Жизнь на флоте была довольно однообразной. Множество ограничений и расписанный по минутам распорядок дня лишали возможности мыслить и поступать самостоятельно. Но, пожалуй, это принесло мне определенную пользу. Я много читал и многому научился. В артиллерийских классах я изучал математику, будучи баталером, изучал бухгалтерию и плюс к этому английский, историю и в определенном объеме географию.
Теперь все это было позади. Сделав последнюю затяжку, я отшвырнул сигарету, закинул рюкзак на плечо и направился к главным воротам базы. Там я предъявил бумаги об увольнении дежурному офицеру. Он просмотрел их и вернул мне.
Все в порядке, моряк, усмехнулся он, до свидания.
К черту «до свидания», сказал я. Прощайте, я уволился.
Все так говорят, сказал он, продолжая улыбаться. Ты еще вернешься. Все возвращаются.
Только не я! Я еду домой. Выйдя из ворот, я подошел к автобусной остановке. Подъехал автобус, и я уселся в него. Бросив прощальный взгляд на базу, я удобно расположился на сидении.
Родственники будут рады услышать обо мне. Я вспомнил, когда в последний раз писал им. Это было в Нью-Йорке. У меня была увольнительная на сутки, и я все утро бродил по городу, не зная, чем заняться. Внезапно я обнаружил, что нахожусь перед домом Джерри. Недолго думая, я поднялся по ступенькам и позвонил в дверь.
Мне открыл слуга.
Джерри дома? спросил я.
Нет, он на занятиях в колледже. Что-нибудь передать ему?
Я колебался.
Нет, ничего не надо передавать. Я повернулся и начал спускаться по ступенькам. Дверь позади меня закрылась.
В тот момент я ощутил настоящую тоску по дому. Это был город, в котором я прожил всю жизнь, но вокруг не было ни одного знакомого лица, ни одного человека, с кем бы я мог поговорить. Я чувствовал себя несчастным. Гуляя по городу, я зашел в почтовое отделение одной из гостиниц и принялся писать письмо.
«Дорогие дядя Моррис, тетя Берта, Ирен и Эсси!
Решил написать вам, чтобы вы знали, что у меня все в порядке. Надеюсь, и у вас тоже. Надеюсь также, что дядя Моррис поправляется. Извините, если доставил вам беспокойство своим побегом, но я больше не мог оставаться в приюте, особенно после жизни с вами. Все это время я был здоров и работал. Надеюсь, что наступит время, когда я снова смогу жить с вами. А до тех пор не беспокойтесь, у меня есть все необходимое, включая деньги.
Люблю вас и надеюсь, что у вас все в порядке.
В голову мне пришла блестящая мысль. Взяв письмо, я пошел в банк и выписал чек на всю сумму моего счета. Вложив чек в письмо, я отправил его. Потом довольный вернулся на корабль. Больше мне ничего не надо было от Нью-Йорка.
Это было почти два года назад, и теперь я был свободен и собирался ехать к ним в Аризону. Выйдя из автобуса в городе Сан-Диего, я прямиком направился в гостиницу и зарегистрировался. Но прежде чем подняться к себе в номер, я подошел к стойке приема телеграмм.
Служащая подала мне чистый бланк и карандаш. Я наклонился над стойкой и с радостным ощущением начал писать. Теперь все будет отлично, я еду домой, и в кармане у меня двести долларов.
«Мистеру Моррису Каину, 221 Линкольн Драйв, Таксон, Аризона.
Дорогой дядя Моррис.
Сегодня я уволился со службы на флоте. Собираюсь выехать к вам в конце недели. Дату своего прибытия сообщу. Очень хочу увидеть вас всех. С любовью,
Я поднялся по лестнице вместе с посыльным, который показал мне мою комнату. Быстро распаковав рюкзак и сложив вещи в шкаф, я спустился вниз и попросил дежурного клерка порекомендовать мне хороший магазин, где я мог бы купить одежду. Он отправил меня в фирменный магазин на Гранд-авеню. Там я выбрал три хороших костюма по девятнадцать долларов каждый. Продавец сказал, что костюмы будут готовы через несколько дней. Я попросил его поторопиться, и он заверил меня, что я смогу их получить в субботу, на следующий день после Нового года. Затем я приобрел шесть рубашек стоимостью доллар двадцать пять центов каждая. Мой гардероб завершили носки, нижнее белье и галстуки. Купив напоследок за шесть долларов небольшой чемодан, я вернулся в гостиницу. Теперь, подумал я, я уеду тут же, как будут готовы костюмы.
