Кого-кого, а тебя увидеть я никак не ожидал, выдавил он сквозь учащённое дыхание и кашель.
Аналогично.
Где костоломы Урри?
Кого?
Урышева.
Двое ушли на похороны. Один в салоне в отрубе лежит.
Всё ещё кашляя, он с моей помощью выбрался из багажного отсека. Его руки были скованны наручниками за спиной.
Надо как-то сматываться. Но перед этим Лешего предупредить не помешало бы. Они за ним пошли.
За Лешим? Я думал они за Настей секут.
Чёрт, ты же не знаешь ни фига. Настю они сразу в Испанию отправят. Меня и Лешего Урри приказал трясти, пока всех денег не отдадим. А тебя он заказал.
Меня-то за что?
Как бы мне от наручников избавиться? Так, этот ещё в отрубе, он заглянул в салон. Поищи, будь другом, ключи от наручников в его карманах.
Я вновь стал шарить в карманах прибитого мной мужика, повторив при этом вопрос:
Я не понял. Меня за что?
Чего тут понимать? За Настю, конечно. Пока вы кувыркались по гостиницам, Урри всех на уши поставил. Как желюбимая жена пропала. Вот тебя и вычислили. Он разозлился и аннулировал наш с ним договор. Хреново всё, он смачно выругался и плюнул на землю.
Нет у него в карманах ничего. Голяк.
Блин! Телефон есть?
Я кивнул головой.
Набери номер. Диктую.
Он нагнулся, заглядывая в смартфон, который я вытащил из пальто боевика Урри. В это время меня кто-то укусил за ухо. Нет, серьёзно, я так в первый момент почувствовал. И очень удивился. Пора всяких там слепней и пчёл давно прошла. Повертев головой, я понял причину боли. Из аллеи на площадку выходила группка человекообразных горилл в одинаковых прикидах, указывающих на принадлежность к бригаде Урри. Их было трое. Двое вели под руки Лешего, а третий метился в нас из пистолета с глушителем. Мы со Стэлсом мгновенно присели за «мерсом». Реакция вполне объяснимая. Никто не будет рассматривать устройство пистолета, дуло которого направлено прямо в глаз.
Ну вот и всё. Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал, подвёл черту под ситуацией, освобождённый мной из багажника парень.
Я отрицательно покачал головой и, резко встав, выбросил руку с пистолетом навстречу уверенно идущих к нам бандитам. Нажав на курок два раза, я вновь присел рядом со Стэлсом. Он ухмыльнулся:
Ты меня сегодня удивляешь по полной программе.
Я сам себе сегодня удивляюсь по полной программе. Не ожидал такой прыти от собственного организма. Всё делалось как бы само собой, без капли смущения и ненужных раздумий. Вот только патроны надо экономить. И, не дай бог, в кого-нибудь попасть. Я специально целился в землю перед ногами противника. Стэлс пытался выглянуть, чтобы разглядеть диспозицию нападавших. Но скованные за спиной руки мешали ему. Я подсказал:
Вон, видишь мотоцикл сзади нас?
Угу.
Это наш шанс на спасение.
Твой, что ли?
Да. Но у тебя руки за спиной. Так ты не удержишься в седле. Просунь их, чтобы они были впереди тебя.
Как?
Каком кверху! меня охватила злость. Просовывай, говорю!
Он стал кряхтеть, пытаясь просунуть руки под своей задницей. Наконец ему это удалось. Я вновь высунулся и сделал ещё два выстрела. При этом успел увидеть, что гангстеры спрятались за ближайшими могильными обелисками и деревьями. Лешего не было видно. Очевидно они его положили на землю. В это время зазвонил айфон бандита, который лежал в кармане моей куртки. Я его вытащил и сунул в скованные наручниками руки Стэлса. Он нажал «ответ»:
Да!
В трубке послышался голос:
У вас один шанс остаться в живых. Сдавайтесь и я обещаю, что не замочу вас.
Я вновь вскочил и сделал очередные два выстрела, крикнув при этом:
Дырку от бублика вы получите, а не Шарапова!
Он очевидно услышал наш ответ:
Я предупредил. Дело ваше.
Вырубай его, на хрен! Пригибайся и двигайся к мотоциклу. Как только доберёшься я ещё раз их пугану и сразу к тебе.
Понял.
