Вперехват выходит быстрее. Хорошо бы изобрести и другой, более совершенный способ передвижения
Том терпеть не может носить повязку. Иногда он ленится и выходит на улицу просто так. Закрывает глаза, и все. Тогда в голове звучит голос матери: «Зажмуритьсянедостаточно! Испугаешься и непроизвольно поднимешь веки. Или они заставят».
Вечно она со своими правилами!
Хотя звучит разумно. Мать всегда права. Теоретически.
Но как же надоело осторожничать! Том с рождения живет бок о бок с тварями. Это целых шестнадцать лет. И ни разу его не «заставляли» открыть глаза.
Левой-правой, левой-правой. Колодец уже близко. Мэлори велит сначала убедиться, что внутри никого нет, а потом уже бросать ведро. Том миллион раз слышал про Феликса и Джулса. Как они принесли воды, и все в доме боялись питьдумали, что твари ее заразили. А Том взял и попробовал. Том-младший обожает эту часть истории. Он бы тоже попробовал! Мужчина, в честь которого он назван, стремился изучить тварей. Том-младший разделяет стремление. Ведь люди почти ничего о них не знают! Одно понятно: воду можно пить спокойно. Он смастерил надежный фильтр.
И потом, даже Мэлори (с ее-то осторожностью!) не верит, что безумие передается через воду.
Том протягивает руку и нащупывает край цементного кольца. Он столько раз проделывал этот путь, что мог бы его пробежать и все равно остановиться вовремя. Громко сообщает:
Дошел!
Потом перегибается через край и кричит в гулкую пустоту:
Эй, вы! Вылезайте!
Эхо отвечает звучным басом. Том улыбается. Представляет, будто разговаривает с живым человеком. Конечно, им очень повезло наткнуться на заброшенный лагерьесть несколько домов, и инструменты, и всякая всячина. Только одиноко временами
Молодчина, Том! кричит он, чтобы послушать эхо еще раз.
В шахте все спокойно. Том наполняет ведро и тянет наверх. Крутит стальную ручку барабана. Устройство самое обычное. Том часто его чинит. И регулярно смазывает маслом, благо этого добра у них достаточно. Мэлори говорит, что плакала от счастья, когда десять лет назад обнаружила склад в главном домечего там только не было.
«Хорошо бы соорудить водопровод», размышляет Том. «Вода подавалась бы по трубе от колодца как раз по траектории веревки, а потом проходила через фильтр. Повернул кран, и пожалуйста! Родниковая вода с доставкой на дом. И больше никаких левой-правой. Можно вообще на улицу не показываться».
Хотя к колодцу пройтись совсем не сложно. Вообще-то Том рад улизнуть из дома под любым предлогом. Просто его тянет что-нибудь усовершенствовать.
Готово. Он снимает полное ведро с крючка и несет к третьему домику. Третийсамый большой, они с мамой и сестрой всегда в нем базировались. Мать запрещает им с Олимпией проводить ночь где-то еще, хотя они уже выросли и все больше нуждаются в личном пространстве. Правило гласит: «Днем можете быть в других домах, но ночевать мы всегда должны вместе».
Правил у матери целый свод. Конкретно этонасчет ночевокТом пока не нарушал.
Хотя, если задуматься, оно устарелодесять лет назад создано
Том неодобрительно качает головой и усмехается. А что еще остается? Только смеяться. Олимпия вычитала в своих книжках про конфликт поколений. Говорит, что подросткам свойственно считать родителей странными. Вот тут Том полностью согласен. Мэлори все время боится сойти с умани на секунду не расслабляется. Они с сестрой иногда обсуждают между собойчем так жить, лучше сразу умереть.
Да, мама, повторяет Том, а сам усмехается. Так ему легче: хоть усмехнуться про себя. Мэлори гораздо строже других взрослых. Он встречал другихчерез лагерь иногда проходили люди, он слышал голоса. И в школе для слепых. На их семью там странно смотрели. Тому часто становилось стыдно за их отношения. Мэлори командовала, требовала беспрекословного подчинения. Олимпия где-то вычитала слово
Диктатор.
Точнее не скажешь! Олимпия пусть думает что хочет, а Том уверен: Мэлоринастоящий диктатор.
А что он может сделать? Ну, иногда тайком выйти без повязки. Вести наблюдения и мечтать, что изобретет метод борьбы с тварями. Не носить кофту с капюшоном и длинными рукавами в жаркий день. Как сегодня, например.
