Фторлак.
Таким тоном обычно говорят доктора в старых фильмах во время операции: скальпель, зажим, отсос. Лучезарная улыбка померкла под слоем желтой гадости, которой замазали зубы.
Рустам, руки сам сделаешь, я отойду на десять минут.
Гримерша махнула рукой гостье, мол, пойдем, и направилась к выходу. За дверью на улице их ждали продюсер и детектив.
Маш, сколько у тебя времени?
Десять минут.
Давайте тогда в моей машине поговорим. До тебя еще полиция не добралась?
Пока нет.
Узкая улочка была плотно заставлена специализированными киносъемочными машинами, одна из которых громко гудела, а другая светилась так, что пасмурный осенний день превращала в солнечный летний. Кругом по асфальту змеились толстые кабели с руку толщиной. Небольшими группами курили люди в костюмах прошлого века. Марте очень хотелось посмотреть на съемку в отличие от своих спутников, она это видела впервые, но они приехали не за этим.
С разрешения гримерши Гафер включил диктофон, чтобы ничего не пропустить мимо ушей.
Игорь, я не понимаю, о чем ты меня собираешь спрашивать, ты ведь сам больше меня знаешь.
Маш, мы никогда не обсуждали личную жизнь, если она не мешала карьере. А вы женщины болтаете об этом постоянно. Может, Цветана рассказывала про свои отношения с кем-то, с мужчинами или с женщинами, может, какие-то конфликты.
Она не была склонна к разговорам по душам, даже пьяная.
Может, ей кто-то нравился? Или, наоборот, бесил? Ничего не говорила?
Послушай, у тебя превратное представление о женской болтовне, усмехнулась Маша. -Это как дамская сумочка: там всегда такой бардак, и разобрать, что важное, а что только в мусорку, практически невозможно. Для женщины сказать: «какая аппетитная попка» или «симпатичная мордаха» это ничего не значит, это только слова. А потом, я всего и не упомню Но точно знаю, мы никого не обсуждали дважды. Я бы запомнила.
Что, совсем ничего не рассказывала?
Мы гораздо больше говорили о всякой ерунде о косметике, о чудесных эликсирах для молодости кожи, о хороших массажистах, иногда о вкусной еде Вот недавно она вдруг вспомнила, как они вместе с бабушкой солили арбузы, а я даже не знала, что их солят.
Что-нибудь еще вспоминала из прошлого? Или про родню?
Сейчас не припомню. Если всплывет что-то, обязательно скажу. Ты лучше у Анжелы узнай они больше секретничали, потому что ближе по возрасту, и вообще
«Да, пока тебе двадцать пять, кажется, что тридцать семь это запредельная древность. Не успеешь оглянуться, голубушка, а тебе уже сорок три» подумала Марта. Игорь достал из подлокотника крошечный термос и налил Маше кофе, чудесный аромат которого наполнил салон, но юная гримерша испортила его, закурив сигарету.
Цветана говорила, что впервые попробовала вкус кофе только после окончания школы, у них в семье не принято было его пить. Дикость какая Интересно, что они потребляли дома? выпуская дым, проговорила она.
А Анжела сейчас где работает? спросил Игорь.
В Ярославле, что-то криминальное.
Ну, спасибо. Если что вспомнишь, звони обязательно.
Девица докурила, допила и отправилась восвояси расхлябанной походкой, а Звездунов завел мотор.
Игорь, мне неловко тебя просить, но, возможно, больше не будет такого случая.
Ты о чем, Марта?
Покажи мне, пожалуйста, съемочную площадку.
Атмосфера исключительности здесь ощущалась кожей, она начиналась от края освещенной территории, где на высоких штативах были подвешены огромные лампы. Как только они попали в «круг света», каждый обращал на них внимание не чужаки ли нарушают покой священного места?
Сколько вам нужно времени? спросил Павел. Я хочу проведать своих.
Паш, мы недолго, пойдем глянем и домой, да, Марта?
Парень с рацией в руках ринулся им наперерез, у Марты появилось желание ретироваться, но было поздно.
Вы к кому?
Да мы ни к кому, так, посмотреть, по-свойски сказал Игорь.
Здесь нельзя находиться посторонним.
Мы не посторонние мы свои.
Парень с сомнением посмотрел на продюсера.
