое надо запомнить: «начать». То, чему я тебя научил, спасёт в крайнем случае, но не обманывай себя. Если ты столкнёшься с опытным фехтовальщиком, он разделает тебя на куски.
Сэр Уильям посмотрел на дворец.
Маркиз не говорил мне, с чем вы здесь столкнётесь. Я подозреваю, что ни с чем хорошим. Будьте благоразумны. Я видел слишком много мальчишек, которые брали в руки оружие и думали, что теперь они паладины Господни. Если ты продолжишь учиться, однажды, может быть, так и будет. Но этот славный день ещё не пришёл. А потому действуй с умом. Всегда лучше избегать драк, чем искать их.
С этими словами он повернул лошадьи уехал.
Дворцовые слуги разгрузили наши вещи и отнесли их в отведённые нам комнаты. Мы шли следом, встревоженные предостережением сэра Уильяма. Он напомнил мне, что теперь я отвечаю не только за жизнь Миэтты и королевских родственников, но и за своих друзей. В конце концов, именно я их во всё это втянул.
А где-то там Или, возможно, где-то здесь, вздрогнув подумал я, бродит убийца, ждущий своего часа.
Так или иначе, но приезд в Пале-Рояль стал облегчением. После двухнедельного путешествия очень хотелось отдохнуть и прийти в себя. И дворецнастоящий дворецпо крайней мере временно стал моим домом. Пале-Рояль поражал богатством обстановки, красотой и величием. Стены были покрыты фризами и гобеленами, а между ними висели картины величайших мастеров европейской живописиван Эйка, Караваджо и Тициана. Потолки украшали лепнина и яркие красочные росписи. Даже пол потрясал воображение: доски паркета, блестящие от лака, были отделаны медью и оловом.
Помимо всей этой роскоши, в восточной стороне дворца располагался театрприбежище знаменитого французского драматурга Мольера и его товарищей. Позади Пале-Рояля раскинулся огромный красивый сад, окружённый стеной. За ней протянулись тихие улочки с узкими фасадами домов.
И всё же, пока мы шли, нам удалось заглянуть на изнанку этого великолепия. Дворец местами разваливался. Когда Салли ушла вместе с другими дамами, сопровождающий нас дворецкий объяснил, что с тех пор, как король переехал в Лувр, Пале-Рояль пришёл в упадок. Теперь же, по приказу герцога, здесь всё постоянно чинили. Рабочие топтались по паркетным полам, замазывая лак той жирной чёрной смолой, которая покрывала улицы города. С западной стороны часть крыши прохудилась, и во многих комнатах полы и мебель оказались испорчены просачивающейся сверху водой.
Именно таковыми оказались небольшие апартаменты на втором этаже, куда поселили нас с Томом. Поскольку Том считался моим личным слугой, нам предстояло жить вместе.
Я обрадовался, обнаружив, что в нашей комнате есть камин (во дворце было холодно) и множество сундуков и ларей, куда я мог упрятать свои вещи. Однако, когда пришло время отправляться на боковую, возникла проблема. В комнате была только одна узкая кроватьдля меня. А для Тома предназначался отличный твёрдый пол.
И это всё? удручённо спросил он, когда дворецкий ушёл.
Мы что-нибудь придумаем, утешил я его. Или можем спать на кровати по очереди.
Нет, не можем. Вдруг кто-нибудь войдёт и увидит, что барон Чиллингем ночует на полу?
Я снова забыл об этом. Мне и впрямь стоило быть повнимательнее со своим новым статусом.
Ну, тогда я куплю кровать. Барон Чиллингем вполне может себе это позволить.
Деньги у меня имелись. Перед отъездом лорд Эшкомб выдал мне полную сумку французских монет. Там лежали несколько золотых луидоров (каждый по стоимости примерно равнялся фунту), десятки серебряных экю (приблизительно по два с половиной шиллинга) и много серебряных су (что соответствовало полупенсу).