Если нам работа на совместном предприятии позволяла в трудное для артели время сохранить костяк коллектива, дать людям заработок, получить возможность развивать производство, то и китайцы тоже немало приобрели. Они учились у нас работать с техникой, наращивали объемы работ. Отношение окружающего нас населения было исключительно благожелательным, дружеским. Очень скоро все мы обзавелись личными приятелями и знакомыми. На первых порах у наших рабочих не было юаней, и китайские друзья приходили им на помощь. Узнает, например, новый знакомый, что русский товарищ затрудняется в покупке обуви или других вещей, и на другой день несет ему в подарок ботинки или предлагает в долг. Добрые чувства к русским можно сказать, культивировали средства массовой информации: о нашем предприятии часто рассказывали газеты и телевизионные сюжеты.
Я встречался со многими - и со специалистами, и с чиновниками, и с живущими в окрестностях нашего участка крестьянами - и вот что заметил: очень крепка в них память о тех годах, когда Красная Армия, разгромив японские войска, освободила их родину, когда советские специалисты помогали им строить заводы, о той поре, когда очень популярна была песня «Русский с китайцем - братья навек». Добрые дела, как семена полезного злака, всегда дают щедрый урожай в душе народа. Мои китайские собеседники вспоминали о времени вражды с СССР, так называемой «культурной революции» как о кошмаре и радовались, что эта мрачная страница истории закрыта, надеюсь, навсегда. Кстати, любопытный момент. До сих пор многие китайцы поют советские песни, часто на русском языке. Их я не раз слышал и на официальных приемах, и на дружеских вечеринках в семьях. Мы часто не задумываемся о том, что в начале девяностых годов, когда над страной замаячил призрак тотального дефицита, Китай пришел к нам на помощь. Дальневосточники хорошо помнят, как поток обуви, овощей, одежды из соседней страны помогал им справляться с трудностями. Да и сегодня китайцы активно участвуют в нашей экономической жизни. Сколько их предприятий, сколько торговых заведений! Опытные овощеводы из-за рубежа трудятся на приморских полях Советский вклад в восстановление послевоенного Китая в какой-то мере обернулся помощью соседа в трудные для нашей страны времена.
- Все это так, Александр Михайлович, а вы не боитесь китайской экспансии на Дальнем Востоке, о которой время от времени в средствах массовой информации кричат наши «записные патриоты»?
- Нет, не боюсь. Но следует отметить, что годы вражды, когда сталкивались в ожесточенной схватке советская и маоистская пропаганды, не могли не сказаться на сознании населения как России, так и Китая. А что касается «желтой экспансии», то это напрасные страхи. Да и серьезные ученые давно отмели такую угрозу. Вот недавно читал интервью с директором Института этнологии и антропологии Российской академии наук Валерием Ташковым. Он прямо заявил, что граждан КНР на Дальнем Востоке в десять раз меньше, чем нам говорят статистики и местные власти. Китайцы всегда жили на нашей территории. До революции их доля в населении Приморского края была гораздо больше, чем сейчас. Поэтому при сильном государстве, нормальных границе и правилах ничего страшного в китайской миграции нет. Все зависит от правильной политики правительства. И, конечно же, следует подумать о мерах, стимулирующих приток на Дальний Восток наших соотечественников, обеспечение четких правил и порядок въезда и выезда иностранных граждан.
- Александр Михайлович, вот вы работали в соседней стране, общались с ее гражданами. Что вы можете сказать о китайском характере?
- Сразу и однозначно не ответишь По-моему, он чем-то сродни русскому - та же открытость, доброжелательность, неагрессивность; китайцы очень трудолюбивы, честны, любят порядок, доверительные отношения. Нам надо многому учиться друг у друга, например, умению торговать у китайцев. Ведь рыночные отношения у них в крови, от малого до взрослого все занимаются торговлей. В общем, следует сотрудничать по всем направлениям. Таков мой собственный вывод, после того как лично столкнулся с этими трудолюбивыми и порядочными людьми на совместной работе.
