Только доктор Леммон внушала Джесси доверие, как психотерапевт, который мог бы поработать с её сводной сестройдевочкой, с которой у них был один на двоих отец, а также ночные кошмары. Всего несколько месяцев тому назад Турман похитил Ханну и её приёмных родителей, затем лишив их жизни у неё на глазах. Тогда он чуть не убил и Джесси тоже. Только их с Ханной слаженные действия и необыкновенная смелость смогли изменить ситуацию таким образом, что мёртвым в итоге оказал сам Турман.
Но даже после всего этого страдания Ханны не закончились. Всего через несколько месяцев после гибели её приёмных родителей ещё один серийный убийца по имени Болтон Крачфилд - последователь её отца, зацикленный на Джесси, убил новых опекунов Ханны у неё на глазах и похитил её саму. В течение недели он удерживал её в подвале одного из домов, находящихся на отшибе, пытаясь внушить ей свою идеологию и сделать из девочки такого же убийцу, как Турман и он сам.
Она смогла пережить и этот ужас, ей удалось спастись благодаря Джесси и тому, что Ханна сама перехитрила убийцу. Болтон Крачфилд был застрелен. И, несмотря на то, что он больше не представлял собой физической угрозы, Джесси не была полностью уверена, что ему не удалось пробраться в разум Ханны и не развратить его своей больной идеологией, основанной на крови и отрицании общепринятых человеческих ценностей.
Джесси встала на ноги отчасти, чтобы потянуться, но также и потому что почувствовала, как её затягивает болото собственных мыслей. Она посмотрела на своё отражение в зеркале, висевшем в гостиной. Следовало признать, что, несмотря на то, что последние два месяца Джесси неожиданно для себя провела в роли опекуна проблемного подростка, выглядела она по-прежнему довольно презентабельно.
Взгляд её зелёных глаз оставался светлым и ясным. В отличие от привычного хвостика, сегодня она распустила свои каштановые волосы до плеч, демонстрируя их красоту и ухоженность. Уже достаточно долго она жила без постоянного страха быть преследуемой серийными убийцами, и это позволило ей вернуться к привычным физическим тренировкам, что придало её крепкому высокому телу силы и выносливости, которых в последнее время ей так не хватало.
Как ни странно, за последнее время в расследуемых ею делах не было ни перестрелок, ни ножевых раненийничего, что могло бы нанести ей дополнительные травмы. Следовательно, новые экземпляры не пополнили её внушительную коллекцию, состоящую из колотой раны в области живота, шрамов на обеих руках и ногах и длинного двенадцатисантиметрового розоватого шрама в форме луны, который пролегал от ключицы до правого плеча.
Она непроизвольно дотронулась до него, задаваясь вопросом, скоро ли наступит момент, когда кое-кто увидит этот шрам вместе со всеми остальными. Она чувствовала, что вскоре они с Райаном смогут внимательно изучить физические несовершенства тел друг друга.
Детектив Эрнандес был для неё не только коллегой по работе, вместе с которым она проводила расследования, но и её парнем. Это определение казалось слегка странным, но другого она не могла подобрать. С тех пор, как Ханна переехала к ней, Джесси с Райаном встречались почти регулярно. И хотя между ними ещё не было физической близости, они оба знали, что этот момент не за горами. Предвкушение этого создавало между ними на работе слегка неловкую, но одновременно по-своему интересную атмосферу.
Открывшаяся дверь отвлекла Джесси от этих мыслей. Ханна вышла из кабинета, при этом она не выглядела ни расстроенной, ни погружённой в себя. Она казалась подозрительно спокойной, что было само по себе странным, учитывая всё, через что ей пришлось пройти.
Доктор Леммон провела её и поймала взгляд Джесси.
- Ханна, - сказала она.Я хотела бы поговорить с Джесси пару минут. Не могла бы ты подождать здесь?
- Конечно, - садясь, ответила Ханна.Дайте знать, когда закончите обсуждать степень моей ненормальности. А я пока подумаю, стоит ли мне заявлять о нарушении закона о конфиденциальности медицинских сведений.
- Вот и отлично, - спокойно сказала доктор Леммон, не ведясь на провокацию подростка.Входи, Джесси.
