И наконец, объяснение, лежащее на поверхности: он невиновен и поэтому не думает о последствиях собственной искренности.
Гитарный рифф. Я узнал его сразу же. «Black Dog», «Лед Зеппелин».
Не вставая со стула, Франц Шмид повернулся и вытащил из висящей за его спиной куртки телефон. Он посмотрел на экран, а рифф превратился в вариации после третьего куплета, где ударные Бонэма не попадают в такт гитаре Джимми Пейджа, но западают прямо в душу. Тревор, мой сосед по общежитию в Оксфорде, писал курсовую по математике, где анализировал замысловатые ритмы в «Black Dog» и рассуждал о парадоксе Джона Бонэма, ударника «Лед Зеппелин», прославившегося скорее не благодаря своему уму, а из-за привычки громить гостиничные номера. Тревор сравнивал его с деревенским и с виду туповатым шахматным гением из «Шахматной новеллы» Стефана Цвейга. Что, если Франц Шмидтоже такой ударник, такой шахматный гений? Франц Шмид коснулся пальцем экрана, гитара умолкла, и он поднес телефон к уху.
Да? сказал он, помолчал, слушая говорящего. Секунду. И протянул мне телефон.
Старший инспектор Балли, представился я.
Это Арнольд Шмид, дядя Франца и Джулиана, проговорил голос в трубке. Он говорил по-английски, но с грассирующим немецким акцентом, который так любят высмеивать. Я адвокат и хотел бы знать, на каком основании вы задержали Франца.
Мы его не задержали, господин Шмид. Он сам выразил желание помочь нам в поисках брата, и мы приняли его предложение, пока он сам не возражает.
Дайте трубку Францу.
Молодой человек опять поднес телефон к уху, послушал немного, после чего коснулся экрана и, положив телефон на стол, накрыл трубку рукой. Я посмотрел на телефон, а Франц сказал, что устал и хочет вернуться домой, но, если будут новости, он просит нас ему позвонить.
«Новостизначит вопросы? подумал я. Или труп?»
Телефон, сказал я, вы не против, если мы его осмотрим?
Я отдал его полицейскому, с которым беседовал до вас. И ПИН-код сообщил.
Не телефон вашего брата, а ваш.
Мой? Жилистая рука сжала черный телефон. Хм а это надолго?
Нет, не само устройство, сказал я, я прекрасно понимаю, что в такой ситуации телефон вам нужен. Вы предоставите нам доступ к разговорам и сообщениям за последние десять дней? Для этого вам потребуется только расписаться на заявлении, а мы запросим все данные у вашего оператора. Я улыбнулся, словно извиняясь. Так я смогу вас вычеркнуть из списка тех, за кем нужно вести наблюдение.
Франц Шмид посмотрел на меня. И в падающем из окон свете я увидел, как зрачки у него расширяются. Зрачки расширяются, когда человеку нужно больше света, и порой такое происходит от страха или от вожделения. В нашем же случае, думаю, причиной стала чрезмерная сосредоточенность. Так бывает, когда твой противник по шахматам делает неожиданный ход.
Я словно читал мысли, замелькавшие у него в голове.
Он подготовился к тому, что телефон мы захотим проверить, и поэтому стер все сообщения и список звонков, которые хотел скрыть от нас. Но возможно, в базе данных оператора все по-прежнему хранитсятак он думал. Можно, конечно, отказать. Можно позвонить дяде, и тот подтвердит, что закон повсюду одинаковыйчто в Греции, что в США, что в Германии, а значит, он вовсе не обязан помогать полиции, пока они не обоснуют свои требования юридически. Вот только если он начнет чинить нам препоны, не подозрительно ли это будет выглядеть со стороны? Тогда я едва ли вычеркну его из списка подозреваемых. Так он думал. В его взгляде я заметил нечто смахивающее на панику.
Разумеется, проговорил он, где нужно расписаться?
Зрачки уменьшились. Он прокрутил в голове сообщения и ничего особо серьезного не обнаружил. Карт он мне не раскрыл, но по крайней мере на миг уронил свою непроницаемую маску.
Мы вышли из комнаты вместе и остановились посреди участка, высматривая Гиоргоса, когда из-за перегородки выскочил пес, на вид добродушный голден ретривер. Радостно гавкнув, он бросился к Францу.
О, приветик! вырвалось у Франца.
