Плакала Настасья над гробами-то закрытыми, плакала над могилами. Прощенья у них вымаливала. Пожалел девку один из мужиковвидно же, что убивается так, что и в себя прийти не может, да налил ей перевара в стаканчик. Голову-то придержал, да выпить заставил.
Ожгло Настасье горло-то с непривычки, дыхание перехватило, но мужик тот отстраниться не дал, все выпить заставил. А как выпилазашумело у ей в голове, полегчало. Перестала рыдать, успокоилась. До дома дошла да спать упала.
А с утра проснуласьголова болит, в горле сушь, будто воды неделю не видала, да мысли тяжкие опять накатили. С ясностью поняла Настасья, что виноваты они пред Левонихойне заставили Нюрку сознаться. А сознайся онаи жива бы была Аринка, и беды бы не было. А то и вовсе бы не пускать их обоих на речкутож беды бы не было
Встала Настасьяа ноги не идут, заплетаются, по сторонам ее качает. Доплелась до ведра с водой, глотнула водички. Есть захотелось. Пошла к столу, глядьа под лавкой, у стенки, бутыли стоят с переваром. То на поминки сготовили, да не пришел никто опосля кладбищаАринки с Левонихой побоялися. Так весь перевар наготовленный и остался. Схватила Настасья бутылку. Плеснула в кружку щедро да залпом и выпила.
Снова хорошо стало. Мысли всякие отступили, боль притупилася. Хорошо Подумала Настасья, подумала, схватила две бутыли да на огороде спряталапускай лекарство будет. Вот как хорошозаболела душавыпила капельку, и полегчало сразу. И не болит боле. Понятно теперь, почему его на похоронах-то пьютдушу лечат.
Петр, с поля-то как вернулся, бутыли собрал да в сарай снеснеча им в доме торчать. Перевар-то крепкий, с ног на раз валит. С устатку-то винца да бражки сладенькой ввечеру хорошо кружечку выпить, а перевар тока на свадьбах да похоронах пьют, да пьяницы горькие. Потому и убрал с глаз долойпускай в сарае стоит, авось, кто из девок замуж пойдет? Тогда и сгодится.
А Настасья-то и подглядела, куда он перевар снес. Нет, не специально. Случилося так. Она-то с огорода возвращалась, картопли несла чутокна ужин сварить, повечерять, да лучку нарвала маленько. А навстречу ей с дому Петр с бутылями. И ведь и не хотела смотреть, а подглядела, куда девать станет. Подглядела да приметила.
Стала Настасья ввечеру по полкружечки лекарства на ночь выпиватьчтоб не думать ни о чем, чтоб мысли дурные в голову-то не лезли, да чтоб засыпать быстро да хорошо. Пойдет тишком перед сном на улицувроде по нужде надоа сама к захоронке. Полкружечки выпьети домой, спать. Никто и не видел.
А вскоре и Ульянка в монастырь отбыла. Уж как Петька на нее ругался, как тока не грозилсязаладила одно:
Не могу я в миру, не мило мне ничто. Братик, отпусти, век Господа за тебя молить стану!
Петька плюнул да свез ее, куда просила. А что ты с ей сделаешь, коли отец с малолетства над ей, как коршун вился:
Молись, Ульяшка, молись о прощении! Детские-то молитвы Господь вернее услышит!
Вот и домолилася, что в монастырь ей снадобилось! Жалко Петру было Ульяшкусамая младшая из сестер, самая тихая, скромнаяне видать и не слыхать ее было в доме. Бродит по дому, тень словно, что ни скаживсе исполнит, все сделает. Ну да что ж теперь В доме и посерьезнее беда случилась.
Запила Настасья. Всерьез запила. Сперва-то и не замечал никто, что она ввечеру-то в тихую выпивает. А как Ульяшка уехала, стал Петр с утра подмечать, что в доме переваром пахнет. А с чего бы?
День отмахнулся, второйпривиделось, а на третий задумался крепко. Стал к Нюрке да Настьке принюхиваться. И унюхал. Схватил Настьку, дыхнуть заставил.
Ты что это? Совсем с ума рехнулась? Нашто перевар пьешь?
Петенька, то лекарство. Оно душу лечит. Выпьешь егои душа меньше болит! начала защищаться Настасья.
Вот я тебе покажу щас лекарство! Нашла лекарство! Одна в монастырь сбежала, вторая дно у бутыли ищет! Не смей больше пить. Где перевар брала? разозлился не на шутку брат. Неси его сюда немедля!
Подумала Настасья и принесла брату почти пустую бутылкуна донышке там чуть плескалось. Увидел Петр, взъярился. Отходил сестру вожжами, чтоб не повадно было. Перевар оставшийся с сарая перепрятал. А с поля пришелНастасья уж лыка не вяжет, вовсе пьяная валяется.