У входа Том прислушиваетсявнутри ждут. Это не Олимпия, а Мэлори. Значит, нельзя просто открыть дверь и поставить ведро. Придется все-таки надеть толстовку.
Черт возьми, ворчит Том.
Если бы не мать с ее глупыми ритуалами и предосторожностями, он жил бы совсем по-другому.
Он ставит ведро на траву и берет толстовку с крючка около двери. Капюшон не надевает. Рукава есть, и ладноголову Мэлори проверять не будет. Снова поднимает ведро. Стучит пять раз.
Том, это ты? окликает Мэлори.
«Кто же еще?»думает он, а вслух говорит:
Я. Принес первое ведро.
Всего нужно четыре. Как всегда.
Глаза закрыты?
Завязаны, мам.
Дверь открывается.
Том передает ношу через порог. Мэлори принимает и попутно ощупывает запястье.
Молодец, хвалит она.
Том улыбается. Мэлори протягивает второе ведро и закрывает дверь. Том снова вешает толстовку на крюк.
Очень просто схитрить, когда мама не имеет возможности на тебя посмотреть.
Левой-правой, приговаривает Том.
На самом деле он просто идет вдоль веревки, помахивая ведром. Том много раз слышал, как они носили воду в доме на Шиллингем-лейнгде он родился. Ходили по двое, обвязывались бечевкой. Олимпия говоритМэлори сама не осознает, насколько часто она рассказывает про жизнь в том доме. Только она что-то недоговаривает. Они оба с Олимпией замечалина определенном моменте история всегда обрывается. Рази молчок. Конец мать даже рассказать не может, словно боится вновь пережить.
Вот и колодец. Том в одной футболке, ветер обдувает голые руки. Том закрепляет ведро, крутит ручку. Ведро громко стучит железным боком по каменной стенке. Несмотря на грохот, удвоенный эхом, Том слышит слева от себя звукпримялась под ногой трава. И еще, кажется, слышит колеса.
Похоже, кто-то толкает тележку.
Том замирает. Ведро постепенно перестает раскачиваться. Здесь кто-то есть. Дышит.
Эх, толстовка-то осталась на крючке
Еще шаг. Теперь слышно отчетливейобувь. Сухая трава под босой ногой звучит совсем иначе, чем под твердой подошвой.
Значит, человек.
Том ничего не спрашивает. Не двигается.
Еще шаг.
Интересно, а Тома тоже заметили?
Еще бы не заметитьпосле такого шума
Кто здесь? говорит мужчина.
До Тома доносится шуршаниеОлимпия так же шелестит, когда переворачивает страницы. У него что, книга?
Тому страшно. Впрочем, его охватывает и радостное возбуждение. Гость!
Все же Том не отзывается. Даже думает: не все правила Мэлори такие уж глупые.
Том пятится. Он мог бы добежать до дома в два счета и вовремя остановиться.
Слушает изо всех сил.
Можно с вами поговорить?
Том отступает еще на шаг. Нащупывает кончиками пальцев веревку. Оборачивается к дому.
Скрипят колесики тележки. А вдруг человек везет оружие?
Том мигом оказывается у входной двери. Никогда еще он не проделывал путь от колодца с такой скоростью.
Подождите! окликает незнакомец.
Но Том уже стучитпять раз, как условлено.
Том, это ты?
Я! Открывай!
Глаза закрыты?
Мама! Скорей!
Мэлори отпирает, и Том забегает, едва не сбив ее с ног.
Что случилось? спрашивает Олимпия.
Мама начинает Том, но стук обрывает его на полуслове.
Дверь у них тонкая, старенькая. Мать давно насчет нее переживаеттакая ни от кого и ни от чего не защитит.
Там мужчина, опять начинает Том и чувствует, как мать предостерегающе постукивает его по плечуэто значит «молчи», Том знает. И знает, что Олимпия получила тот же сигнал.
Том замолкает.
Здравствуйте! говорят за дверью. Я веду перепись.
Том вспоминает, как тот шелестел страницами. Может быть, у него полная тележка книг Мэлори не отвечает.
Я не хотел вас пугать, продолжает мужчина. Если вам сейчас неудобно, я приду в другой раз. Только вот непонятно, когда выдастся случай.
Мать не отвечает. И не ответит, конечно.