Не буду, серьёзно обещал Денис. И, действительно, не рассказывал. Никому. Он единственный был в курсе всех её тайных переживаний. Когда у маленького ребёнка спрашивают, кто главный в его жизни, ребёнок отвечает, что мама. Для Кати центром её жизни был старший брат. Чтобы успокоить её плачущую, он обхватывал её в кольцо своих рук. И Катя понимала она надёжно защищена, в его сильных руках ей не грозит никакая опасность. Денис быстро расправлялся с мальчишками, посмевшими дразнить или дёргать за косички младшую сестрёнку. Она пряталась под его одеялом, когда боялась страшной грозы. Он читал ей сказки на ночь. Он решал за неё задачи по математике, а она выполняла его задания по рисованию. Он заплетал ей косы, прижигал ссадины на коленках зелёнкой, дул на них, когда Катя морщилась от боли. Он даже чинил её порванные платья и стирал её бельё, не дожидаясь, когда мама придёт поздно вечером усталая и продрогшая.
Только когда Дениса забрали в армию, Катя осознала, что в своей жизни не принесла ни одного ведра воды, ни одного полена. Всё делал для неё с мамой Денис. Руки старшего брата, большие и сильные, были шершавыми от мозолей. Он косил сено, вскапывал лопатой поле под картофель, колол дрова, чистил двор от снега, помогал отцу ремонтировать машины в гараже. Сколько помнила Катя себя и Дениса, брат никогда не пропадал до темна на дискотеках, не слонялся с деревенскими пацанами без дела. Он всегда был занят.
Катя с нежностью посмотрела на фотокарточку, которую он прислал ей и маме через несколько месяцев после службы в армии. На этой фотокарточке молодой парень в голубом берете, тельняшке, серьёзными серыми глазами смотрел на неё, Катю. И даже на фотоснимке Катя чувствовала силу его взгляда, и на душе становилось спокойно, безмятежно. Катя очень скучала по брату, ей безумно не хватало его рядом. Катя вдруг со стыдом вспомнила, что именно ему первому рассказала о том, как у неё начались месячные. Тогда в двенадцать лет она до ужаса испугалась, обнаружив утром запачканную в крови простыню. Вид собственной крови потряс девочку. Весь день она ходила бледная и больная и только вечером со слезами призналась старшему брату:
Денис, я умираю!
Денис посмотрел на её дрожащие губы, расширенные зрачки, влажные ресницы и обнял за плечи.
Глупости не говори, произнёс он.
Это не глупости! Когда я проснулась, вся простынь была в крови и бельё весь день пачкается в крови Мне страшно! Я чем-то больна! испуганно пролепетала девочка.
Катя, да всё нормально, сразу понял Денис, Не переживай. Ты не больна и не умрёшь. Скоро придёт мама, она тебе всё расскажет.
И Катя сразу же поверила и успокоилась. Когда мама вернулась с работы, то усадила её на диван, взяла её руки в свои и с нежной улыбкой сказала:
Ты взрослеешь, моя девочка.
Мама рассказала ей всё, а потом она купила дочке средства личной гигиены и научила ими пользоваться.
После этого случая Полина устыдилась, что пропустила такой важный момент в жизни дочери. Несмотря ни на что, Полина так и осталась легкомысленной и в чём-то поверхностной. Но своей беспечности, которая довела её дочь до нервного стресса перед женским взрослением, устыдилась. И даже подумала было, что её старший сын упрекнёт её за то, что она не нашла времени и не взяла на себя обязанность поговорить с девочкой и подготовить её заранее. Но нет. Денис не упрекнул. Даже не подумал об этом. Катя никогда не слышала, чтобы он хоть раз произнёс слова мать или мамка по отношению к Полине, как называли своих матерей деревенские мальчишки и парни. Он звал её всегда только мамой.
Предсказания старой цыганки
Я не понимаю ни одного из твоих пророчеств!
Такова их суть.
Ты понимаешь их, когда они сбываются,
и уже поздно что-то менять.
Викинги (Vikings)
В этот вечер Катя как никогда возбуждена, её голубые большие глаза так и сверкали от нетерпения.
Девчонки! Пошлите быстрее, а то не успеем! торопила она своих подружек Ирэну и Ксюшу, Тётя Маша сказала, что эта старая цыганка самая настоящая прорицательница. Она безошибочно может предсказывать судьбу. Правда, говорит немного непонятно, загадками, но за гадание берёт недорого.
