Энни удивилась страсти в ее голосе. Впрочем, маленькие городки вроде этого живут сплетнями, несущими разрушения куда страшнее приближающегося шторма, а чтобы узнать, во что эти люди правда верят, надо стать частью их мира.
Вы вместе ходили в школу? спросила Энни.
Да, это Воун тебе рассказал? Он тот еще болтун. Не язык, а помело. Что еще он растрепал?
Не много. Сказал, что развелся и этим летом вернулся сюда.
Воун расстался с женой Софи несколько месяцев назад. Вряд ли он тут счастлив, но такова жизнь. Впрочем, я рада, что он здесь. У Лидии завибрировал телефон, и она взглянула на экран, проверяя сообщение. Это Трей. Уже едет. Плывет с материка, так что дело скоро пойдет. А еще он хочет переговорить с тобой. Она взъерошила волосы Оливеру. Будь паинькой. Делай, как говорит тетя Энни.
Оторвемся, пообещала Энни.
Отогвемся, повторил Оливер. Нарочно, наверное, чтобы растопить сердце Энни.
Лидия хотела уже уйти, но тут Энни спросила ее:
Ты не знаешь, кому принадлежат ловушки с пурпурно-синими буйками?
Знаю, мне.
Ты тоже омаров ловишь?
Немного. Не для продажи. Тут многие ловят их для себя. А что?
Нашла одну. На пляже. Хотела вернуть.
Повезло. Ночь бы она не пережила, сказала Лидия и побежала прочь.
Подождав, пока она скроется за углом, Энни прижала Оливера к себе. От него уже не пахло присыпкой, зато Энни нравилось, как он лопочет, едва связывая слова в предложения. Она любила мальчика так, как он и не подозревал, сильнее, чем способны были понять его родители.
Я гусеничка! сказала она, прижав руки к бокам и извиваясь, будто ползла по земле.
А я птела! Оливер заметался от цветка к цветку, тычась в них носом.
А я медведь! Хочу меду! сказала Энни, вытянувшись во весь рост и нависая над Оливером. Мальчик с визгом метнулся прочь. Энни побежала за ним, догнала и протянула руку.
Оливер принял ее без вопросов.
Общественный центр был старым зданием, в котором что только не размещалось: и штаб полиции, и депо добровольной пожарной бригады, и зал для собраний, и летняя церковь, и, когда надо, тюрьма. Сегодня по мере того, как день клонился к вечеру, а дождь и ветер усиливались, люди высыпали наружу и сгрудились под навесами. Парни во фланельках разливали по красным пластиковым стаканам пиво из объемных бутылей. Изнутри, доносясь по ветру, звучало треньканье гитары и печальные напевы местного фолк-музыканта. Сцена больше напоминала некий праздник, нежели поиски пропавшего мальчика. Энни робко держалась в сторонке, под порывами теплого плотного воздуха. Кто-то предложил ей пиво, и она приняла угощение; в это время, мелькая в толпе, носились друг за другом ребятишки. Оливер присоединился к ним, слившись с морем лиц. Энни поспешила за мальчиком, продираясь через живую стену, но потом увидела, что он примкнул к кругу ребятишек в единственном классе местной школы, под присмотром учительницы. Энни сказала ей, что пришел Оливер, и молодая женщина кротко махнула рукой.
Уже видела, сказала она.
Вернувшись наружу, Энни увидела Воуна: тот взбирался на холм, как и она, не успев сменить дождевик на обычную одежду. Завязав с кем-то из местных беседу, он закурил сигарету. Потом прошел внутрь и вернулся с громкоговорителем.
Пока что мальца найти не удалось, сообщил он толпе. Полиция штата уже едет, но мы тем временем должны постараться и в оставшееся время сделать все возможное. Буря скоро войдет в полную силу. Люди в толпе зашептались, и он подождал, пока бормотание смолкнет. Уже объявили план «Перехват», но пока будем считать, что Итан все еще на острове. Он мог заблудиться. Или пораниться. Всем ясно?
Следующие несколько минут Воун разбивал людей на небольшие группы: потом они отправились на поиски, кто пешком, а кто на редких пикапах. Заметив на себе взгляд Энни, Воун махнул, подзывая ее к себе. Она сделала вид, будто не заметила, и прошла в общественный центр, однако там ее вскоре Воун и нашел.
Избегаешь меня? спросил он, протягивая ей стаканчик кофе. Ты же пьешь со сливками и с сахаром? Друзья такие вещи помнят.
Энни кофе взяла, а замечание про друзей оставила без комментариев.
Мы почти организовались, сообщил Воун. До наступления темноты всего час, к тому же сегодня еще до кучи лунный прилив, а значит, жди паводка. Минут десять назад пол-острова осталось без света. На очередивторая половина, кроме тех, у кого есть генератор.
