- Мы знаем, что вы - главный геолог участка Валерий Савочкин, - заявили они растерявшемуся «Дон Жуану», а тот не посмел при девушке правильно назвать свою должность. А потом, когда подписавшую протокол Татьяну отпустили, его уже никто ни о чем не спрашивал:
Путаница началась, когда мужики, числившиеся у милиционеров инженерами, начальниками лабораторий и прочими специалистами, стали называть свои настоящие должности. Оперативники, удивившись, махнули рукой: «Ладно, потом разберемся».
Танцы мгновенно закончились. Перепуганная публика стала быстро разбегаться. К клубу подъехали районный прокурор и следователи. Подошел стоявший в стороне автобус, битком набитый вооруженными милиционерами.
Они прохаживались возле клуба, курили, всем своим видом показывая, что их много и они вооружены, чтобы у артельщиков даже мысли не появлялось о каком-либо сопротивлении.
А в клубе шел допрос. У десяти работников участка производили личный досмотр и брали показания на предмет хищения золота. Вывернули их карманы, взяли у них отпечатки пальцев, забирали галстуки, ремни, шнурки. Фотограф с большой слепящей лампой переходил из комнаты в комнату, снимая задержанных в фас и профиль. Районный прокурор заходил к арестованным, представлялся и называл следователя - человека в гражданской одежде, который тут же зачитывал постановление об аресте за попытку хищения золота в особо крупных размерах. Каждый старатель по-своему доказывал свою невиновность, но все твердили одно и то же: «Какое золото?! Какое хищение в крупных размерах?! Ведь мы просто на танцы приехали!». Но их никто не слушал, и работники прокуратуры переходили к следующему артельщику. Обойдя всех, они собрались в комнате, где находился Савочкин. Три пакетика желтых траншейных проб лежали на столе, и все, кто входил, внимательно вглядывались через цветной целлофан в поблескивающие в порошке золотинки и тихо выражали удивление, как можно такое богатство отдавать каким-то сельским девкам просто за так, а потому с нескрываемой злостью, даже ненавистью смотрели на Савочкина и задавали вопросы. Особенно кипятился упитанный, солидный следователь в чине полковника.
- Где живешь? - допытывался он.
- В балке, - ответил Савочкин.
- Что еще за балок? - удивился полковник.
- А это вроде собачьей конуры, только крыша повыше.
- А где твое оружие? - наседал следователь.
- В балке, - с усмешкой ответствовал Савочкин.
- Вот забубнил - «в балке, в балке». Мы тебя спрашиваем: где лежит твое оружие и ворованное золото? Куда спрятал? Так мы тебе и поверили, что ты на танцы в деревню с золотом приехал без оружия! Чем занимаешься на этих болотах? - строго спрашивал задержанного «главного геолога» разгневанный полковник.
- Золотом, - невозмутимо отвечал Савочкин, и это приводило криминалиста в еще большую ярость.
Подходили другие начальники, смотрели на порошок, не дотрагиваясь до пакета, чтобы не смазать отпечатки пальцев, и тоже недоумевали:
- Зачем так золото раздавать? Мог бы зубникам отдать - все польза была бы.
Прокурор задал вопрос:
- Ты перед тем, как золото с участка вынести, взвешивал его?
- А зачем его взвешивать? - исподлобья глянул на прокурора
Савочкин. - Насыпал в пакет да и склеил.
- Вот до чего дошли, - громко возмутился прокурор. - Золото налево-направо раздают и даже не взвешивают! А ведь оно не ваше личное, а государственное, и за это все отвечать придется.
- Ну что ж, - со вздохом пожал плечами Савочкин, - раз надо - ответим.
Пробщик понимал, что замять это дело, к которому привлечено уже такое большое количество людей: милиционеров, следователей, прокуроров, - невозможно. Он был готов рассказать всю правду, убедить этих людей, что в пакетиках практически драгметалла нет, а находится жаренный на сливочном масле песок и несколько микроскопических золотых крошек. И Савочкин сделал бы это, если б с ним говорили один на один. Но тон допроса отбивал всякую охоту к откровенности. Уж очень ему не хотелось опозориться перед своими деревенскими друзьями.
Да и следователи на откровенный разговор с Савочкиным идти уже не желали.
- Хорошо, я все расскажу, как оно есть, - подумав, сказал пробщик. - Но только не здесь. В этих стенах я больше никаких показаний давать не буду.
- Ты посмотри, какой умный! Кому это ты условия ставишь?! Ну-ка встать! Расселся, как в баре! - рассвирепел прокурор.