Мы поздороваемся, глянем и уйдем, заверил его Звездунов.
Я не могу вас пропустить, меня уволят.
Ну, хорошо, кто у вас второй режиссер?
Регина.
Молодцова? Прекрасно. Передай ей по рации, что к ней Звездунов с друзьями.
Парень передал по рации, как ему сказали, и женский голос велел пропустить их.
Сейчас у вас съемки или репетиция? уточнил Игорь.
Репетиция. Проходите, второй этаж.
Они зашли в деревянный дом, пахнущий подвалом, удивительно, как такие сохранились в современном городе, словно специально оставленные нетронутыми для ретро-съемок. По всему пути их следования туда-сюда сновали люди. Что они делали, было непонятно, но создавали вокруг вихревые потоки. Некоторые здоровались с Игорем, он отвечал автоматически, не вглядываясь в лица: привет, привет. Вот они достигли эпицентра. Как и в урагане, здесь было затишье, лишь из одной двери, распахнутой в коридор, лился как будто солнечный свет. Туда никто не заходил. Из темного проема соседней двери вышла хрупкая женщина.
Игорек, какими судьбами? она чмокнула его в щеку. Я соболезную тебе, крепись. Говорят, это ты ее нашел?
Звездунов кивнул на Марту:
Мы вместе обнаружили. Это Марта. Можно ей пару минут на репетицию посмотреть?
Ну, конечно, только умоляю без звука, ты ведь знаешь Вадика, он может впасть в истерику в любой момент.
Регина мягко взяла Марту за плечи и отвела к проему двери, из которой лился яркий свет, прислонила ее к стене так, чтобы было видно, что происходит внутри, приложила палец к губам и ушла. В комнате, обставленной старинной мебелью, под большим абажуром с кистями сидели двое: уже знакомый фальшивый дед, но теперь одетый в холщовую рубаху, и второй, видимо режиссер, с круглым лицом и поросячьими глазками.
Очень хотелось услышать, о чем говорят эти двое, но они говорили очень тихо. Руки режиссера постоянно двигались, дополняя мимику, небольшие глазки буравили малоподвижное из-за грима лицо актера: дошло ли до него, проняло ли. Тут боковое зрение Марты зафиксировало какое-то движение и что-то большое перекрыло осветительный прибор, стоящий в коридоре
Это что такое?! в полной тишине хрипатый голос прозвучал, как иерихонская труба, в радиусе пятидесяти метров содрогнулись все. Затем из того же источника последовала целая очередь витиеватой брани. Марта испуганно посмотрела вправо, фигура, перекрывшая свет, была огромной и угловатой. Режиссер тоже отреагировал на брань и гаркнул так, что содрогнулись и стены.
Лиля, пошла вон!
Но, Вадим Сергеевич, тут посторонние
Лиля, повторяю, пошла вон! Мне не мешают посторонние, мне мешаешь ты!
Женщина-шкаф шумно покинула коридор, но режиссеру уже не удалось вернуться к доверительной беседе, и он объявил репетицию с камерами. Звездунов забрал Марту со съемочной передовой от греха подальше, и они вышли на улицу. Там, окруженная курящими эпизодниками, хлюпала носом женщина-глыба. Она действительно была огромной, рост под два метра, с фигурой как в старом анекдоте: 120-120-120, где талию будем делать? Женщины после сорока, имеющие подобную фигуру, почти все напоминают Фрекен Бок, даже если у них новомодная прическа с выбритыми висками и широченные шаровары, вот такой парадокс.
Я больше на площадку ни ногой, пусть без меня обходятся! И главное за что?!
Тут она заметила причину своих неприятностей и двинулась на Марту. Но Игорь вовремя выступил вперед. Женщина-богатырь, увидев его, изменилась в лице:
А-а, Игорек, привет-привет! Какими судьбами к нам?
Они трижды облобызались, как члены одной секты. Эти постоянные поцелуи всех со всеми были как пропуск в этот закрытый мир и как бы говорили: ты наш, проходи.
Когда похороны? Я приду.
Как только разрешат, я всем позвоню. Обязательно.
Это такое горе, сокрушенно произнесла она. А Гвидо ты позвонил?
Кто такой Гвидо? насторожился Звездунов.
На лице Лили промелькнуло удивление и секундное замешательство, говорить ли правду, и выдала: