Поэтому за всё время нашего совместного проживания на Мальорке выход из создавшегося положения так и не был найден. Да, с одной сторонывсё было классно. Занятие спортом и плавание в таком чудесном месте изрядно укрепили моё здоровье и налили мышцы красивыми формами, украшающими мужчину. Жаль в голове ничего не прибавилось. Да, здорово было. Мы посетили Ибицу и другие места, где окунулись с головой в веселье вечеринок в клубах и ресторанах. А эти ночные гуляния под луной, жаркие объятия, страстные поцелуи исумасшедший безудержный секс. У-у-у Никогда не думал, что буду получать столько удовольствий от совместной жизни с сомнительной девушкой, меняющей парики, как перчатки. Но не стоит никогда зарекаться. Да, всё вроде было хорошо. Немного наваливалась тревога, когда мы возвращались домой. Что если в наше отсутствие чужие рты выпили наше такое беспросветно зелёное сухое вино? Но всё, слава богу, было спокойно. Бочки стояли на месте, а их содержимое приятно шуршало при покачивании.
Такой странной уединённой жизнью мы прожили до апреля следующего года. «Вино» благополучно продолжало зеленеть в бочках, а наша любовь постепенно стала покрываться зелёной плесенью взаимного раздражения. Мы, если честно, за несколько месяцев совместной жизни друг другу просто осточертели. Ну, правда, что это за семья, которую связывает только постельная страсть и три бочки с зелёным содержимым? Очень хотелось иметь настоящую семью. Я мечтал об этом. Мечтал, чтобы у нас был настоящий дом, дети, друзья. Чтобы никогда не бояться каждого шороха. Чтобы жить тихо, спокойно, можно даже сказать, умиротворённо. Всего этого у меня не было. Не знаю, ради чего люди дурят друг друга, обманывают, крадут, предают друзей, отца и мать. Ради чего? Ради того, чтобы спать в обнимку с бочкой денег и считать на основе этого, что ты самый умный и счастливый? Мне этого было не надо. Не нужен мне большой дом со множеством слуг, как мечтала Снежок. Нафига мне в моём доме огромное количество слуг? Нет, я понимаю, что это кайф, измываться над прислугой и умирать от счастья, что все вокруг раболепствуют перед хозяином. То есть, перед тобой. Уже неоднократно говорил, что я был воспитан совсем другим человеком. Простым и доверчивым. И удовольствия от унижения других людей никогда не получал. Мне такая жизнь претила, раздражала и была не в кайф. Она напоминала мне ситуацию с гражданином Корейка, который жил на одну зарплату и получал жизненное удовольствие только тогда, когда забирал на время свой чемоданчик с миллионом на почте. Мы со Снежком прожили эти месяцы на Мальдивах точно так же, как гражданин Корейка. Единственное, что нас никто не бомбил телеграммами «грузите апельсины бочками тчк братья карамазовы». Хотя бочки в нашей жизни тоже присутствовали. Не желал я убогой жизни богослова Саймона Роллза, который решил владеть алмазом «Око света» «тайно и бескорыстно, чтобы возвыситься над всеми». Вы помните, что сказал ему принц Флоризель? Нет? Я напомню: «Его новый владелец и не подозревает, что над ним занесен кровавый меч судьбы». Я тоже прожил все эти меясяцы с постоянным ощущением, что надо мной кто-то что-то занёс. Я не хотел тайно чем-то владеть. Такая жизнь мне была не интересна. Как же я вляпался во всё это? Как? В самое скверное, в то, что я всю жизнь не любил, опасался и презирал? Всё бросить! К чёртовой бабушке! Бросить всё и вернуться домой. Домой! Домой! Домой! Чем больше весна зеленила Балеарские острова, тем больше меня съедала зелёная тоска по Родине. Даже старые песни, слов которых я сроду не знал, стали сами собой срываться с моего языка. Это началось ещё на Старый Новый год, когда я, неожиданно прослезившись, запел о Питере: «Не знаю я известно ли вам, что я певец прекрасных дам. Но с ними я изнемогал от скуки. А этот город мной любим за то, что мне не скучно с ним. Не дай мне бог, не дай мне бог, не дай мне бог разлуки. Не дай мне бог разлуки»
Я злился на себя, не зная кого винить в собственной тоске. Впрочем, чего там знать? Это Воробьёв виноват в том, что жизнь меня закрутила триста раз вокруг своей оси и пустила в свободный полёт в бездну по смазанной солидолом наклонной плоскости. Да, Воробьёва я тоже обязательно поминал в сердцах, вслед за приятными воспоминаниями детства. Я стал тосковать о матери, сестре, Питере и даже о всей России. Нет, нет, правда. Я понял всем своим покусанным «госпожой разлукой» сердцем, что такое ностальгия. Меня стало бесить в этой испанческой земле всё. В конце концов я пришёл к тому, что моя напарница по ограблению банков меня тоже стала раздражать. Мне с ней было хорошо в постели. В горячих объятиях забывалось обо всём. Но днём всё переворачивалось кверху дном. Я даже не мог найти с ней общую тему для простого человеческого разговора. Кроме денег в этом мире её, как мне тогда казалось, ничто не интересовало. Мы стали часто ругаться и как следствие в один прекрасный день мы с ней рассобачились вдрызг.