Прошло несколько дней. Новогодний вечер и почти весь следующий день я провел у себя в комнате. В гостинице праздновали, и сквозь закрытую дверь до меня доносился шум вечеринок. Соблазн был достаточно велик, но я не думал о нем, у меня без того было, о чем думать. Я представлял себе, как обрадуются родные, получив мою телеграмму, как сильно они будут ждать моего приезда. Девочек я наверняка не узнаю, они, должно быть, уже совсем взрослые.
На следующий день я пошел в магазин и получил свои костюмы. Сняв форму, надел коричневый твидовый костюм и, подойдя к зеркалу, не узнал себя. Я уже очень давно не носил цивильную одежду и поэтому чувствовал себя просто замечательно. Я решил пойти за билетом на поезд, который отправлялся до Таксона на следующее утро. Потом я вернулся в гостиницу и подошел к конторке, чтобы рассчитаться. Когда я стоял там, наслаждаясь своей новой одеждой, то заметил, как клерк опустил в мой почтовый ящик корреспонденцию. Я попросил его отдать ее мне.
Это была телеграмма из Таксона. От волнения я даже не вскрыл ее. Родные ответили мне. Я был настолько взволнован, что буквально помчался в свою комнату, чтобы прочитать телеграмму. Переступив порог, я развернул ее. Это была копия моей телеграммы, к которой был приложен листок, на котором я прочитал:
«Ваша телеграмма от тридцатого декабря тысяча девятьсот тридцать первого года не доставлена адресату в связи с тем, что»
Далее перечислялись причины, в том числе следующая:
«По данному адресу не проживает, новый адрес неизвестен».
Некоторое время я не мог понять, что к чему. Мои мечты развеялись, словно дым. Пораженный до глубины души, я не знал, что теперь делать. Мне никогда не приходило в голову, что родные могут переехать, не сообщив мне об этом. И вдруг я понял, что они не могли сообщить, потому что не знали моего адреса. Я снова почувствовал себя одиноким, потерянным, обманутым в своих надеждах. Сквозь закрытое окно доносился шум улицы, внизу в вестибюле звенел женский смех. Номер показался мне слишком тесным; я курил сигарету за сигаретой. Не знаю, как долго я сидел так в кресле, но когда поднял голову, за окном было уже темно, в городе зажглись фонари. Я медленно поднялся и начал бесцельно расхаживать по комнате, не в состоянии сосредоточиться на какой-нибудь мысли.
Спустившись в кафе, я заказал ужин, но так и не съел ничего. Расплатившись, я вышел в гостиную и, усевшись в кресло, принялся глядеть на людей, не видя их. Мыслей в голове по-прежнему не было. Мой взгляд упал на телеграфную стойку, я подошел к ней. Девушка за стойкой посмотрела на меня.
Вы что-нибудь знаете об этом? спросил я ее, доставая из кармана телеграмму.
Взглянув на телеграмму, девушка сказала:
Нет, мистер Кейн, я получила ее и сразу отнесла портье.
А не могли они ошибиться?
Не думаю, такие вещи проверяются очень тщательно.
Спасибо, сказал я и отошел, а девушка задумчиво посмотрела мне вслед.
Небольшая лестница вела в переговорный пункт, там было меньше людей, чем в вестибюле, и я поднялся туда. Мне не хотелось сейчас быть одному, но большое скопление людей меня тоже не устраивало. Трудно было объяснить мое состояние. Я сел на диван, стоявший рядом с одной из телефонных кабинок. Прошло уже примерно полчаса, когда снизу поднялась девушка-телеграфистка. Я проследил, как она вошла в соседнюю со мной кабинку и закрыла дверь. Я не слышал, чтобы в аппарат бросили монету, и не услышал разговора. Через несколько минут она появилась и, увидев меня, изобразила на лице удивление. Потом улыбнулась. Я вежливо кивнул в ответ, мне совсем не хотелось улыбаться.
Она достала из сумочки сигарету.
Не найдется ли у вас спичек? спросила она, продолжая улыбаться.
Все было шито белыми нитками, но меня это не волновало. Я достал из кармана спички и дал ей прикурить. Она села рядом со мной, и я подвинулся, чтобы ей было удобнее.
Спасибо, сказала она.
Не стоит.
У вас новый костюм? спросила она.