- Да ты кого порешать собираешься, ведь ты и ногтя этого человека не стоишь!
И дал команду немедленно перевести уголовника в прежнюю камеру. Петр Викторович был так напуган, упал перед нами на колени, плачет, говорит, расскажу все, что знаю, только не сажайте меня в камеру к этому бандиту. Я сразу понял - дело имеет хорошую перспективу, и мы попали в точку, которую долго-долго искали.
После составления протокола признания с подписью арестованного следователь проинформировал меня, а я по правительственной связи ВЧ лично генеральному прокурору доложил. Мы обменялись мнениями и договорились, что буду регулярно информировать его о ходе следствия. Он подчеркнул особую важность «золотых» дел, сказав, что, в свою очередь, доложит об этом деле Генеральному секретарю. Вот что такое золото, хотя оно и в пробирочке среди посуды лежало. Мне, конечно, жалко подсудимого, мы с ним по возрасту ровесники, и я понимаю, как тяжело в таких годах по тюрьмам шататься с обвинением в хищении золота. Как бы там ни было, но несколько человек получили срок. Хотя в Москве не надеялись на нормальный исход дела. Так и говорили: вернут на доследование. А суд прошел как по маслу. Вот здесь-то и надо было бы Бойцову захлопнуть мышеловку, только он мог это сделать. Я так ожидал этого, но удара не последовало. Отдел административных органов был мало подготовлен к решению таких вопросов, как юридическое обоснование плохо подготовленного судебного процесса. Поэтому у Виктора Григорьевича была возможность взять реванш в этом «золотом» деле и на бюро крайкома поснимать головы и мне, и председателю краевого суда за бесконтрольность со стороны прокуратуры края по ведению следственных дел и беспринципность судей при рассмотрении и вынесении приговора гражданам по такому громкому, на всю страну, прецеденту, как хищение золота в особо крупных размерах в местах добычи
Зазвонил телефон с самодельно вмонтированным, для солидности, латунным гербом по центру аппарата. Это был телефон прямой связи со следственным изолятором. Докладывал следователь по особо важным делам краевого управления милиции Лукин Владимир Сергеевич:
- Ну что, Николай Никандрович, мы начали свое дело. Только что закончился допрос бульдозериста Романа Николаенко, которого зареченцы взяли в три часа ночи прямо из балка на Нижнем перевале.
- И что он показал?
- Во-первых, когда его брали, он чуть милиционеров не прикончил. Подъехали к балку, стали стучать в дверь - никто не отзывается. Стали фонариком в окошко балка светить, видят, человек лежит, голова обернута каким-то тряпьем, а тело совсем не прикрыто. Стекла в помещении кое-где разбиты, такой сквозняк, на улице мороз за тридцать, на столе вода в кружке замерзла, а ему хоть бы что. Кое-как его разбудили, начали объяснять, чтобы балок открыл, а он ни в какую. Хорошо, что водитель районной милицейской машины его лично знал и попросил: «Роман, открой. Это я - Анатолий Свиридов».
Тогда он поднялся и пошел дверь открывать. А она примерзла, еле-еле отковыряли. Хотели войти в балок, а он не пускает, сам вышел. Тут его второй милиционер и схватил за руку. Бульдозерист, конечно, возмутился, но ему объяснили, что есть приказ доставить его в райотдел по очень важному делу.
«А почему ночью, что нельзя подождать до утра? Какие еще срочные дела? - бушевал бульдозерист. - Я что, убил кого или миллион украл?».
Сгреб милиционера одной рукой, поднял над собой и потащил к обрыву. А там метров восемьдесят будет. Но тут знакомый милиционер взмолился, буквально в ноги ему упал, и этот бугай за метр до обрыва развернулся и швырнул свою ношу в снежный сугроб. Хорошо, что снег был рыхлый, парень не покалечился.
- А оружие, а резиновые палки?
- Да какое там оружие, деревенские парни так перепугались, что про все забыли. А бульдозерист говорит: «По-хорошему поехал бы, а вы меня насильно, да еще ночью подняли. Я трое суток без сна и отдыха, на нижнем перевале дорогу расчищаю. Сами видели, что там творится. Снег валит и валит, а я один на такой участок».
Кое-как уговорили, привезли в отдел, а там уже конвой принял и доставил к нам. Я еще не встречал таких здоровых и сильных мужиков, зверь зверем. Сидит передо мной на приваренном стуле, а пудовые кулаки почти на полу лежат. Я спрашиваю:
- Кто стрелял на том месте, где вы мертвого человека нашли?
А он отвечает:
- К чему вы такие вопросы задаете? Наши мужики четыре дня назад за ним поехали, как привезут, тогда и скажу.