На дворе стоял жаркий испанский май. В этот день я проснулся в жуткой духоте, злой как собака. Снежок сидела в шезлонге на террасе с бокалом вина в руке.
Ты специально «кондишен» вырубила? окрысился на неё я, плюхнувшись в соседний шезлонг.
Настя, не взглянув на меня, пробурчала:
Света нет.
Долбаная Мальорка, долбаная Испания, долбаный Евросоюз. Всё у них через жопу!
Какая Мальорка? Какой Евросоюз? Мы живём в самой жуткой дыре, не лучше последних бомжей.
Судя по тому, что ты с утра бухаешьмы и есть бомжи.
Это единственный холодный напиток в доме. Ты же не догадался запастись колой или минералкой?
Что толку? Электричества всё равно нет. Твари!
Чем орать и возмущаться, лучше бы занимался легализацией наших денег.
Наших? я не выдержал и соскочил с места. Они не наши!
Ну, понеслось опять
Да! Понеслось! Они не зелёные. Они красные от крови ни в чём не повинных людей.
Как ты любишь высокопарный слог! Даже тошнит уже.
Ты сама меня уговаривала наказать Урри. Показывала досье, из которого ясно, что всё это бабло насквозь окрашено кровью, у меня даже слюни летели изо рта от негодования. Причём здесь мой слог? А ты
Что я? Ну что? Говори!
А ты как, последняя тварь, их присвоила. На уме только деньги, деньги, деньги! Блин! Как так можно жить?
Что ты орёшь? Что ты сделал? Что ты для меня сделал? Что ты для нас сделал за это время? она соскочила с шезлонга и уставилась на меня злым взглядом. Не мужик! Тряпка!
А ты! У тебя вместо сердца кошелёк. А вместо мозгов в голове мелочь бренчит.
Звонкая пощёчина зажгла мою левую щёку. И тут я явно переборщил:
Потаскушка бандитская!
Настя убежала в дом и выскочила оттуда через пару минут с сумочкой и ключами от машины. Я сделал контрольный выстрел:
Давай! Давай! Куда ты денешься? Бабло твоё здесь на солнце жарится. Вечером вернёшься к своим любименьким.
Двигатель взревел оборотами и автомобиль рванул с места, выбросив из-под колёс камушки и дымок сожжённой резины.
Я же, психанув, окончательно для себя решил всё бросить к едрене фене и возвращаться домой в Питер. Сначала мне хотелось просто взять денег на билет и улететь в Россию. Но в последний момент я откорректировал эти планы. С каких щей я буду оставлять этой своей очумелой подруженции такую кучу бабла? Так я размышлял, ещё не отойдя от скандала. Половинамоя. Пусть не по чести, а по понятиям, но моя! Я решил, что имею полное право забрать свою долю в Россию. Думаете, что это жадность меня поглотила с потрохами? И все мои предыдущие такие правильные словаэто оправдание поступков слабого, но уже испорченного человека? Вот и не угадали. Как известно, настоящий мужчина должен сделать в своей жизни три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Ни того, ни другого, ни третьего я на тот момент не исполнил. Поэтому решил раздать свою долю самым бедным российским пенсионерам. Нет, правда, правда. Я так твёрдо решил. И это меня даже как-то успокоило. Ко мне вернулось присутствие духа. Я перестал ныть и метаться в четырёх стенах. Почему пенсионерам? А кому ещё? Кто им ещё поможет? Все заточены только на то, чтобы содрать со стариков последнее. Чуть ли не год я страдал от того, что стал богат деньгами, сворованными именно у ниху поколения пенсионеров. Да, это были мелкие крошки со стола всех олигархов, нагревших руки на доверчивых, невинных гражданах огромной страны. Но даже эта мелочь для самых обделённых моих сограждан была бы не лишней.