Мне много пришлось поездить да и пешком походить по приграничным районам как со стороны Приморья, так и со стороны наших соседей, и вот что я заметил. До сих пор видны дороги, проложенные старожилами в Китай - от Софье-Алексеевского, от Фадеевки, Полтавки и других пограничных поселков. От западного берега озера Ханка до юга Хасанского района таких маршрутов, пунктирных линий, упирающихся в государственную границу, я насчитал более тридцати. Многие из них можно использовать и сейчас, хотя они рассчитаны для проезда гужевым транспортом. Вьются покрытые травой пути, огибая возвышенности, находят броды через речки и ключи, угадывают естественные просеки в лесных чащах. Эти своеобразные памятники - свидетельства активной торговой деятельности, которая шла между населением двух стран, часто не санкционированная властями, но неукротимая. И, что интересно, я видел заброшенную дорогу, построенную саперными частями Советской Армии перед войной для переброски к границе войск и техники. Как стрела, пролегла она от Кедровки в сторону Китая. После августовских боев 1945-го ее уже не использовали, и ныне широкая колея заросла кустарником, а местами стала непроходимым болотом, лишь бетонные мосты остались как памятники. А узенькие мирные дорожки, спроектированные народной смекалкой, живут.
Однажды я, интереса ради, отправился по одной из таких троп в районе работ горного участка. Она привела меня к заставе, а далее шла прямо через рубеж в китайскую деревню. Даже при первом поверхностном взгляде привлекало удачное ее расположение. Она, как подкова, опоясав основание сопки, начиналась в двухстах метрах от разделительной пограничной линии. Старая дорога эта была раньше деревенской улицей. Замыкая сопку, она заканчивалась с другой стороны ровного распадка и тоже выходила в районе нашей заставы, которой, видимо, раньше не было. Впереди красивых домиков под красными козырьками из черепицы и до пределов видимости шли рисовые поля с небольшими замерзшими водоемами, ровно обсаженными деревьями. «Наверно, - подумал я, сидя на старом поваленном дереве и поглядывая на раскинувшуюся передо мной перспективу с небольшой залесенной вершины, - самый грамотный архитектор не отказался бы «посадить» такую деревушку с ее многочисленными домиками и хозяйственными постройками именно так, как она сегодня расположена». Зима - не самый подходящий период года с позиций обозримой красоты, но и сейчас деревушка приятно смотрелась. Я не раз с тех пор приходил сюда, чтобы полюбоваться этим видом, - он мне чем-то напоминает наше пограничное село Павло-Федоровку - большое, красивое. На душе всегда становится как-то веселее, как будто вместе с жителями этих двух деревень полюбовался окружающим пейзажем, и с прибавившимися силами возвращаешься на свой участок:
Только я вставать собрался, как вижу: краснощекий старший сержант Миша с уздечками в руках на конюшню мимо идет - видимо, в наряд собрался. Мы многих солдат заставы в лицо и по имени знаем, а им так приятно, когда по имени назовешь да еще к себе на минуту подзовешь, об руку поздороваешься. «Ну как наш сосед?» - показываю я рукой в сторону китайской деревушки. Миша повесил на сучок уздечки, посмотрел мне в глаза, а щеки еще краснее стали, и совсем детская улыбка на губах засияла: «Сколько я помню, да и парни наши говорят, это очень мирная деревня. Видно, здесь хорошие люди живут. Когда делаем обход разграничительной линии, то взрослые и дети здороваются по-своему, даже голоса слышно, руками машут, и мы делаем то же самое, хотя по уставу и не положено, - привыкли друг друга приветствовать. Иной раз идешь рядом с полосой и думаешь: зачем граница, так хочется в деревню зайти и с китайскими жителями словом переброситься, а потом вспомню: я - пограничник при оружии, за полосой другое государство, и я сюда из Шкотова призывался, чтобы строго соблюдать пограничный порядок». Обменялись мы с Мишей новостями, пожали друг другу руки и разошлись по своим делам.
А поскольку путь мой часто пролегает мимо заставы, то вспоминается, как я однажды пожалел, что не захватил с собой фотоаппарата: на посту часового, рядом с телефонным полевым аппаратом, лесная синичка свила гнездо, и из него птенцы выглядывают. Крылатых родителей не смущают ни близость человека, ни частые громкие звонки телефона - выводят и кормят свое прожорливое семейство из года в год. Случай-то уж больно любопытный - будто знают, под чьей защитой находятся.