И больше ничего говорить не хочет. Сидит и большущей своей головой крутит. Надзиратель говорит, как завели его в изолятор, сразу одежду снял, в одной майке остался. Говорит, дышать трудно. А когда в общую камеру привели, все зеки, увидев этого громилу, встали, как по команде. Даже из-под нар слабаки повылезали. Ну, думаю, мы здесь с ним намаемся.
- А протокол подписал?
- Да, подписал. И еще сказал добавить в протокол, что если мы на него кого-нибудь натравим, убивать не будет, а будет вырывать у кого руку, у кого ногу, уж как получится. Я ему говорю, мол, давай этого в документ писать не будем, ведь и быка в консервную банку закладывают. Он сильно разозлился, я даже подумал, что сейчас он оторвет приваренный к полу стул, всякое тогда может случиться. И заявляет: «Еще раз говорю, допиши в протокол то, что я сказал, больше повторять не буду».
Ну, я, конечно, дописал. Надо было разрядить обстановку, да и его по поводу трех стреляных гильз показания нам будут нужны. Потом его увели в 16-ю общую камеру.
Вот первые ласточки этого дела. У меня все. До свидания.
Телеграмма
Бирюкову
Срочно доложите обстановку. Есть первые признания подследственного из числа экипажа.
Жду на связи.
Шабанов.
Прокурор отобрал необходимые бумаги, которые могли понадобиться, сложил их в подарочную кожаную папку и поехал в Белый дом. А в центральном изоляторе закончился допрос горного мастера Савченко. Как ни крутил следователь по особо важным делам, он не смог получить ответа на вопросы, возникшие у прокурорских работников: почему фарфоровый сосуд оказался разбитым? И что это за стрельба была у Лесной косы после злополучной находки? Василий Николаевич просто не понимал, о чем его спрашивают, он спокойно, с достоинством отвечал и когда сообразил, что ищут какое-то золото, внутренне даже как-то приободрился. Он был уверен, что опять вернулись к старой истории на участке «Соболиная Падь». Тогда его здорово подвел сменщик, польстившийся на пробирку шлихового металла. Как следствие ни пыталось привязать Савченко к этому позорному делу - ничего не вышло, да и не могло выйти. Бывший горный мастер был чист перед собой и государством. А что касается обнаруженных останков человека, то Василий Николаевич действовал правильно - сообщил начальству о находке, запретил людям что-либо трогать, завалил путь к месту трагедии сухостоем. Иногда главный геолог и товарищи по артели намекали ему, что зря он поспешил с радиограммой - теперь возни не оберешься. Савченко считал себя правым, поступив, как положено в таких случаях. А вдруг это были череп и кости Красавина? Мужики вроде бы его ружье узнали.
- А почему вы тогда всех отправили по машинам, а сами в одиночку вернулись с топором? - допытывался следователь.
Василий Николаевич подумал: стоит ли говорить правду, признаваться, что он мужик суеверный, растерялся, попав в столь необычную ситуацию, и, чтобы как-то успокоиться, в сердцах ударил топором по дереву, где висело ружье? Нет, не поймет этого прокурорская душа!
- А вот это мое личное дело, и я никогда вам об этом не скажу.
- Вы понимаете, где находитесь? - повысил голос Лукин.
- Конечно, понимаю. Только вы меня тюрьмой не пугайте. По существу дела можете задавать вопросы, что знаю - отвечу, а чего нет - врать не буду, - угрюмо отрезал Василий Николаевич и отвернулся.
- Разговор окончен. Сегодня для начала протокол составлять и подписывать не будем. Отдыхайте, - сказал Владимир Сергеевич и нажал кнопку вызова конвоя
Он сидел в комнате, осмысливая в голове состоявшийся разговор. Почему такая агрессивность и уверенность у этих двоих людей? Стоит ли сегодня допрашивать лесников? Они вряд ли прояснят картину исчезновения золота из фарфорового сосуда, принадлежащего погибшему. Конечно, трудно говорить и задавать вопросы, не представляя четко ту ситуацию, в которой все это происходило. Видимо, следовало бы допросить артельщика, который рядом с Бирюковым находится. Он ведь еще не знает, что его компаньоны уже в тюремном изоляторе дают показания. Причем какие скажем, такие и подтвердят. Ведь все в наших руках. А что касается стрельбы, то она вообще не вписывается ни в какие следственные разработки и версии. Зачем стреляли? Какая цель преследовалась? Гильзы на месте, мужики даже не пытались следы замести. Забрали золотой порошок, оставив на месте преступления осколки разбитого сосуда, даже не очистив стенки от примерзшего золота. Видимо, и так достаточно богатые. Ведь торопиться им было некуда и незачем. Кругом тайга, никто не мешает - забирай и уноси. И была полная возможность унести вместе с емкостью, гораздо удобнее, чем ее разбивать. Видимо, что-то задумано, мужики-то все грамотные.