Сейчас я смотрю на дом Дианы и с грустью понимаю, что он в конце этого тёмного пути. Ещё не в бездне, но уже соскользнул. Уже летит вниз.
Сон шестой. Электрический прибой
Ветер поднимает занавески невидимой рукой и взбивает их мягкими рывками. Из приоткрытого окна тянет сигаретами и мокрой жестью. Эти запахи, это неспешное движение полупрозрачной ткани гипнотизируют, и я чувствую, как проваливаюсь из кабинета физики кудато в себяв безмыслие и безвременье собственного разума.
Там бродит Диана, ведомая луной.
Там замерла, подобно статуе, Вероника Игоревна.
Вы думаете, за минувшую неделю она появилась в гимназии? Как бы не так, нет Вероники Игоревны.
В итоге её брелок и вся его железная компашка громыхают в моём рюкзаке который день, а физику у нас заменяет Леонидас, классный руководитель «ашек». Конечно, не тот царь Леонид из Спарты и даже не Джерард Батлер из «300 спартанцев», но чтото такое древнегреческое в облике нашего завуча определённо имеется.
Наверное, борода. Эта штука у Леонидаса ухожена так, будто её подравнивает каждый день личный садовник. Честно, я не понимаю мужиков, которые настолько следят за собой. И особенно не понимаю тех, что носят вязаные свитера с северными узорами. О, вы не заметили? Сегодня к нашему вниманию красные снежинки на белом фоне.
Не знаю, что меня больше беспокоит: мерзкие снежинки или чёрный список Дианы.
С ней мы пересеклись, когда позавчера я брёл по мосту Шестьдесят пятой параллели.
Сперва моё внимание привлекли две тонкие тени, которые скользили поперёк дороги мокрой, в бронзовых искрах закатаи приятно напоминали девушку с велосипедом. Ими они и оказались. Диана устало катила алый ляс на фоне чёрносизых, с золотистым оперением облаков, и лужица солнца мелькала то за её шапкойноском, то под мышкой, где трепыхалась паченция листов. Для ранней весны она оделась чересчур легко: серое худи, серые спортивные штанцы, тапочки.
Тапочки, да.
В голове шевельнулась мысль позвать Диану и отдать ключи, но я так обижался за чёрный список, что ощутил внутри почти физическое сопротивление.
Тем временем она дошла до перекрёстка, где тротуар обрывался бледной зеброй, и, не глядя на светофор, не замечая несущихся машин, попёрла через дорогу.
Я вскинул руку. «Эй! Осторожнее!» само, без разрешения запрыгало на языке, и худая фигурка резко замерла, будто услышала меня. Перед ней с визгом клаксона затормозил синий «ниссан». Ветер рванул бумаги из пачки Дианы, подбросил вверх, и они засветились жёлтым в лучах солнца.
Девушка!!! закричал водитель и наполовину высунулся из машины. Вы дальтоник? Красный свет!
Диана даже не посмотрела на него. Её тело слегка покачивалось вперёдназад, и белые листы разлетались сияющим вихрем.
Она спала.
Едва я осознал это, мои ноги шагнули в сторону Дианы, а она, подобно странной марионетке, повторила движение.
Диана!
Водитель «ниссана» раздражённо смахнул бумаги с лобового стекла и окончательно вылез из машины. Сомнамбула не отреагировала ни на него, ни на меня: молча направилась вперёд и в пару секунд добралась до остановки.
Там уже собирал урожай зелёный автобус на Поморку. Он быстренько втянул в себя Диану, лязгнул дверьми и покатил за поворот, в заходящее солнце. Воцарилась странная тишина. Только белые листы с шелестом скользили по асфальту и радостно сигали под опоры моста.
С той встречи минуло два дня.
Небо за окнами давит ледяным свинцом на кладбищенский холм. Иногда округа загорается мертвеннобелым, и над головой, оглушая и прибивая к полу, прокатывается гром словно крик инопланетной твари бьётся в стёкла.
Апрель.
Гроза. Такие ещё зовут «зимними», хотя они и случаются весной.
На экранчике моего телефона Вероника Игоревна разбирает конденсатор, похожий на рогатый бочонок. Точно судмедэксперт, она залезает пальцами в его блестящие внутренности и вытаскивает рулончики фольги, длинные, как дождик для новогодней ёлки. Тут верхнюю часть кадра перекрывает оповещение:
ПОЧТАМПЪ сейчас
Мухонос
О_о
[фото]
Этот дебил постоянно шлёт всякую пургу в чат класса, и я, не читая, смахиваю «наклейку» прочь.
Изыди.
