А может, они трахались.
В маминой и папиной кровати.
Мне бы утром за завтраком спросить: «И кто был сверху? Небось, тот, кто старше?» и посмотреть, как они рот разинут. А потом выйти на улицу, на резкий утренний холод, сесть в машину, поднять ручной тормоз, взяться за руль и смотреть, как приближается Козий поворот.
Снаружи послышалась птичья трель, красивая и печальная. Ржанка. Одинокая горная птичка, маленькая и серьезная. Птичка, которая летит следом, присматривает за тобой, но всегда держится на безопасном расстоянии. Как будто боится подружиться с кем-то, но при этом ей нужен кто-то, кому можно будет спеть про одиночество.
2
На заправку я приехал в половине шестого, на полчаса раньше, чем обычно по понедельникам.
Эгиль стоял за стойкой. Судя по виду, он совсем вымотался.
Здоро́во, начальник, сказал он невыразительно. Эгильпрямо как ржанка, у него все слова на одной ноте.
Доброе утро. Тяжелая ночь?
Нет.
Он как будто не понимал, что вопрос, как говорится, риторический. Я-то знал, что дачники разъезжаются в воскресенье вечером, а ночью бывает спокойно, и спросил я только потому, что пол возле бензоколонок был грязный. На круглосуточных заправках есть правило, согласно которому если дежурный один, то из здания он не выходит, но я терпеть не могу беспорядок и грязь, а тут есть кодла малолеток-лихачейони у нас на заправке и хот-догами закидываются, и курят, и телочек клеят, так что после них и окурки валяются, и обертки, и даже на презервативы, бывает, наткнешься.
Впрочем, и хот-доги, и сигареты, и презервативы они на нашей же заправке и покупают, поэтому я малолеток не гоняю, пускай себе сидят в машинах и смотрят, как мир проносится мимо. Вместо этого я обязал ночную смену по возможности прибираться. В туалете для сотрудников я повесил плакат, в который утыкаешься, когда садишься на унитаз. СДЕЛАЙ ТО, ЧТО ДОЛЖЕН. ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТЕБЯ. СДЕЛАЙ ЭТО СЕЙЧАС. Эгиль, видать, думает, что это про дерьмо, мол, смой за собой, но я столько раз повторял про уборку и про ответственность, что он, скорее всего, мой намек про тяжелую ночь понял. Однако Эгиль мало того что усталон обычный паренек лет двадцати, которого так часто шпыняют, что ему уже все по барабану. А когда хочешь, чтоб от тебя отвязались, то притвориться слегка тупоумнымтактика не самая глупая. Поэтому не исключено, что Эгиль не особо и тупой.
Рано вы, начальник.
«Да уж, не успел ты возле колонок помыть, а теперь обмануть меня и сказать, что так всю ночь и было, не получится», подумал я.
Не спалось, ответил я, после чего подошел к кассе и нажал кнопки учета выручкитак я закрыл кассовую смену. У меня в кабинете заработал принтер. Иди домой отсыпаться.
Спасибо.
Я прошел в кабинет и взглянул на вылезающий из принтера отчет. Неплохо. Похоже, работы в воскресенье было порядочно. Шоссе тут, может, и не самое оживленное в стране, но до следующей заправки по тридцать пять километров в любую сторону, поэтому мынастоящий оазис для тех, кто мимо едет, особенно для возвращающихся домой дачников с детьми. Под березами, откуда открывался вид на озеро Будалсваннет, я поставил пару столов со скамейками, и дачники ели там бургеры и булочки, запивая их газировкой, как говорится, за обе щеки уплетали. Вчера мы почти три сотни булочек продали. Мне за выбросы углекислого газа не так стыдно, как за весь тот глютен, что я скормил этому миру. Я пробежался глазами по чеку и заметил, что Эгиль выбросил довольно много хот-догов. Это нестрашно, но, если сравнить с количеством проданных, получалось многовато. Эгиль уже переоделся и направился к двери.
Эгиль?
Он вздрогнул и замер:
Да?
Там около второй колонки кто-то салфеток накидал.
Сейчас все приберу. Он заулыбался и вышел.