Присев на корточки, он принялся чесать пса за ухом привычными движениями, которые, как я заметил, отличают тех, кто искренне любит животных. И к кому животные, похоже, инстинктивно тянутсяпоэтому пес выбрал Франца, а не меня. Хвост у собаки ходил ходуном, а мордой она тыкалась Францу в лицо.
Животные лучше людей, правда ведь? Франц посмотрел на меня. Он сиял, его словно подменили.
Один! послышался из-за перегородки строгий оклик.
Голос был тот же, что сказал Гиоргосу о журналисте. В проходе появилась девушка. Она схватила собаку за ошейник.
Простите, сказала она по-гречески, вообще-то, он знает, что так себя вести нельзя.
Ей было около тридцати, маленькая, крепко сбитая и спортивная, в форме туристической полиции. Девушка подняла взгляд. Вокруг глаз краснели круги, а когда она увидела нас, щеки тоже порозовели. Она оттащила собаку за перегородкупес поскуливал и царапал когтями пол. Когда он скрылся из виду, я услышал фырканье.
Мне нужна помощь, сказал я, повернувшись к перегородке. Надо распечатать согласие на проверку телефона. Оно есть на сайте
Там в конце коридора стоит принтер, перебила она меня, просто подойдите к нему, господин Балли.
* * *
Ну как? спросил Гиоргос Костопулос, когда я заглянул к нему за перегородку.
Подозреваемый возвращается на мопеде в Массури, протянул я ему лист бумаги с подписью Франца Шмида, и, боюсь, он догадывается, что мы его подозреваем, поэтому может скрыться.
Ничего страшного, мы же на острове, а ветер, по прогнозу, только усилится. То есть вы полагаете
Да, думаю, это он убил брата. Когда получите данные от оператора, перешлете их мне, хорошо?
С телефона Джулиана Шмида тоже?
К сожалению, пока факт его смерти не доказан, нам нужно его согласие. Но его телефон у вас?
Разумеется. Гиоргос открыл ящик.
Взяв телефон, я подсел к столу и ввел ПИН-код, записанный на бумажке, которая была приклеена к обратной стороне мобильника. Принялся просматривать список звонков и сообщения.
Ничего представляющего интерес для дела я не обнаружил. Когда я прочел сообщение о том, что какую-то вершину «взяли» на сленге альпинистов это означает «покорили», у меня вспотели ладони. Еще там были сообщения со всяческими поздравлениями и благодарностями. Договоренности о встречах, о том, в какой ресторан идти и во сколько. Но на первый взгляд ни ссор, ни романтики.
Вдруг я вздрогнултелефон завибрировал и одновременно запел мужским страдальческим голосом, с фальцетным надрывом, характерным для поп-музыки двухтысячных. Я растерялся. Если я отвечу, то, вероятнее всего, придется объяснять другу, коллеге или родственнику Джулиана, что тот пропал и не исключено, что утонул во время отпуска в Греции, куда он отправился лазить по горам. Я вздохнул и нажал на «Принять вызов».
Джулиан? прошептал женский голос еще до того, как я успел хоть что-то сказать.
Полиция, ответил я по-английски и умолк, чтобы моя собеседница осознала услышанное и поняла, что случилось нечто непредвиденное.
Простите, грустно проговорила женщина, я надеялась, что это Джулиан, но Есть какие-то новости?
Представьтесь, пожалуйста.
Виктория Хэссел. Я тоже альпинистка. Мне не хотелось Франца тревожить, и поэтому Ну да. Спасибо.
Она положила трубку, а я посмотрел на номер.
Этот рингтон, сказал я, это что вообще?
Понятия не имею, сказал Гиоргос.
Эд Ширан, послышался из-за другой перегородки голос владелицы собаки, «Happier».
Спасибо! поблагодарил я.
Мы еще что-то можем сделать? спросил Гиоргос.
Я скрестил на груди руки и задумался.
Нет. Хотя да. Пока он тут сидел, пил воду. Можете снять отпечатки пальцев со стакана? И сделать анализ ДНК, если слюна осталась.
Гиоргос кашлянул. Я знал, что он скажет. Что в этом случае нам нужно личное согласие или судебное постановление.
Я подозреваю, что этот стакан находился на месте преступления, сказал я.
Простите?
В отчете можно связать анализ ДНК не с определенным человеком, а только со стаканом, датой и местом. В суде такое доказательство не примут, а нам с вами оно, может, и пригодится.