Джесси устроилась на том же диванчике, на котором сидела и во время собственных сеансов, а доктор Леммон села напротив.
- Буду краткой, - сказала Дженис.Отбросив в сторону её сарказм, я всё же не думаю, что Ханне пойдёт на пользу, если она будет переживать, что я делюсь с тобой тем, что она рассказала мне, хоть я её и уверила, что не буду этого делать.
- Не будете или не можете?уточнила Джесси.
- Ей ещё нет восемнадцати лет, поэтому технически, как её опекун, ты могла бы настоять на этом. Но я считаю, что это подорвёт доверие, которое я пытаюсь завоевать. Мне понадобилось немало усилий, чтобы она начала по-настоящему открываться. И я не хочу рисковать.
- Поняла, - сказала Джесси.Тогда для чего же Вы меня сюда позвали вообще?
- Джесси, я обеспокоена. Не вдаваясь в подробности, я просто скажу, что за исключением единственной нашей встречи, на которой она проявила хоть немного эмоций по отношению ко всему тому, через что ей пришлось пройти, Ханна, в основном невозмутима. Вспоминая об этом сегодня, когда я узнала её получше, я могу сказать, что она позволила себе это единственное проявление эмоций, чтобы меня успокоить. Кажется, Ханна отгораживается от произошедших с нею событий, как будто она была лишь их свидетелем, а не участницей.
- В этом нет ничего удивительного, - сказала Джесси.На самом деле мне это очень хорошо знакомо.
- Так и должно быть, - согласилась доктор Леммон.Ты и сама прошла через подобный период. Мозг таким образом часто даёт себе время разобраться с испытанной болью. Отстранённость и разотождествление себя с травмирующими событиями в подобных ситуациях наблюдаются очень часто. Меня беспокоит то, что Ханна, похоже, делает это не для того, чтобы защитить себя от боли из-за пережитых событий. Вероятно, она вообще вычеркнула боль из своего сознания, как стирают информацию с жёсткого диска. Как будто она воспринимает весь свой травмирующий опыт как данность. Она отказывается принять тот факт, что всё это произошло с ней и её семьёй.
- И я полагаю, это не совсем здорово, да?поделилась выводами Джесси, ёрзая на стуле.
- Я не хочу об этом судить, - сказала доктор Леммон в своей привычной размеренной манере.Похоже, это помогает ей справиться. Я только беспокоюсь, куда это может привести в дальнейшем. Люди, не способные осознать собственную эмоциональную боль, иногда достигают той точки, когда не могут распознать и чужую эмоциональную или физическую боль. Они теряют способность к сочувствию. И часто это приводит к социально неприемлемому поведению.
- То, что Вы описываете, похоже на социопатию, - заметила Джесси.
- Да, - согласилась доктор Леммон.Социопатам действительно свойственны такие проявления. Я не стала бы ставить такой диагноз Ханне, основываясь лишь на коротком времени нашего общения. Многие из её симптомов можно отнести к глубоко укоренившемуся посттравматическому стрессу. Тем не менее, ты сама не замечала в поведении Ханны ничего из того, что я тебе только что описала?
Джесси прокрутила в голове воспоминания о нескольких последних месяцах, включая утреннюю ложь о телевизоре, которая была столь бессмысленной, что её трудно было объяснить. Она вспомнила, как Ханна выражала своё недовольство, когда Джесси настояла на том, чтобы отвезти к ветеринару больного бездомного котёнка, которого они нашли в переулке, когда тот прятался за мусорным баком. Она вспомнила, что девочка могла часами сидеть молча, не реагируя на попытки Джесси вывести её из этого состояния. Она подумала о том случае, когда повела Ханну в спортзал, где её сводная сестра начала без перчаток колотить боксёрскую грушу, пока не избила руки в кровь.
Всё это, казалось, подходило под описание доктора Леммон. Но её поведение также можно было легко истолковать, как попытки девушки справиться с внутренней болью. Ни один из этих случаев не доказывал, что она была потенциальным социопатом. Джесси не хотелось даже думать о подобной возможности, и тем более говорить на эту тему, даже с доктором Леммон.
- Нет, - солгала она.
Психотерапевт посмотрела на Джесси недоверчивым взглядом. Но не стала настаивать и сменила тему разговора.