Столько вопросов, а ответов нет. И Бирюков молчит, как в рот воды набрал. Последняя телеграмма о костях да о погоде, а где информация о ходе расследования? Почему столько специалистов топчутся на Лесной косе, но до сих пор не могут сказать ничего вразумительного? Ведь вещественные доказательства есть, но они тоже пока не описаны. И насчет допроса Полякова на месте преступления молчок. Зачем привезли в следственный изолятор сразу четырех человек?
«Но дело, похоже, обещает быть громким, - заметил про себя следователь. - О нем даже в Генеральной прокуратуре известно. Как бы мне с ним не пролететь. Ухо востро держать надо».
Прошло уже несколько часов после первого допроса бульдозериста с нижнего перевала, а разговор этот до сих пор не выходил из головы Лукина. Николаенко, похоже, непричастен к хищению золота, но молчит, хотя и дал маленькую надежду на то, что знает и скажет, кто и зачем стрелял.
Лукин ясно представил себе облик этого артельщика. «Какая силища вложена в мужика! - невольно позавидовал он. - И какая приспособленность к суровым условиям жизни: спит в холодном балке почти раздетый на морозе, в одиночку чистит дорогу на Нижнем перевале. Так и стоит перед глазами сцена: он в одной майке заходит в общую камеру. Кулачищи пудовые, шея бычья и плечи - косая сажень. Даже видавшие виды зеки повскакивали с нар: Вот это артельщик, не дай бог в тайге с таким один на один встретиться! И оружие не поможет.
Удивляет и проницательность Николаенко: он как будто читает мои мысли. Видимо, хорошо представляет все наши действия и все, что может произойти с ним в стенах изолятора. Видно, стреляный воробей. Этот не расколется и с повинной не придет. А как он вел себя на перевале! Из-за его крутого характера чуть не случилась беда. Жизнь милиционера буквально висела на волоске. Какая агрессивность! А может, это самозащита? Мы против него не имеем никаких улик и даже логически обоснованных соображений в его виновности. Нет, нужно выбросить из головы примитивные подходы и какие-либо провокации в отношении Николаенко. Это не начальник горного участка «Соболиная Падь», что после Савченко руководил - худой, измученный старик с трясущимися руками, который, когда его арестовали, пустил слезу в камере, как слюнтяй, и упал в ноги следователю, а затем и краевому прокурору. Какой из него артельщик! Не успел попасть в изолятор, как уже прибежал с повинной - разве это мужчина! Сам себя оговорил да еще и срок выпросил!».
Чем больше Владимир Сергеевич думал о том, как быть с арестованным бульдозеристом, тем большее уважение и симпатию испытывал к этому независимому и мужественному человеку. Николаенко не побоялся заявить следователю: «Знаю, но не скажу. И не вздумай на меня давить - хуже для тебя будет». По документам - не судим, образование высшее - и вдруг бульдозерист.
И это тоже работает на него: не чурается черной работы, а значит, выживет в любых жизненных ситуациях, и следственный изолятор для него - курорт с обширной обслугой, а сокамерники - одна семья. Такой ничего не убоится! Не знаешь, что и думать: или бульдозерист украл очень много золота, конечно, не тридцать граммов и даже не килограмм, а значительно больше. С его комплекцией, жизненной энергией и грамотностью он должен взять сразу много и мелочиться не будет, не в его характере. Или он совершенно чист перед законом и потому ведет себя как в артельном балке.
8
Об овощах и крупном золоте
Прокурор точно в отведенный час прибыл к первому секретарю крайкома КПСС Дмитрию Вадимовичу Селезневу. Тот вышел из-за стола, и, обменявшись рукопожатием, они сели друг против друга за приставной столик уютного кабинета.
Разговор начался непринужденно, поговорили о перспективах развития края. Потом о старых, когда-то работавших в крае общих знакомых, ныне занимающих высокие посты в Москве. Эта тема не особенно привлекала прокурора. Он был уже в возрасте, и ему не светили должности ни в Генеральной прокуратуре, ни в министерстве внутренних дел. Годы шли, а предложений так и не поступало. Да и, откровенно говоря, предшественник Селезнева - Виктор Григорьевич Бойцов - не всегда, по мнению прокурора, замечал его старания. Но, тем не менее, согласился на выдвижение Шабанова в краевые прокуроры, когда уходил на пенсию предшественник последнего.
