Он замечательный мальчик, милый и обаятельный, и очень хорошо соображает. Вам не нужно беспокоиться. С ним все будет в порядке.
Эйлса казалась совсем беззащитной: веки задрожали, глаза будто подернуло пеленой. Я прикрыла рот рукой. А что мне делать, если она расплачется? Но она сдержалась.
О, вы такая добрая! воскликнула она. Говорите такие правильные вещи!
Я говорю, как есть. Если бы дела обстояли по-другому, я бы так не сказала. Я не из тех, кто хвалит других ни за что.
Я заметила, что маленькая девочка лет восьми рассматривает меня из другой части зала. Я подняла руку и поправила волосы и заколку из черепашьего панциря, купленную за несколько пенсов на распродаже в местной церкви.
Это я поняла, улыбнулась Эйлса.
Когда тарелки унесли и мы пили кофе из маленьких серых чашечек (я всегда хотела попробовать флэт уайт), Эйлса рассказала мне о своем детстве в деревне неподалеку от Гилфорда. Ее мать работала риелтором, а отец бухгалтером. В материальном плане все было в порядке, но родители постоянно ругались и, в конце концов, развелись, когда Эйлсе исполнилось двадцать лет. Они бы разошлись и раньше, но в двенадцать у Эйлсы диагностировали редкое генетическое заболевание болезнь Вильсона, нарушение метаболизма меди, и это объединило семью.
Я была все время уставшей и нервной, но мне повезло, что болезнь диагностировали на ранней стадии. До конца жизни буду принимать лекарства, это неприятно, но Она пожала плечами.
В ответ на мое сочувствие на ее лице появилось слегка жалостливое выражение. Она постоянно говорит о том, как ей повезло, но я знаю, что в глубине души она считает себя несчастной и думает, что ей как раз не повезло: у нее оказалась эта редкая болезнь, и хотя она удержала ее родителей вместе, пока Эйлса была подростком, так не могло длиться вечно. И вообще, болезнь оказалась недостаточно серьезной. Тогда в кафе я просто восхищалась ею. Но потом было немало случаев, когда я задумывалась, может, Эйлса подсознательно преувеличивает свои трудности. Может, это ее способ привлечь к себе внимание.
Все это было довольно мрачно, рассказывала Эйлса. Ссоры, скандалы, хлопанье дверьми, мать начала пить, а через два года после того, как родители окончательно расстались, у нее диагностировали рак груди. Я уверена, что причина стресс, в котором она жила столько лет. Сделать ничего было нельзя. Меня это выбило из колеи. Я была совсем молодой, да еще и единственным ребенком. Я это очень тяжело переживала.
А ваш отец?
Отец переехал в Азию. Он тоже умер м-м-м теперь уже восемь лет назад. Так что я сирота.
Она вздохнула достаточно громко, чтобы получилось с сожалением и самоиронией. Я тоже вздохнула, и Эйлса внимательно посмотрела на меня через стол.
Вы тоже сирота?
Я почувствовала себя некомфортно.
О, я? Не уверена. Думаю, да. Полагаю, что да.
Вы не до конца уверены?
Я не ожидала такого поворота разговора. Мне казалось, что он идет строго в одном направлении, и это меня полностью устраивало. Так что я использовала один из приемов дистанцирования и рассказала анекдот о том, как мой отец сел в автобус 219. Я думала, что Эйлса начнет смеяться, и мы закроем эту тему, но она осталась серьезной.
Вы считаете, все так и было на самом деле? спросила она.
Я не знаю, рассмеялась я. Наверное, он взял чемодан и забрал свои вещи, потому что его половина шкафа опустела.
Какой ужас, сказала она, не меняя выражения лица.
Я опустила глаза в пол. Вдруг вспомнила, как мать стояла в гардеробной и безудержно плакала и причитала, как гремели пустые вешалки, когда она встряхивает их, и шок от того, что эта женщина, обычно такая сдержанная, не в силах успокоиться.
Я заговорила:
В ту субботу мы с сестрой отправились на благотворительную ярмарку. Может, это было уже на следующий день после маминого срыва. Мы потратили все деньги, которые скопили, на мужскую одежду вероятно, родственники продавали вещи умершего, и заполнили шкаф, а потом показали маме. Она смеялась, целовала нас, потом мы пили чай с тортом, и все было забыто.