Видео на секунду подвисает, затем Вероника Игоревна показывает целый, здоровенький конденсатор и крепит к нему крокодильчиками два проводка от вилки. Прикладывает палец к губам и, разматывая провод, отходит вместе с нами в дальний угол кабинетатого, старого, сгоревшего. С трудом запихивает вилку в древнюю розетку.
Бам, шепчу я.
Мигают плафоны. Конденсатор лопается со вспышкой, будто перезрелый плод; разлетаются серпантины фольги. Один прилипает к доске, другой к потолку. В кадре появляются члены химического электива: ошалелые, с диковатыми улыбками. Среди них я с оторопью вижу и себявижу и не узнаю. Ни причёскугоршок, ни синюю рубашку, ни покатые плечи. Какой же вы нескладный, Артур Александрович.
Вероника Игоревна снова прикладывает палец к губам, и видео замирает.
Я ловлю себя на том, что радуюсь какомуто неуловимому, ускользающему чувству внутрисловно бы движению воздушных потоков памяти, и блокирую экран.
Не знаю, кто рассказал тогда родителям о конденсаторной бомбочке. Может, речь шла и не об этом случае, а об истории, когда Олеся облилась щёлочью, но электив закрыли, а кабинет сгорел.
Жалко.
Определённо те занятия с Вероникой Игоревной проходили куда интереснее, чем замены Леонидаса. И класс её лучше этого убожества, где каждый гвоздь пропитался нафталиновым духом прошлого. Типичные старые парты, типичная убитая доска. Типичный Ньютон на стенемежду типичными Путиным и Медведевым.
Пока я так размышляю, до меня доходит экскурсионный список. Он пахнет чипсами, он подкараулил солнечный зайчик в левом верхнем углу и собрал, кажется, ВСЕ оттенки синих ручек.
Каждый год нам предлагают поездку на северострелецкие скиты, и каждый год мы табуном туда чешем. Не потому, что это бог весть как прикольно, а потому что находится лишний повод прогулять гимназию. Трумпумпумденёк свободы от нудятины. Я с радостью щёлкаю ручкой, вписываю себя и передаю листок дальше. Только в этот момент, запоздало, чтото царапает моё внимание.
Наш 10 «В» повезёт не Вероника ИгоревнаЛеонидас.
где делегация СевероСтрелецка приняла участие в областной конференции «Северстрана без границ», проникает мне в уши его голос. Низкий и сочный. Девчонки от него тают, а мужиков подташнивает. Как некоторые знают, нашу гимназию представляла ваша одноклассница Олеся встань, пожалуйста с работой о нашем писателеземляке Н.О. Булдакове. За что нашей гимназии была вручена грамота. Не слышу поздравлений!..
Олеся с наигранным смущением встаёт и принимает вялые аплодисменты. Она, как обычно, в белой сорочке и юбке оттенка лоснящегося воронова крыла. Сколько я помню, Олеся всегда ходит в одной и той же одежде одних и тех же монохромных оттенковсловно родилась от шахматной интрижки чёрного офицера и белой королевы.
Спасибо, Олеся. Так, об экскурсии сказал, о конференции сказал. На чём мы остановились?.. Леонидас одной рукой трёт висок, другой сжимает пастельножёлтый мел, тень которого по диагонали пересекает бородатое лицо. А, ругали наших модников и модниц. Не вижу причин, почему бы не продолжить. Кто у нас следующая жертва? Леонидас театрально прищуривается и осматривает класс.
Касательно первой жертвы: в углу вы наверняка заметили Симоновублаго наша конфетка уже минут двадцать топчется лицом к стене, как напакостивший малыш. Сегодня Аня щеголяет в клетчатой миниюбке. Квадраты чёрные, квадраты красные, округлости попыкрасота. Не знаю, чего добивался Леонидас, но в итоге всё мужское население 10 «В» выкручивают шеи, любуясь на Анины булочки. И да, они в самом деле притягивают.
Артур, с добрым утром! раздаётся голос Леонидаса, и я резко отворачиваюсь от прелестей Симоновой. Прекращай щёлкать ручкой, милый друг, и поднимайся.
Проснись и пой, зуоомби, напевает Коваль и раздражающе цокает.
Судя по «наклейке», которая мигает на экране моего телефона, Шупарская отвечает «да ладно» на сообщение Мухоноса. Прочитать больше я не успеваю: кладу на парту ручку, сотовый и неохотно встаю. Пальцы упираются в канавки надписи «НЕНАВИЖУ МЕСЯЧНЫЕ» на поверхности парты, лицо обдаёт мокрым воздухом из окна.