А я-то думал, что он явился из ниоткуда, имея при себе лишь зубную щетку и пачку мятных презервативов.
Калли мечтательно улыбнулась и застенчиво потупилась. Застенчиво, это надо же! Как потом сказала Джойс, с ней это случилось впервые с тех пор, как она вылезла из подгузников. Николас выглядел просто обескураженным, будто не мог поверить своему счастью (на самом деле так оно и было).
Молодежь протянула Джойс, как только они умчались пританцовывая. Ну просто голливудское кино: павана, шампанское в ведерке со льдом и пение скрипок.
Скоро это пройдет.
У них же нет денег.
У них столько же, сколько было у нас когда-то.
По крайней мере, у тебя была нормальная работа. Театр, Том представляешь?!
Они же не супружеская пара с пятью детьми, они только помолвлены. Во всяком случае, у нее достаточно сил для полусотни таких, как он.
Ты не понимаешь, о чем говоришь. Джойс осушила свой бокал и потянулась к миске с кокосовой стружкой.
Убери руки. У меня все тщательно взвешено.
Не смей мне указывать! Ты не в участке! Джойс закинула себе в рот щепотку кокоса. В воскресенье же все пройдет гладко, правда ведь, Том?
Скрестим пальцы.
На тот момент дела в участке шли ни шатко ни валко. Нехватки в преступлениях не наблюдалось (разве вообще когда-нибудь она наблюдалась?), но в течение последних нескольких дней все они были какими-то простыми и заурядными. Такое случалось не часто и длилось не долго. Обычно разбои и нападения, казалось, происходили на каждом шагукрики, визг тормозов и физические увечья. Барнаби иногда чувствовал себя так, будто его засасывает в вечно вращающийся водоворот жестокости. Он сам понимал, что ему больше нравится именно это время. Такое умозаключение не доставляло ему ни удовольствия, ни комфорта, но он и не пытался это скрывать.
В коридоре раздался телефонный звонок. Джойс встала, произнеся:
Только не это.
Наверное, Калли.
Это точно не она.
Барнаби начал резать перец чили, краем уха слушая, что говорит Джойс. Она появилась на кухне с каменным лицом. Барнаби дернул веревочки своего передника и выключил газ. Через пять минут Джойс помогала ему надевать пиджак.
Прости, любимая.
Не знаю, зачем ты продолжаешь неискренне извиняться, Том. Ты делаешь это на протяжении почти тридцати лет, и со временем это не стало звучать более убедительно. Ты уже выглядишь вдвое оживленнее, чем во время готовки.
Барнаби застегнул пуговицы и поцеловал жену.
Ладно, куда на этот раз?
В сторону Айвера.
Ты будешь поздно?
Похоже на то. Он знал, что она непременно станет его дожидаться, и все же добавил:Не жди меня.
Позвонить Калли и все отменить? крикнула она ему вслед.
Пока не надо. Посмотрим, как пойдет.
Трой начал носить очки для вождения. Блистающие стальной оправой, они сделали его похожим на Гиммлера.
Шеф, я оторвал вас от чего-то важного?
Ничего особенного.
«Всего-то собирался приготовить что-нибудь к обеду в честь помолвки дочери», сказал Барнаби про себя и улыбнулся, представив реакцию своего помощника. Презрение, скрытое за учтивостью. «Неужели, сэр?» А затем подшучивание над стареющим шефом в полицейской столовой, разумеется, в отсутствии самого шефа.
По мнению Троя, кулинария, как и работа парикмахера или портного, была чисто женским занятием. Или занятием для гомиков. Он даже гордился тем, что за всю свою жизнь не приготовил ничего, даже тоста, и не выстирал ни одного носка. «Начните делать такого рода вещи, говорил он, и вы получите женщину с кучей свободного времени. А когда у женщины есть свободное время, это ничем хорошим не кончается. Общеизвестный факт».
Конечно, рождение ребенка кардинально решает проблему свободного времени. Его малышке скоро годик. А уже такая умненькая. Трой раздумывал, не подходящий ли это момент, чтобы рассказать, что девочка произнесла сегодня за завтраком. Для малышки ее возрастапросто гениально. Он рассказал об этом всем в участке; кому-то даже дважды. Но с боссом никогда нельзя быть уверенным. Иногда кажется, что он внимательно слушает, но потом обнаруживаешь, что он не слышал ни слова. Иногда ни с того, ни с сего взрывается. Все же попробовать стоит.
