Алина Горовенко - Серийный убийца хочет меня целовать стр 5.

Если бы я встретила такого же чудесного мужчину, то ни за что не уехала бы ни в какую Скандинавию.

Ради большой любви можно и распрощаться с мечтой. Там недолго и до новой. Пышная свадьба с живыми цветами. Большой дом в пригороде с хорошей школой рядом. Белокурые дети.

И каждый раз по мере повествования сюжета, Дарлин с волнением ждала, чем же закончится очередная история любви? Кто будет в выигрыше? И стоит ли игра свеч? Всё-таки она хотела быть готовой в случае встречи с мужчиной мечты. Сможет ли она предать всё то, во что верила? И полностью раствориться в своём мужчине?

И есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Может, вся беда была в том, что Дарлин читала в основном книги о высоких чувствах. А будь в её арсенале карманные женские романчики, она бы давно поняла, что любовь  это ещё не всё. Современная литература диктовала, что любить  не модно. Теперь модно заниматься собой и только собой.

1 [Наши дни]

Мы встречались недолго, может, максимум полгода. Но было в нём нечто потрясающее. Глаза, горящие холодным огнём. Как будто в нём есть зло. И эта темнота почему-то притягивала. Она не заставляла бежать, как должно было быть. Нет. Всё было с точностью наоборот. Эта темнота притягивала. И я, как заворожённая, поддалась этому искушению.

Он не был обходительным. Конечно, он старался быть галантным, но это был ненастоящий он. Это была лишь претензия на него. На самом деле он был скорее скупым на ласки. Нежности в нём не было и вовсе. Но то, как он набрасывался на меня! Я одновременно испытывала и страх, и дикое желание. Иногда казалось, что есть в нём что-то сверхъестественное. И что он непросто с силой вопьётся мне в губы. А ещё и разорвёт мою плоть в области ключицы. С лёгкостью отделит кость и выплюнет, как будто дикий зверь. Ну а потом он сгребал меня в неловкие объятия. Как будто никогда не обнимал никого раньше. И этим подкупал. Я чувствовала себя единственной. А, может, даже и первой. Словно он много лет копил в себе эту страсть, чтобы вот сейчас сорваться на мне. И эти поцелуи напоминали больше укусы. И брови его были сдвинуты, словно вся эта прелюдия вызывала у него боль. Он так сильно сжимал моё тело в своих крепких ладонях, что я не на шутку пугалась. Он может что-то сломать мне. Может, если только захочет!

Эта животная страсть, словно он никогда не испытывал ничего человеческого, была похожа на что-то древнее, первозданное. Каждый его укус на нежной коже раздавался пульсирующей болью. Он вонзал свои зубы в полноту моих грудей. Он зарывался лицом в мои бёдра. От его губ разило жаром, что обжигал подобно настоящему пламени. И я горела. Горела всеми своими порами. Раскрываясь навстречу ему. Его жадным, ненасытным губам. Его язык опасной змеёй скользил по моему солёному от пота телу. Может скользнуть нестерпимой щекоткой, а может впиться ядовитым укусом кобры. Но остановить это безумие я была не в силах. Я ничего подобного прежде не испытывала. Когда он кусал мои губы до крови, я с упоением поглощала медные капли.

И каждый раз он хватал мои длинные волосы. Он терпеливо наматывал их себе на кулак, чтобы с силой притянуть меня к себе, когда потребуется. Хватал и притягивал, выгибая мою спину в вышколенном движении. Стон срывался с губ, с примесью боли и ноткой отчаяния. Безысходность, которая мне нравилась. Я сама отдавалась ему. Снова и снова. Предчувствуя бесконечные гематомы на теле и глубокие следы от укусов. Я могла бы сказать, что мне это не нравилось! Но влага сочилась по моим бёдрам. Он знал, что мне нравится боль. Боль, граничащая с настоящим насилием. Он мог вонзить в меня свои пальцы и дать мне облизать. Я молча повиновалась. И сквозь закрытый сильной рукой рот он не слышал ни слова против. Лишь неразборчивое придыхание. И слёзы, что бесконечным потоком текли по щекам, размазывая тушь. Ему нравились эти подтёки. Зажимая мой рот, большим пальцем он с наслаждением ещё больше размазывал эти чёрные дорожки.