В комнату, где держали Савочкина, заходили большие милицейские чины тоже посмотреть на цветные пакетики. Они спрашивали у прокурора:
- Григорий Васильевич, что будем с этими артельщиками делать?
- Что делать? - переспросил прокурор. - Сначала нужно установить их настоящие фамилии и должности. А то какая-то путаница. Сначала говорили, что начальники, а теперь в повара да банщики записываются. И, обратите внимание, их внешний вид вызывает сомнение, действительно ли они с этих болот. Мне участковый докладывал, что какие-то дремучие бородатые мужики в грязных спецовках и болотных сапогах, с наганами наперевес в Ильичевском клубе отираются. А на этих поглядите: одеты с иголочки, одеколоном благоухают - совсем другая публика. Как бы не те это лица, которых мы уже давно всем районом разыскиваем. Производите опросы, все записывайте, изымайте имущество, обязательно по описи. У каждого при себе деньги. Оформляйте как положено, а подъедет генерал - будем дальше думать. И постоянно держите связь с оцеплением. Пока никому не выдвигаться, а то можно напороться на артельное оружие, там тоже начеку. Слышали, Савочкин сказал: оружие в балке. А может, в этом балке еще кое-что посерьезнее есть, поэтому пока стоять на месте, тем более, что уже почти рассвело.
Все новые люди входили в клуб, делали обход кабинетов и исчезали. Опять какой-то полковник подошел к прокурору.
Они вышли из комнаты, где находился Савочкин, и негромко о чем-то поговорили в коридоре. После этого старший чин с коротким автоматом приказал своим людям готовиться к выдвижению по полной выкладке. Савочкина в наручниках без дальнейших разговоров увезли, как потом стало известно, в краевой следственный изолятор. Остальных под конвоем для опознания отправили на участок.
Когда подъезжали к Дарьину ключу, рядом с горелым балком садился вертолет. Это прилетел вызванный высоким начальством, поднятый по тревоге председатель артели с группой специалистов. Прокурор принял решение наложить арест на добытое золото и провести следственные мероприятия по факту хищения драгоценного металла в крупных размерах. Руководство подтвердило, что задержанные действительно являются артельщиками данного участка. А «соболинцы» долго смеялись, узнав, что банщик называл себя горным инженером, поваренок - заведующим лабораторией, а Савочкин - главным геологом прииска. После установления настоящих фамилий всех отправили по своим балкам. Оцепление было снято. А в ходе обыска и следствия выяснилось, что начальник участка взял из доводочной стограммовую пробирку со шлиховым золотом и не вернул ее. Позже она была найдена в квартире Васильева - тот часто, хвастаясь, показывал ее родственникам и друзьям. Эта пробирка занимала почетное место в длинном перечне личных заслуг бывшего шахтера, а ныне золотодобытчика с Беднотинских болот.
Савочкин с траншейными пробами еще находился в краевом центре. Он не боялся уголовного преследования, был уверен, что, когда он во всем признается, его освободят. Все остальное читателям известно. Конечно, жалко, что стольких мужиков посадили. Ведь никто из них коммерческих целей не преследовал.
До ареста группы доводчиков золота оставалось два дня. Начальника участка взяли под стражу через неделю. А на восьмые сутки разразился тайфун Коти, и, как предсказывал Романенко, участок оказался затопленным.
Порой горька за промысел расплата:
Вдруг к бездне подведет тебя черта.
Но не всегда грозит бедою злато,
Когда рука старателя чиста.
Л. Павлов.
«ГРУЗ-500»
1
Зимовка на прииске
Доставка останков Никиты Красавина из таежных дебрей почему-то затягивалась. Прокуратура взяла все объяснительные с руководителей артели и горного участка «Большая Северная», где парень работал бульдозеристом, опросили еще несколько человек с участка. Что они говорили, никто не знал, но все сходились в одном: Красавин был хорошим человеком. А что толкнуло его взять ружье, сказав при этом, что пошел стрелять рябчиков, никто объяснить не мог. Может, он сам себя застрелил. Уже был такой случай: электросварщик Сергей Каплин сказал, что пошел за грибами, а сам на суку повесился. Говорят, письмо из Молдавии от жены получил, в котором он заявила, что уходит к другому. Но Сергея хоть нашли и похоронили по-человечески. И жена с детьми на кладбище присутствовала. А про Никиту только разговоры ходят. Особенно, когда мужики, пробив дорогу на новый участок, назад вернулись. Оказывается, они скелет Красавина видели. И ружье до сих пор висит на ясеневом суку где-то далеко от участка, на Лесной косе. А что гнало Красавина к смерти - опять никто не скажет.