Я вздохнул. Найти толковых работников в такой крошечной деревушкедело непростое. Умные уезжают учиться в Осло или Берген, деловыезарабатывать в Нотодден, Шиен или Конгсберг. А у тех, кто остается, таких как Эгиль, выбор небольшой. Выгони я егои он сядет на пособие по безработице. Меньше хот-догов от этого он есть не станет, но ему придется за них платить. Говорят, что ожирениепроблема деревень. Оно и неудивительнотак и тянет утешить себя чем-нибудь съестным, когда топчешься на заправке, видишь тех, кто проезжает мимо, представляешь себе, в какие чудесные места они направляются, машины у них такие, на какие у тебя сроду денег не будет, а с такими девчонками, как у них, тебе и заговорить смелости не хватит, разве что на деревенских танцах, да и то если напьешься в дымину. И все же придется мне с Эгилем поговорить. В головном офисе на всяких Эгилей плевать, им выручку подавай. И ничего не поделаешь. В 1969-м в Норвегии было чуть больше миллиона автомобилей и тысячи четыре автозаправок. Сорок пять лет спустя количество машин выросло в пять раз, а число заправок сократилось больше чем вполовину. В те времена жилось нелегко, да и нам не проще. И статистику я видел: в Швеции и Дании половина заправоктех, что выжили, уже полностью автоматизированы, и персонала там нет. Норвегия заселена так, что мы пока держимся, но заправщики и тут раса вымирающая. Вообще-то, нас и так стало мало. Когда в последний раз кто-то из нас заправлял вам машину? Вместо этого мы впариваем вам хот-доги, колу, надувные мячики для плавания, уголь для гриля, жидкость для мытья стекол и воду в бутылках, которая ничем не лучше той, что течет из крана, но эту зато прислали сюда из-за границы, и стоит она дороже, чем видеофильмы у нас на распродаже. Но я не жалуюсь. Когда мне было двадцать три, я получил в наследство автомастерскую, а потом компания, владеющая сетью заправок, проявила к ней интересвовсе не потому, что у меня там две бензоколонки стояли, а благодаря расположению. Они сказали, что я молодец, долго продержался, все остальные автомастерские в окрестностях давно кони двинули. А после предложили мне работу начальника заправочной станции и кое-какую мелочовку за мастерскую. Наверное, можно было и побольше выручить, но мы, Опгарды, не торгуемся. Мне тогда еще и тридцати не было, а чувствовал я себя так, будто наконец в отставку ухожу. На деньги с продажи я оборудовал на ферме ванную и переехал обратно из крошечной квартирки, которую устроил прямо в здании мастерской. На территории возле мастерской места было достаточно, поэтому компания отстроила рядом автозаправку, а старую автомойку переделала в современную.
Дверь за Эгилем захлопнулась, и я вспомнил, что компания обещала мне установить автоматические двери. На следующей неделе поставят. Начальство нами довольноони сами сказали. Директор по продажам каждые две недели приезжает, расплывается в улыбке, травит скверные анекдоты, время от времени кладет мне руку на плечо и вроде как доверительно говорит, что они мной довольны. Ясное дело, довольны. Они же на выручку смотрят. И видят, что мы успешно боремся за выживание. Несмотря на то, что в смену Эгиля возле бензоколонок и бывает намусорено.
Без пятнадцати шесть. Я смазал маслом булочки, которые за ночь оттаяли и поднялись, и вспомнил те счастливые годы, которые провел в смотровой яме, смазывая двигатели. К мойке подъехал трактор. Я знал, что, когда фермер помоет своего железного коня, наступит мой черед мыть на мойке пол. Будучи начальником, я отвечал за трудоустройство, бухгалтерию, беседы с работниками, безопасность и прочую муть, но угадайте-ка, на что начальник тратит больше всего времени? На уборку. А на втором местевыпечка булочек.
Я прислушался к тишине. Хотя нетполной тишины здесь никогда не бывает, вместо неетихая симфония звуков, которые стихают, лишь когда заканчиваются выходные, дачники разъезжаются и мы снова закрываем магазин на ночь. Музыканты в этой симфониикофеварки, грили, холодильники и морозильные установки. У каждого свое, непохожее на остальные, звучание, но самые необычные звуки издает печка, где мы разогреваем булочки для гамбургеров. Она добродушно ворчит, и если закрыть глаза и перенестись в прошлое, то кажется, будто слышишь ворчание хорошо смазанного двигателя. В прошлый раз, когда ко мне заглядывал директор по продажам, он предложил включать в магазине тихую музыку. Сослался на какое-то исследование, согласно которому правильно подобранные звуки стимулируют не только голод, но и желание покупать. Я медленно покивал, но ничего не сказал. Я люблю тишину. Вскоре дверь откроетсянаверняка какой-нибудь работяга приедет заправиться или кофе взять. Они всегда успевают до семи.