Воун надкусил сэндвич, и только тут Энни поняла, как голодна. В животе у нее заурчало, и тогда Воун указал в угол, в котором группа женщин приготовила столы и радовалась всякому с пустым подносом.
Перед уходом тебе не мешало бы подкрепиться.
Энни протолкалась к столу, где, почти не жуя, проглотила сэндвич. Потом под пристальным взглядом женщин на раздаче налила себе еще кофе. Вот одна из нихс волосами цвета серой стали и улыбкой на губахподошла к Энни. Все свободное время, наверное, эта пожилая островитянка посвящала саду с георгинами.
Тебе помочь, милая? спросила она.
Я доброволец, ответила Энни, вытирая руку о дождевик. Как и все тут.
У этих женщин и лодки, и одежда «L. L. Bean», борьба за выживание им неведома, они все получают просто так и в мире Энни не протянули бы и дня. Теперь они хотят, чтобы она ушла. Решимость Энни помочь этим людям начала заметно слабеть, но тут кто-то обнял ее за талию. Это пришла Лидия. Она принесла коробки с выпечкой, которые поставила на стол.
Спасибо, что собрали людей, обратилась она к пожилой женщине. Ночь предстоит долгая. Ты ведь уже знакома с Энни?
Разумеется, ответила пожилая.
Она мой друг, ты уж с ней потеплее, попросила Лидия, уводя Энни в сторонку.
Они заглянули в школьный класс проведать Оливера, потом вышли на улицу и пересекли раскисшую дорогу. Остановились под деревом, где Лидия привязала двух ломовых лошадей. Пока она гладила животных по гривам, Энни держалась в стороне. Лошади были крупные: одна вороная, вторая серая в яблоках. Таких заводят для работы в поле, а не для езды по проселку. Тут Лидия поманила Энни и вручила ей поводья. Лошадь сразу заржала, и Энни невольно отшатнулась.
С этой парочкой бояться не надо, заверила ее Лидия. Обоим по двадцать пять лет, они уже измотанные, зато послушные. Вороного зовут Ленни. Лидия взяла Энни за руку и положила ладонью на гриву коня. Пальцы Энни утонули в жестком волосе. А этого зовут Сквигги. Он мой любимчик, только Ленни об этом не говори.
Энни потянулась было погладить Сквигги, но отпрянула, стоило тому резко фыркнуть и показать желтые зубы.
Они не укусят.
Подошел Воун и забрал поводья Ленни. Энни отступила, только радуясь этому. Лидия тем временем поднырнула под шею Сквигги и взяла его под уздцы. Оперлась о его плечо и сказала Воуну:
А вот и ты.
Воун достал из кармана яблоко и угостил им вороного.
Готовы? спросил он.
Трея не подождем? спросила Лидия.
Пора уже выдвигаться. Как-никак ребенок пропал.
Лидия кивнула, и он сцепил руки в замок, подсаживая ее.
Ты что, курил? спросила, опираясь на него, Лидия.
Нет.
Врешь ведь.
Она вскочила в седло и вставила ноги в стремена. Конь с фырчанием потоптался на месте и снова замер. Воун тем временем вскочил на вороного, а Энни смотрела за ними молча. Однако тут Лидия как будто вспомнила о ней.
Та женщина в доме сейчас одна? Я про маму мальчика. Ты бы шла к ней.
Мы с ней не дружим, ответила Энни.
Ты же понимаешь, ей сейчас плохо, она тревожится. А ты единственная ее соседка.
Тебе-то что?
Я была на ее месте. Знаю, каково этокогда ты совершенно одна. Обещай, что побудешь с ней.
Ладно, обещаю, уступила Энни. Лидия права: человека, даже такого, как Френки, в подобные моменты бросать одного нельзя.
Лидия развернула коня и поскакала вниз по дороге, Воунследом за ней. Ревущий ветер и тот был не в силах заглушить топот копыт по раскисшей земле. Энни двинулась прочь от толпы, спускаясь с холма, глядя, как Лидия с Воуном исчезают за пеленой ливня.
Все лето Энни всеми правдами и неправдами стремилась побольше разузнать о Лидии. Друг она ей или нет? Оказалось, Лидии нравится гонять по горам на велосипеде, ее любимое блюдоспагетти «Карбонара», и она на полном серьезе слушает Фила Коллинза. Мужа Трея скорее терпит, а в сынишке Оливере души не чает. Правда, за все три месяца она ни разу не упомянула Воуна Робертса и заговорила о нем лишь вчера, когда «одному школьному другу» понадобился помощник в море.