Нет, ответил я и перевернул страницу. Это просто недоразумение.
Вот именно, быстро сказала она и повторила понравившееся ей слово, недоразумение.
Да, сказал я.
Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обиженным. Ты понимаешь, что я имею в виду? спросила она, еще шире раздвигая ноги.
Я понял, что она имела в виду.
Если тебе что-то понадобится замялась Мэри, одарив меня нежным взглядом.
Нет. Забудь о том, что было. Нам не нужны неприятности.
Она встала.
Ну хорошо, и все-таки не забывай о моих словах. Она отправилась на кухню завтракать.
Спустя несколько минут пришла миссис Мандер. Она направилась прямо к буфету и выпила, потом обернулась ко мне:
Доброе утро, тебе что, не спится?
Я всегда встаю рано, ответил я.
Завтракал?
Да.
Она ушла на кухню.
Последней спустилась Дженни. Она единственная была в платье, остальные в халатах и ночных рубашках. На ней было платье из серого ситца, на шее поблескивал маленький золотой крестик.
Она прошла в гостиную.
Доброе утро.
Привет, ответил я.
Уже позавтракал?
Да.
Она подошла ко мне, слегка покачивая бедрами.
Я сегодня себя прекрасно чувствую, хочу пойти к мессе. Пойдешь со мной?
Нет, коротко бросил я. Как может кто-нибудь из этого дома ходить в церковь?
А почему бы и нет? спросила она. Тебе это тоже пойдет на пользу.
Оставь меня в покое, взорвался я. Меня не интересует, куда ты идешь, к мессе или к дьяволу, только убирайся отсюда.
Она весело рассмеялась и направилась к двери.
Я пойду к дьяволу, сказала она, продолжая улыбаться, но и ты тоже. Мы все пойдем к дьяволу, вот увидишь. Она вышла.
О чем вы говорили? спросила миссис Мандер, возвращаясь в гостиную. В этот момент я услышал, как хлопнула входная дверь.
О дьяволе, бабушка, ответил я.
Ох! воскликнула старуха, наливая себе порцию джина. Дженни всегда говорит об этом. Она из тех католиков, которые верят, что за грехи бывает расплата. И в настоящем и в будущем. А ты не католик?
Нет, ответил я.
Она уже поднесла стакан к губам, но вдруг задержала руку, озаренная внезапной мыслью.
Послушай, мне кажется, что я слышала стоны ночью. Она случайно не заманила тебя к себе?
Нет, черт возьми.
Миссис Мандер внимательно посмотрела на меня. Наверное, я выглядел чересчур удивленным.
Да, конечно, тебя там быть не могло, у нее до утра был клиент. Миссис Мандер отхлебнула из стакана. Но если она когда-нибудь будет приставать к тебе, старуха говорила тихо, но в голосе ее звучала ненависть, я надеюсь, ты сумеешь поставить на место эту развращенную сучку. Она продолжала говорить, а я с бесстрастным лицом глядел на нее. С каждой минутой этот дом становился для меня все более ненавистным.
Глава пятая
Только в четверг вечером я решил, что буду делать дальше. Предыдущие дни прошли относительно спокойно. Все обитатели дома признали меня, у меня были свои дела, у них свои, и мы даже с известным уважением относились друг к другу. Работа не нравилась мне, и поэтому я здорово уставал. Где-то в глубине сознания таилась мысль, что то, чем я занимаюсь, просто-напросто одна из форм сводничества. Честно говоря, я толком не понимал, нравится мне это или нет. Короче, я запутался и уже не знал, чего мне хочется.
В четверг после обеда я сидел в гостиной и читал газету, попыхивая сигаретой. На улице шел мелкий неприятный дождь. Миссис Мандер ушла с одной из девиц в кино. Я тоже накануне ходил в кино и смотрел «Седьмое небо». Я вспомнил песню, которую исполнял пианист по ходу фильма. Из кинотеатра я вышел слегка расстроенный и перешел улицу, чтобы выпить содовой. Проходя мимо пункта по вербовке во флот, я остановился и посмотрел на окно. Высокий, загорелый офицер показывал предполагаемым рекрутам какие-то плакаты. Я не мог слышать, что он говорит, и только наблюдал за ним. Он указывал то на один плакат, то на другой, и я представил себя в дальних странах, изображенных на плакатах. На мгновение я почувствовал желание зайти и послушать, что говорит офицер, но повернулся и медленно отошел от окна.