Вы ни за что не догадаетесь, что она сказала сегодня утром, шеф.
Кто?
Кто? Как это кто? Трой был настолько ошарашен, что ответил не сразу. А затем сказал:Талиса-Лин.
Хмм.
Что-то похоже на ворчание. Или на кашель. Может быть, просто вздох. Только самый безумный родитель воспринял бы это как поощрение.
Она ела свои печеньки из хлопьев ну, это я говорю «ела» Скорее кидалась ими рассмеялся Трой, качая головой в полном изумлении от гениальности своего дитятки. Что-то на слюнявчик что-то об стену даже на
Давайте уже покончим с этим, сержант.
Пардон?
Что она сказала?
Ах да. Она сказала «мяч».
Что?
Мяч.
Мяч?
Чистая правда. Чтоб мне не сойти с этого места.
Боже мой.
Небо было почти что темным, только на горизонте виднелась малиновая полоска, когда автомобиль, сделав крутой поворот, въехал в деревню. Старший инспектор ожидал увидеть скорую помощь, но там были лишь две полицейские машины и «вольво» Джорджа Булларда.
Как только Барнаби вылез из машины, он услышал ужасные вопли, будто какое-то животное попало в ловушку. Он почувствовал, как по коже пробежали мурашки.
Господи! Трой присоединился к нему у входа. Что за чертовщина?
Констебль, стоявший в прихожей, увидев начальство, вытянулся в струнку.
Все наверху, сэр. Вдоль галереи налево до конца.
Пока они поднимались, Трой оглядывался, слишком встревоженный страшными звуками, чтобы войти в свое обычное состояние досады и злости, в которое всегда впадал, имея дело с представителями высшего общества. Он принюхался:
Что за вонь?
Ароматические свечи.
Пахнет, как из кошачьего лотка.
Место преступлениядлинная комната, почти лишенная мебели. Здесь царила обычная деловая обстановка, каждый занимался своим делом. Фотограф сидел на ступеньках. «Пентакс» с прикрепленной фотовспышкой свисал с его шеи. Второй констебль стоял у двери. Барнаби поинтересовался, кто это так кричит.
Один из тех, кто здесь живет, сэр. Видимо, он немного не в себе.
Веселенькое дело.
Барнаби подошел к помосту и присел у облаченного в белые одежды тела. Немного крови еще сочилось из раны в груди, и на полу был длинный узкий блестящий ручеек, будто от свежесваренного варенья.
Что тут у нас, Джордж?
Как видите, сказал доктор Баллард, артистический ножевой удар.
Чисто сработано. Барнаби внимательно присмотрелся, а затем кивнул в сторону молодого человека, который перестал выть и теперь громко стонал. Вы не можете с ним что-нибудь сделать? А то от него сам с ума сойдешь.
Врач покачал головой.
Насколько я понял, для него уже выработана схема приема лекарств. Не разумно будет смешивать. Я предложил им вызвать его врача, но мне ответили, что такого нет. Они все делают сами с помощью трав и настоек.
Врач должен быть. Иначе откуда берутся лекарства?
Из аптеки Хиллингдона в Аксбридже, судя по всему. Буллард встал, старательно отряхивая колени.
Он что, шел баиньки? поинтересовался Трой, указывая взглядом на мертвого человека, одетого во что-то похожее на ночную рубашку.
Когда это произошло, Джордж?
Около часа назад. Но на этот раз вам не нужны мои умозаключения по поводу того, что произошло. Видимо, они все были здесь, когда это случилось.
Что Вы имеете в виду, они дурачились? И это несчастный случай?
Трой уловил нотку разочарования в голосе шефа. Какое-то время Барнаби выглядел так, будто его предали. Улыбаясь про себя, сержант посмотрел на покойника, отметив утонченные, но холодные черты лица и сухую, пергаментную кожу. И обратил особое внимание на волосы. Человек был похож на одного из библейский святых. Наверное, его можно было бы представить в пустыне, как Моисея, кричащего: «Отпусти мой народ». Или там было «не держи»? Трой был не особо знаком с Библией.