И чем дольше это всё длилось, тем нестерпимее становилась боль там, внизу. Он неистово насаживал меня, входя во всю длину. Мои глаза были полны ужаса, я опасалась, что он может мне повредить стенки влагалища. Но не могла выдавить из себя и звука. Он видел эти испуганные глаза, ощущал, как, противясь, сжимается моё нутро, и приходил в полнейшее безумие. Хватал меня за горло и вдавливал в кровать. Давил до тех пор, пока слёзы не замирали в уголках глаз, а белки не наливались кровью. Душил до тех пор, пока я не начинала истерично брыкаться.

Этот секс был восхитительным. Он был на грани. Каждый раз я опасалась, что всё может закончиться не так безобидно, как раньше. В этот раз всё может быть иначе. Он может сделать мне больнее. По-настоящему больно. Он может сдавить моё горло чуть сильнее Боялась и одновременно страстно желала повторить. Тот выброс адреналина, что я испытывала в эти решающие секунды, когда его рука отвечала за биение моей сонной артерии, был ни с чем несравним. Он был ярче любого оргазма. И в то же самое время я, переживая этот момент здесь и сейчас, клялась себе, что это в последний раз. Слишком жутко и опасно. Слишком.

Мне следовало давно остановиться. В тот раз он действительно перешёл все границы. Он снова брал меня так, как хотел за одним лишь исключением. В этот раз придушение было куда реальнее. Я по-настоящему начала задыхаться. Он не остановился. В груди спёрло, трахея сжалась настолько, что воздух проходил со свистом. Он не остановился. Пульсация в голове и висках. Он не остановился. Мои ноги бились о кровать. Он не остановился. И даже когда капилляры полопались в моих глазах, он не остановился. Мой испуг достиг предела, и сработал инстинкт самосохранения. Я сделала вид, что потеряла сознание.

И каково же было моё удивление, когда даже после этого он не вздумал останавливаться! Это придало ему ещё больше возбуждения, и он принялся неистово долбить. Хватка его поослабла, и мои слёзы быстро катились в ушные раковины. Он пришёл в неописуемый восторг, когда я изобразила предсмертный обморок. Он заскулил, как раненое животное, и обильно кончил прямо в меня, минуя все правила контрацепции. На мгновение мне показалось, что он думает, будто я и вовсе мертва. От этого ощущения мои волосы встали дыбом. Я с бесчисленными мурашками кое-как вырвалась из его цепких объятий. Его семя продолжало стекать по моим ногам. Я увидела его испуганный взгляд, но не понимала, чего именно он так испугался. Что я осталась жива? Или что его накрыла нечеловеческая первозданная страсть?

Он что-то лепетал, извинялся. Пытался схватить меня. Я, скуля и вопя от ужаса и нескончаемых слёз, собирала молниеносно одежду. Я впопыхах забыла о трусиках, но поняла это уже в коридоре. Успела бегло натянуть платье, а всё остальное  неважно.

Это была наша последняя встреча.

Он мог меня убить.

В этот раз по-настоящему.

2 [Наши дни]

Сон в электричке был беспокойным. Далёкий голос пробивался издалека в подсознание, объявляя станции. Но Райтену не было дела до всех этих названий, они не вызывали у него никакого отклика.

Когда он порядком выспался, вдруг понял, что у него даже сигарет-то с собой нет. Он поспешно проверил все карманы и даже заглянул в боковое отделение чехла гитары. Пусто. Хотя логично. Когда после пьянки оставались сигареты? И на самом деле единственное, что заставило его сойти сейчас с электрички, так это желание курить. Он просто увидел на перроне парней примерно его возраста, что шумно болтали и дымили. Это показалось ему таким заманчивым, что он тут же схватил чехол за лямку, закинул гитару за плечо и уже через секунду стоял рядом с ними.

 Эй, парни! Сигаретой не угостите?

 Да, конечно. Говна не жалко,  ухмыльнулся один из них, самый жирный, кстати.

И тут Райтен закурил и почувствовал себя гораздо лучше. По крайней мере, подвешенное состояние отступало. Ведь он уже сошёл с электрички, полдела сделано.

 Встречаете кого-то?  спросил с интересом он.

Ну и правда, чего ему ещё делать? Интересоваться делами других. Что ещё-то?

 Вообще-то отправляем друга в путь. Думает, в другом городе что-то будет иначе,  сказал тощий парень.