Ты что творишь, непутевая? взъярился брат. Где сызнова перевар взяла? Нашто пила опять? Мало я тебя утром выдрал!
Петенька Так Аринушка приходила Принесла вон бутылочку, да сказывала, прощенья нам просить надобно за души, нами загубленные, зарыдала пьяными слезами Настасья.
Совсем с ума рехнулась девка! В Глебову каморку, чай, захотела? вскричал Петр. Дак я тебе устрою!
Настасья снова ему начала свои пьяные бредни рассказывать, пересыпая их уверениями в том, как сильно любит она братика. Петр долго слушать не стал, за волосья ее схватил, во двор вытащил, на лавку бросил да вновь отходил вожжами пуще прежнего. Весь дом обыскал, весь огород излазил, нашел ополовиненную бутылку с переваром, да в землю вылилчтоб соблазна у Настасьи боле не было.
А с утра Настя опять лыка не вязала, даж идти не могла. Схватил ее брат, в бочке с холодной водой покунал, чтоб в разум-то пришла, да в Глебовой каморке и запер. Нюрку с собой на поле забралпускай одна в доме сидит запертая. А там кричи, не кричивсе одно никто не услышит да опохмела не нальет.
Ввечеру вернулись с Нюркой домой, отворили каморкуа Настасья на топчане пьяная вусмерть валяется в обнимку с бутылью перевара. Зарычал Петр от ярости, кинулся было к Настасье, да Нюрка его остановила.
Петенька, не надоть Ничего ты не сделаешь, коль сама Аринка ей перевар приносит. Кара то. Оставь ее. Пускай уж теперя горько покачала головой Нюрка. То мне караглядеть на нее, и думать, что моя вина в том великая. Но все одно лучше уж так, чем ты ее убьешь своими руками.
Так что теперь? Совсем сдаться и руки сложить? ярился Петр. Нешто все теперь на проклятие списывать станем?
Я-то не складываю же. И тебе складывать неча. Приходит Аринкапоговорю с ней, когда и поиграем Она и уходит. Вот и ты так же, медленно проговорила Нюрка. Придетпоговори с ней, ее послушай, а сам дело делай. Авось и отстанет
Поглядел Петька на вторую сестру, пару крепких словечек в ее адрес высказал, рукой махнул да ушел с избы на сеновал спать.
Настасью боле не трогал никто. Где уж она перевар бралаБог весть. Сказывала, Аринка ей каждое утро приносит. Но напивалась вдрызг каждый день. А как напьетсячерти ей чудились. Попервой все ловила их, по деревне бегала. А потом понялана пепелище-то старом, где дом Левонихи был, чертей-то куда как меньше.
Вот напьется Настасья, да на пепелище к Левонихе-то и бежит. Встанет там на колени, да колдовку с Аринкой криком зовет, прощенья у них вымаливает. Вскоре и вовсе уж оттуда выходить пересталачертей боялась. Чем жилаБог весть. Нюрка, ее жалеючи, еды ей туда притаскивала. А где перевар бралато так тайною и осталосьпохож, и вправду ей Аринка его приносила.
Так и повелось. Года два Настасья на пепелище поклоны земные била, прощенья у Левонихи за сестру неразумную вымаливала. Да, видать, вымолилав один из дней балка обгоревшая, что еще чудом каким-то держалась на разрушенной печи, сверху соскользнула, да обгоревшим, острым краем ей в спину-то и вошла. Аккурат там, где сердце. Так что Настасья-то быстро померла, и не мучилась.
Глава 12
Леру выписали из больницы через две недели. Юля выпускать дочь на самостоятельные прогулки больше не собиралась, потому Лерка сидела дома или играла во дворе. Пару раз спросив, не приехала ли Настя, она, казалось, вовсе забыла про подружку. И даже сообщение, что у Насти родился братик, на нее не подействовало.
А вскоре Юля, наблюдая за дочерью, стала замечать, что с девочкой происходит что-то странное. С одной стороны, она стала очень молчаливой, на вопросы старалась отвечать односложно, а порой и вовсе не отвечала. Но, играя во дворе или у себя в комнате, она часто с кем-то разговаривала, смеялась.
Встревоженная Юля позвала в гости Нину с детьми, и, уложив вечером набегавшихся детей спать, они уютно устроились на терраске, болтая о всяком. Постепенно разговор перешел на проблемы.
На работе тоже что-то напряженно последнее время. Начальство лютует. Заказов мало, мрачно разглядывая вино в бокале, говорила Нина. Пошли слухи о грядущем сокращении. Но, думаю, на сокращение они вряд ли пойдут, а вот поувольнять могут. В итоге обстановка тягостная. Все друг на друга косятся, молчат Ждут. Алексей лютует. За каждую ерундуштраф либо выговор. Хорошо, что ты в отпуске, вымученно улыбнулась Нина. Может, и пересидишь грозу.