Катя крепко держала Ирэну за руку и увлекала её по тропинке вдоль диких разросшихся кустов шиповника. Ксюша торопилась, бежала следом за ними, с трудом уворачиваясь от колючих веток, больно царапающих по рукам и ногам.
И что же она такое предсказала тёте Маше? с нескрываемой иронией поинтересовалась Ирэна, Да уймись ты, Катька! Я вся запыхалась, не могу больше так бежать!
Катя чуть забедлила ход, но не остановилась.
Она сказала тёте Маше, что её муж её очень любит.
Ну вот ещё! фыркнула с усмешкой Ирэна, Так вся деревня знает об этом! Конечно, твоя тётя Маша осталась довольна таким предсказанием! Я ей то же самое сказать могла, если бы она спросила.
А ещё она сказала Катя на миг остановилась и торжественно посмотрела на подружек, Что у тёти Маши будет очень хорошая невестка, добрая, покладистая, работящая, её, тётю Машу, будет во всём слушаться и угождать ей.
Ну, тогда это точно не я! фыркнула Ирэна и рассмеялась задорно, по-девчачьи.
Да, тогда это точно не ты! согласилась Катя и тоже засмеялась. Уж очень заразительный смех у Ирэны. Ксюша смотрела на смеющихся подруг с нежной ласковой улыбкой.
А на чём она гадает? поинтересовалась Ксюша, когда девушки перестали смеяться, а Катя вновь поторопила подруг бежать по тропинке вниз к реке, где цыгане разбили табор на ночь.
Тётя Маша сказала, что по картам, деловито ответила Катя.
И ты веришь в эту ерунду? усмехнулась Ирэна, презрительно сморщила хорошенький носик и фыркнула.
Если ты не веришь, можешь с нами не ходить, мы вдвоём с Ксюшей сходим, обиженно ответила Катя и встряхнула худыми плечиками. Белокурый каскад волос рассыпался по спине, плечам, пропуская сквозь тонкие локоны золотистый вечерний свет заходящего солнца.
Нет, я пойду! Мне тоже интересно, заупрямилась Ирэна.
И вот они спустились к реке, где поднимался влажный молочный туман, принося прохладу после знойного дня. Первый попавшийся им цыган оказался мальчишкой лет двенадцати на вид, в дешёвых спортивных штанах «адидас» из синтетической ткани и чёрной футболке с надписью «Лига чемпионов» и нарисованным футбольным мячом. Катя, ожидавшая ярких пёстрых цыганских нарядов, даже разочаровалась.
Мальчик, проводи нас к вашей гадалке, попросила она.
К шувани? уточнил паренёк, бесцеремонно разглядывающему её чёрными как тьма глазами.
Да, к ней, непонятно почему, но Катя почувствовала смущение, а когда паренёк произнёс одобрительно:
А ты красивая!
Тогда Катя и вовсе расстерялась. Бросив быстрый равнодушный взгляд на её подружек, паренёк снова обратился к Кате:
Пошли за мной, красивая. Я отведу тебя в шувани.
Катя последовала за ним, а девушки за Катей. Возле небольшого фургона они остановились. Паренёк приоткрыл шторку, приглашая Катю зайти внутрь.
Дальше мне нельзя, с сожалением произнёс он, ещё раз бросив совсем не детский, а откровенно мужской оценивающий и одновременно восхищённый взгляд на светловолосую девушку, отошёл в сторону.
Когда девушки забрались внутрь фургона, то увидели пожилую женщину в тёмном шерстяном платье и в кофте, чёрные волосы цыганки были спрятаны под такой же тёмный платок. Она сидела на полу фургона на половике и раскладывала карты.
А вот и вы. Как я вас и ждала на закате, произнесла пожилая женщина, даже не взглянув в сторону пришедших, продолжая раскладывать карты, вылаживая их в большой правильной формы круг.
Вы нас ждали? удивилась Ирэна, Но мы никому не говорили, что собираемся к вам.
Цыганка засмеялась. Её смех прозвучал неожиданно молодо и задорно. Вообще, пожилая женщина в платье и тёплой вязаной кофте не походила на колдунью, да и обстановка в фургоне вполне обычная, современная.
Садитесь вокруг, пригласила она, показывая рукой а ковёр, Знаю, зачем пришли, можете не говорить. Все молодые девушки за этим приходят. Начну с тебя, синеглазка, сказала она, обращаясь к Кате, Возьми из колоды три карты своей рукой и положи вот сюда в центр круга.