Это очень мило и очень грустно. А что она сделала с вещами, которые вы принесли? Продала их на следующей распродаже?
Я всплеснула руками.
Мы оставили их у себя, они так и висят.
Верити, вы все эти годы храните вещи незнакомого умершего мужчины?
Боюсь, что да.
Верити!
Эти вещи радовали маму, поднимали ей настроение. Грусть ушла.
Вам следует избавиться от ненужных вещей в доме.
Да. Да. Я почувствовала волнение. Я знаю.
Официантка принесла счет, а потом ушла за терминалом для оплаты картой. Пока ее не было, я хотела сменить тему, но Эйлса продолжала она предположила, что мать никогда больше замуж не вышла. Я подтвердила, что так и было.
А ваша сестра?
Фейт? Встречалась с женатыми мужчинами, но своего не нашла.
А вы?
Нет. Даже не думала.
Может, вы просто не встретили того самого
Солнце переместилось, и теперь я оказалась в треугольнике света. Я сидела лицом к залу, у меня раскраснелись щеки, и я обмахивалась салфеткой. Попыталась рассмеяться, но что сказать, не знала. Должно быть, Эйлса поняла, что мне некомфортно, потому что нарушила тишину.
Я сама все время выбирала не тех, сказала она, наклонившись вперед, словно сообщала мне это по секрету. Вероятно, к Тому это тоже относится.
Вернулась официантка, Эйлса вставила карту и ввела ПИН-код.
Мне было тяжело в тот момент, когда мы с ним познакомились, продолжала она, когда оплата была проведена. Это был тяжелый период в моей жизни, одно навалилось, другое.
Она откинулась на спинку стула и рассказала, что их познакомила Далила, когда они с коллегами отправились пропустить по стаканчику после работы. Эйлса с Далилой работали в рекламной компании, Том занимался корпоративным правом. Они не сразу понравились друг другу. Он был и остается интеллектуальным снобом, и Эйлса, которая не училась в университете «о чем он мне постоянно напоминает», посчитала его ужасным. Но они пили сперва коктейли, потом шоты и в результате провели ночь вместе. Обычно она так не поступала «в смысле не ложилась в постель на первой встрече».
Как я уже говорила, у меня есть опыт общения с мужчинами, но, вероятно, в данном контексте его было недостаточно.
Когда ты знаешь, ты просто знаешь, многозначительно произнесла я, словно могла сказать такое про себя (а я не могла).
Эйлса вопросительно приподняла брови.
Ну, если сперва у меня были какие-то сомнения, то после их уже не было, заявила она.
Я рассмеялась.
Ведь так? спросила она, глядя прямо на меня и тоже смеясь.
Но у вас же все удачно сложилось?
Вопрос был слишком личным ведь она рассказала мне все эти интимные подробности только потому, что боялась обидеть меня. Но поздно: слова уже вылетели у меня изо рта.
У нас бывают взлеты и падения. Он перегружен. Тяжело вести свой бизнес это же постоянное давление. Он вложил в него большую часть своих денег. И хотя со стороны это кажется гламурным выпивать со знаменитостями, но в реальности он постоянно бегает за клиентами, уговаривает их, обхаживает, развлекает. Он только что потерял крупного клиента [она назвала компанию, кажется, сотового оператора или продавца мобильных телефонов], и это его задело. Понимаете, это личное. Она отодвинула чашку с блюдцем. Дом обошелся нам дороже, чем мы ожидали, пришлось взять кратковременную ссуду. Все это очень напряженно.
Я понимаю, новая работа может помочь.
Возможно, это прозвучало двусмысленно, и Эйлса нахмурилась.
Что вы имеете в виду?
Вчера вы говорили про собеседование. Как вы думаете, когда вам дадут ответ?
Она все еще выглядела смущенной.
Вчера?
Собеседование на работу. Вас еще попросили задержаться.
Мгновение она смотрела на меня в непонимании. Щеки раскраснелись. Она запустила пальцы в волосы и помассировала голову.
Ах да. Эйлса сделала глубокий вдох и опустила руку, похлопала себя по животу, словно сдерживая икоту, и покачала головой. Понятия не имею. В смысле, это было просто знакомство, которое, может, ни к чему и не приведет. А если что-то получится, мне еще придется поговорить с Томом. Нам нужны деньги, но он довольно старомоден, и ему нравится, что я сижу дома. Может, вообще не буду рассказывать ему про поиски работы.