Влада Лукианова тут тоже в каком-то смысле для отдыха пребывала. Нельзя сказать, что семья Лукиановых, состоящая из мамы, бабушки, младшего брата с женой и двух их малолетних отпрысков, в четырехкомнатной квартире теснилась, но шуму, сутолоки и суеты было очень много. Как только появлялась возможность съехать на пару месяцев от родных и любимых, Влада подыскивала дачку для аренды и собирала чемоданы.
В Тимофеевку она прибыла впервые, поскольку коттедж в соседней Коммунарке, предоставлявший ей в течение шести последних лет кров на летние месяцы, был хозяйкой продан, а новые владельцы плотно обосновались на всех его этажах. Да и не стала бы Влада селиться под одной крышей с табором. В Москве у нее собственный табор, от которого и бегает регулярно.
Семья ее любила, и Влада любила свою семью тоже. Но еще она любила уединение и тишину и, кроме всего прочего, не могла избавиться от ощущения, что ее родные, хоть и сочувствуют ей по поводу разрыва с мужем, однако отнюдь не рады, что Влада опять вселилась в свои пятнадцать квадратов, на которые рассчитывали брат и невестка. Наверное, рассчитывали. Прямо об этом ей никто не говорил. Наверное, ждут не дождутся, когда она снова выйдет замуж и освободит помещение. Хотя предположение это из разряда гадких мыслей о самых близких, такие мысли нужно гнать.
Но как ни гони, а лезут, проклятые, поэтому Влада старалась относиться к ситуации философски, а про себя думала иронично, что лучше бы домочадцы беспокоились о том, чтобы не привела она в эту свою, вновь занятую, пятнадцатиметровку следующего мужа, и не оказался бы он дебоширом и пьяницей.
Ей нужно жить одной, но как это исполнить? Снимать постоянно квартируэто маму обидеть и бабушку. Купить? На какие шиши?
Может, поселиться здесь, у тети Тани Гущиной? Продолжать выплачивать мизерную ежемесячную аренду, а родных известить, что выкупила полдома у хозяйки.
Если вранье вскроется, будет очень неприятно. Причем сразу всем.
Влада поначалу удивилась и, конечно, обрадовалась, что мадам Гущина запросила копейки за все два месяца проживания в половине дома да еще с отдельным крыльцом. А потом поняла, в чем дело, но было поздно.
Татьяна Степановна любила заложить за воротник, и об этой ее особенности успели прознать все постоянные съемщики летнего жилья в Тимофеевке. Притока новых съемщиков не предвиделось, что здорово Гущину огорчало. Она была взвешенной дамой и тратить на выпивку пенсию не хотела. Арендную плату можно, а пенсионни-ни.
Покумекав, Татьяна обратилась за помощью к Артему, который был в поселке новеньким. Он недавно вселился в коттедж по диагонали напротив, выполняя обязанности смотрителя, а вернеесторожа усадьбы, как он всем объяснял. Поговаривают, что прежде он наезжал в Тимофеевку проведать дом, но посещения были буквально двух-трехчасовые. За это время трудно погрузиться в жизнь поселян, чтобы иметь представление о местных новостях и нравах. Артем мало кого знал, зато все были в курсе, что он программист. Человек с компьютером, не сведущий о Татьянином пристрастии к перцовке, это именно то, что нужно.
Артем по просьбе Гущиной разместил в интернете объявление, и вот, пожалуйста, желающая арендовать полдома отыскалась.
Наверное, потом ему было неловко перед Владой.
Квартирная хозяйка в первый же вечер по получении от постоялицы денежных средств нализалась как зюзя и до ночи на полную громкость слушала Таню Булановуу Гущиной имелась радиола с проигрывателем и пластинки к нему, причем одну и ту же песню про «ясный мой свет», выводя вторым надрывным голосом, а потом пьяно рыдала и материлась. Через стенку все было отлично слышно.
Владе пришлось перебраться с постельными принадлежностями в дальнюю от общей стены комнату, и звуки дебоша сделались почти неслышными, даже тише, чем в московской квартире, когда у соседей собираются гости.
Таким образом, вопрос с ночным спокойным сном был разрешен. А чтобы сократить для квартирной хозяйки, случись той напиться спозаранку, возможность приставать к жиличке с пьяными разговорами в течение дня, Влада затеяла в поселке библиотеку, дабы отсиживаться там среди книг. Запах книг, особенно старых, Владе нравился.