Генеральный прокурор, основываясь на информации работников прокуратуры и своих личных впечатлениях, отклонил его кандидатуру и дважды по телефону убедительно просил Бойцова найти более молодого и энергичного работника. Но первый секретарь настоял на своем. Он позвонил в административный отдел ЦК и добился там согласия. А Николаю Никандровичу пришлось тогда пять дней маяться в неизвестности в московской гостинице, пока окончательно не закончились долгие согласования по его кандидатуре. Шабанов не очень верил в положительное решение своего вопроса. Тем более его удивило, как же силен и авторитетен Бойцов, если мог противостоять самому Генеральному. Тот, наконец, нехотя и в спешке принял Николая Никндровича и объявил, что он назначен прокурором края. После этого отношения между «хозяином» местного Белого дома и Шабановым как-то потеплели, хотя прокурору нелегко было отстаивать свои позиции в спорах с партийным лидером.
Сейчас все по-другому: Дмитрий Вадимович по характеру помягче Бойцова, не горячится при обсуждении вопросов, больше доверяет кадрам, поднимает авторитет своих подчиненных. Хотя где-то и затаилась некоторая неопределенность в отношениях с Селезневым. Дмитрий Вадимович долгое время работал со вторым секретарем, и знал, что Шабанов иногда допускал оплошности. Частенько Бойцова раздражало ошибочное, на его взгляд, мнение прокурора, его оценка негативных явлений, которые порой будоражили районные партийные организации и бюро крайкома.
Но эти времена прошли, и Николаю Никандровичу приятно разговаривать с новым хозяином кабинета, который всегда даст возможность до конца высказать свою мысль, не оборвет на полуслове и не унизит на пленуме крайкома при большом скоплении людей, из числа руководителей края и подчиненных из краевой прокуратуры.
Неспешно продолжался разговор Селезнева с Шабановым. И вот, неожиданно для гостя, найдя паузу в разговоре, первый как бы между прочим спросил Николая Никандровича: «Ну как дела с овощевиками?». Прокурор не ожидал такого вопроса. Ему даже показалось, что его спрашивают о золотарях. Но вопрос был задан не спеша и четко: «с овощевиками». Вначале юрист даже замешкался с ответом, но потом собрался, поправил очки с толстыми линзами и сообщил:
- Они на отсидке. Генеральная прокуратура дала согласие на продление следственных мероприятий. С ними работают лучшие следователи прокуратуры и управления внутренних дел.
- Ну и когда же все-таки можно рассчитывать на окончание отсидок? Может, этих людей отправить в Москву и пусть с ними занимаются в Генеральной прокуратуре, если вам не по силам это дело? - не повышая голоса, но твердо спросил первый секретарь.
Прокурор подумал, что сейчас затронута самая больная для него тема, но, как достойно выйти из этой ситуации, не знал.
- Мы вам советовали строго придерживаться законности, рекомендовали и даже просили: не делайте этой глупости, - продолжал Селезнев. - Ведь сразу было понятно, что, арестовав тридцать двух человек в течение двух дней, вы не сможете объединить все материалы в одно дело и будет много жалоб. Так оно и получилось. Следственный изолятор забит завскладами, завбазами, кладовщиками, подсобными рабочими и даже уборщицами. Это продолжается больше года. Мне докладывают, что СИЗО превратили в большой базар, в массовое сборище свидетелей, доносчиков, журналистов. Арестованные свободно перемещаются. Они умудряются дефицитными продуктами питания подкупать следствие, адвокатов. И все это тянется месяцами. Дорого нам стоят последствия ваших необдуманных действий! Ведь вы тогда оставили почти миллионный город без овощей и фруктов. К нам валом шли жалобы из детских садов, больниц, санаториев, столовых и от жителей города. Даже тюрьму без продуктов оставили. Заключенные чуть бунт не устроили. Хорошо, военные картошку да капусту дали. В это время овощевики трясли ключами от складов и баз перед вашими следователями, говоря, что они материально ответственные лица, поэтому ключи будут вместе с ними в камерах. А вы нам докладывали, что пройдет несколько дней - и будут арестованы некоторые крупные руководители, вступившие в сговор с овощевиками и кормившиеся за счет гнилой картошки и другой продукции, которая бесконтрольно списывалась, а на свалку не вывозилась. Вам, видимо, известно, что ряд лиц, арестованных по овощным делам, сговорились и умышленно указывают на невиновных людей? Вы, основываясь на их показаниях, производите еще аресты, тем самым все больше увязая в этом деле.