Я отложил газету, на меня напала хандра. Вошла Мэри, уселась за рояль и начала играть, но это не помгло мне. В ее музыке сквозила грусть, что отнюдь не улучшило моего настроения. Я начал размышлять о доме и о родных. Интересно, что произошло после того, как я убежал?
Грустная музыка действовала мне на нервы.
Ради бога, закрой этот чертов ящик, сказал я.
Мэри ничего не ответила, просто закрыла крышку рояля и вышла из комнаты.
В чем дело, Фрэнк? спросила Дженни, появившаяся в гостиной. На ней был ее рабочий наряд черное атласное платье и маленький золотой крестик. Этот крестик, предполагавший целомудрие, выглядел фальшиво на ее шее. Кожа у нее была очень белая.
Ни в чем, огрызнулся я.
Сев на ручку моего кресла, она наклонилась надо мной и заглянула в газету, которую я читал.
Я свернул газету и отложил в сторону.
Почему ты не уходишь? спросил я.
А ты почему? спросила она с улыбкой, словно прочитав мои мысли.
Я не ответил, у меня не было ответа.
Она взяла мою руку, приложила к своему животу и стала медленно опускать ее ниже. Я почувствовал тепло ее тела под платьем.
Почему ты не уходишь? повторила она. Ты хороший парень, неужели ты хочешь опуститься, как опустились мы? Неужели ты тоже хочешь быть проклятым? Говоря это, она водила моей рукой по своему телу.
Я отдернул руку и хлестнул ее ладонью по лицу. Она свалилась с ручки кресла на пол и посмотрела на меня. В глазах ее светилось торжество, как будто я сделал именно то, что она хотела. Я сидел в кресле, не двигаясь.
А ты сильный, нежно произнесла она.
Я молча встал и перешагнул через нее. Она приподнялась и схватила меня за ногу. Чтобы освободиться, я стукнул ее по руке. Она попыталась схватить меня за руку, и я опять хлестнул ее по лицу. Я стоял и смотрел на нее. Глаза ее были полузакрыты, она тихонько извивалась на полу. Я снова попытался шагнуть, но она одной рукой схватила меня за ногу, а другой задрала платье и застонала, поводя бедрами.
Давай, сказала она, давай, Фрэнк, давай.
Я пнул ее в бедро, и она отпустила меня. Подойдя к входной двери, я открыл ее и остановился на пороге, наблюдая, как идет дождь. Я закурил. Спустя минуту она подошла ко мне и встала рядом.
Ты не можешь уйти отсюда, зло сказала она. Ты боишься.
Внезапно я почувствовал себя лучше, наконец-то таившаяся в глубине моего сознания мысль была высказана. Я улыбнулся.
Глаза ее округлились, она подняла руки, словно пытаясь защититься от удара. Несколько секунд она стояла так и смотрела на меня.
Ты сумасшедший, прошептала Дженни, сумасшедший идиот.
Она повернулась и убежала в дом.
Я громко рассмеялся, затянулся сигаретой и швырнул окурок в урну.
Остаток дня пролетел незаметно, я все время повторял про себя: «Я испугался». Да, именно так и было, и каждый раз повторяя эти слова, я чувствовал себя лучше. Я начал понимать, почему согласился на эту работу. Не такая уж большая сила воли была у меня, как я думал: старуха одурачила меня, заморочив голову болтовней о полиции. Она предложила мне работу, зная, что если я откажусь, она прижмет меня, и я буду вынужден согласиться. Я рассмеялся про себя. К черту! Теперь я ничего не буду бояться.
В эту ночь, стоя в дверях, занятый своими мыслями, я осознал убогость и лживость этого дома, воплощенные в вороватых и мерзостных манерах клиентов, жалких потугах девиц вызвать к себе интерес, скрипе грязных ступенек под ногами мужчин, торжествующих взглядах девиц, сумевших заставить клиента раскошелиться.
Ближе к середине ночи пришел моряк. Казалось, что он уже бывал здесь. Он поднялся наверх с Дженни и через полчаса спустился вниз. Выйдя на улицу, он рассмеялся.
Ну и девка!
Да плюнь, братишка, я тоже засмеялся.
Правильно говоришь, парень. Он улыбнулся и подошел ко мне. Ты слишком молод, чтобы ошиваться в таком месте.
Уже все кончено, сказал я, я ухожу.
Ну и хорошо, сказал моряк и начал спускаться по ступенькам.