У нее всегда хорошо получалось что-либо организовать. Надо было ей в менеджеры податься, а она библиотечный окончила. Теперь вот при НИИцветмет в библиотеке заведует отделом художественной литературы и редактурой подрабатывает. Статьи с инженерного на русский переводит для институтского толстого ежемесячника.
Относительно роли Артема в истории с ее заселением в гущинские хоромы она узнала от самого Артема. Вероятно, тот решил, что заслуживает благодарных слов. Зашел с улыбкой до ушей в почти еще пустое помещение общественной библиотеки и сказал:
Привет, я тот самый, кто устроил тебя на постоялый двор.
Мы на «ты»? поинтересовалась Влада с холодной усмешкой.
Естественно, с готовностью ответил новый знакомый. Не старые еще. Можно на «ты». Даже необходимо.
Мальчишке было года двадцать два, не больше. Ну, может, двадцать триэто максимум. Нагленький, вальяжный, тощий, длинный. Волосы на макушке собраны в хвост и стянуты пучком под резинку. Остальныете, что ниже верхушек ушейстрижены коротко, почти под ноль.
Весьма по-хипстерски, но именно это Владу раздражало в мужиках более всегокогда изо всех сил стараются выделиться и повыставляться. Дешевый способ, кстати. Если не брать в расчет траты на барбершоппера.
В остальномобычный пацан. Старые джинсы, обрезанные ниже колен до состояния бриджей, стоптанные сандалии на босу ногу, майка широченная навыпуск. Руки у мажора Руки были мужские.
Желаете что-то про сталкеров почитать? Или про постапокалипсис? спросила посетителя Влада. Пока у нас небольшой фонд, но кое-что имеется. Кстати, если дома завалялась какая-либо беллетристика, несите.
Тот прошелся не спеша вдоль книжного шкафа с почти пустыми полками, обернулся к ней и сказал:
Артем Адамыч. Адамычэто у меня отчество такое. Но ты можешь звать меня Артем.
И слегка поклонился всем корпусом. С руками в карманах его жест нельзя было истолковать как особо почтительный. Скорее уж хамоватый.
Владислава Константиновна. Можно Влада, сказала она и тут же уткнулась в блокнот, изображая, что делает пометки.
Фигасе. Круто. Из западных славян?
Из московских.
Тут в библиотечную комнату вошли какие-то люди, и высокоинтеллектуальный разговор закончился.
Артем приходил еще несколько раз, и Влада узнала, что живет он в доме каких-то дальних родственников, решивших переехать на жительство в Питер, за постой им не платит, поскольку вселился по их же просьбе присматривать за недвижимостью, они ему тоже за присмотр дома не платятпо-родственному. Денег ему хватает, поскольку довольно времени их заработать: он программист и заниматься своим делом может в любом месте, был бы нормальный комп.
«Жрет одни чипсы. Или макароны, думала она. Хорошо, если сначала их сварит».
Владе не было никакого дела, ну абсолютно никакого, чего он там жрет. Но ей нетрудно затеять опару, замесить тесто и испечь дюжину пирожков. Два съесть самой, остальноестуденту.
Хоть и говорит, что программист.
Среди ее мотивов не было червонного интереса ни в малейшей степени. После двойной прививки от всех этих «любовей» ей в принципе никакой подобный интерес не грозил.
Влада презирала особей мужского пола. До полного безразличия и абсолютной свободы.
Исключение составлял Филька, потому что он ее брат. И ее племянникипотому что маленькие еще.
Недавно к списку прибавился Ваня, потому что друг, хоть ему тринадцать и он не знает, что друг.
А студент этот для Владыпустое место.
И подкармливает она его пирожками, как подкармливала бы какого-нибудь спаниеля, оставшегося внезапно без хозяев. Обычное сочувствие, выраженное в поступке.
Мальчишка, кстати, одаренный. Хотянет, ни при чем его таланты. Софт он писал рядовой, а если и получился некий побочный эффект, то произошло это спонтанно. Посему ни удивляться, ни тем более восторгаться на его счет не стоит.
Наверное, не нужно было ей обращать лишний раз на себя внимание. Фотографии случайных прохожих слать, подначивать его что-то там проверить