Сильно пригнувшись, изредка опираясь на скованные наручниками руки, Стэлс засеменил к Хонде. На начальном отрезке этого пути отступления бойцы Урри не могли его обнаружить. Мешал «мерс». Но сам мотоцикл находился на линии огня. Чтобы Стэлса не подстрелили, я открыл переднюю дверь «мерина» и через сильно тонированное стекло противоположной двери стал следить за противником. Бандюганы выглядывали из своих укрытий, не решаясь выбраться на открытое для стрелка пространство. В это время один из троицы решил двинуться в обход. Пришлось среагировать и стрелять прямо через стекло. Слава богу оно было обычным, а не пуленепробиваемым. Выстрелы оставили в нём две дырки. Но одна из пуль к моему неудовольствию попала в район задницы бандита. Он громко закричал. Это послужило непроизвольной командой для остальных, и они начали пулять, куда попало, расстреливая собственный автомобиль. Я прилёг на полик под рулевым колесом и слушал многочисленные разрывы обшивки и звон разбиваемых стёкол. На заднем сиденье заматерился очнувшийся головорез. Не долго думая, я выскочил из своего укрытия и ткнул ему в спину стволом пистолета:
Ну, ты, упырь, если не хочешь получить дырку в пальто, медленно выползай из машины. Стрелять буду без предупреждения. Мне терять нечего. Давай!
Для нагнетания страха пришлось ещё раз сильно ткнуть в его спину стволом.
Когда отрихтованный моим шлемом боец выбрался наружу, находясь всё время ко мне спиной, я схватил его за воротник полупальто и, прикрываясь широкой бандитской спиной, стал отступать к мотоциклу. Стэлса рядом с «Хондой» не было. Видимо, он посчитал, что в суматохе лучше довериться своим двоим, а не двум колёсам мотоцикла. Ну и хрен с ним! Мне проще одному ретироваться. Вскочив в седло, я дал газу и, задрав переднее колесо, рванул к выходу. Пули свистели над головой. Одна из них, чиркнув по шлему, гулом отдалась в голове. Но всё обошлось. Ангел-хранитель не дал оборвать эту историю моей любви на полуслове. Понимая опасность ситуации, я не стал возвращаться в город, а проскочив по Волхонскому шоссе Пушкин, выехал на Московскую трассу и умчался в Новгород. Ещё в начале пути я тормознул и попытался дозвониться до Насти по телефону, который мне достался в качестве трофея при стычке с первым головорезом Урри. Она не отвечала. Тогда я выкинул его в кусты, а пистолет бросил в воду, проезжая по мосту через Волхов. Не моё всё этов людей стрелять. Пусть и в плохих, но всё же в людей. Три дня я пережидал в гостинице в Новгороде. Затем, понадеявшись, что всё успокоилось, вернулся в Питер.
Воробьёв встретил меня с непривычно-хмурым выражением лица:
Во что ты опять вляпался? Тебе заняться больше нечем? Я не хочу иметь в друзьях беглого рецидивиста.
Что случилось?
Слава богу, пока ничего. Но мне не нравится, что ко мне на работу заявляются какие-то типы и расспрашивают: когда я тебя видел в последний раз и где ты можешь упасть на дно. Поехал на дачу, чтобы тебя предупредить. Там стекло выбито, в доме кто-то шмон навёл. Чего тебе не живётся спокойно?
Прости, Серый. Так получилось.
Прости, Серый, передразнил он. Бог простит. Благодари его, что у тебя есть такой друг. С чем сейчас пожаловал? Опять помощь нужна?
Дай твой телефон, позвонить нужно.
Свой куда подевал?
С моего нельзя.
Воробьёв аж подавился:
Ну, а с моего, значит, можно! Вот послал бог дружка! Ты меня в свои делишки не втягивай. Тебя ищут. Значит, и мой номер могут пробить. Я им сказал, что не видел тебя уже два года. Так что, адью, май френд. Не дам.
Я не обиделся. В принципе он прав.
Мне нужно найти координаты одного человека. Он может мне помочь. Попроси отца, если можешь. Адрес и место работы.
Кто такой? Бандюган?
Юрист. Адвокат.
Не знаю, поможет ли адвокат в твоём положении. Влип ты, Федот, по самые помидоры.
Тем не менее он взял трубку в руки.
Фамилию хоть знаешь?
Вениамин Борисович Новицкий.
Через пару часов, когда Новицкий вышел из своей конторы и открыл дверь машины, я юркнул на заднее сидение. Веня не удивился моему появлению. Мне даже показалось, что он привык, что в салон его автомобиля заскакивают все, кому не лень. Как ни в чём не бывало он стал говорить спокойным уверенным голосом:
Ложись на заднее сидение, чтобы тебя никто не видел и слушай сюда. Настя проплатила мне твою эвакуацию. Всё очень серьёзно. Труп Алексея Банных, словно почуяв моё непонимание, Веня разъяснил, известного ещё, как Леший, выловили в Финском заливе, а Стэлс исчез. Вполне возможно, что он тоже уплыл из города по воде с пулей в башке. Но будем надеяться, что это не так. Вот жизнь! Сегодня на коне, а завтра в водоёме.