В самый раз для того, чтобы я радовалась: возможно, у меня есть три недели.
Пока ты была в туалете, подошла стюардесса и унесла стаканы, а я попросил у нее еще две подушки. Вернулась ты со свежим макияжем.
Это не ради тебя, сказала ты, прочитав мой взгляд. Тебе нравилось, когда все размазалось, да?
Мне и так и так нравится, ответил я. Ну и ради кого ты накрасилась?
А ты как думаешь?
Ради кого? спросил я, кивая в сторону салона.
Ты замотала головой.
Я недавно заказывала опросбольшинство женщин ответили, что красятся ради хорошего самочувствия. Но что они под этим словом подразумевают? Всего лишь отсутствие неприятных ощущений? Неприятных ощущений оттого, что их увидят такими, какие они есть? Разве макияж на самом деле не собственноручно надетая паранджа?
А разве макияж не используют в равной степени для того, чтобы и что-то подчеркнуть, и что-то скрыть?
Подчеркнуть однозначит скрыть что-то другое. Любые правки, в том числе проясняющие, это операция по прикрытию. Тот, кто красится, хочет, чтобы макияж привлек внимание к красивым глазамтак, чтобы никто и не заметил чересчур крупного носа.
Но разве это паранджа? Разве мы все не хотим, чтобы нас заметили?
Не все. И никто не хочет, чтобы его видели таким, какой он есть. Кстати, ты знал, что за жизнь женщина тратит на макияж столько же времени, сколько мужчины из таких стран, как Израиль и Южная Корея, на службу в армии?
Нет уж, сопоставление случайных фактов.
Именно. Но не случайное сопоставление фактов.
Да ну?
Сопоставлениемой выбор, и оно, разумеется, само по себе является высказыванием. Фейк-ньюсэто не обязательно неверные факты; возможно, это манипулятивное редактирование. Что выбранное сопоставление говорит о моих взглядах на гендерную политику? Говорю ли я о том, что мужчинам приходится служить своей стране и рисковать жизнью, в то время как женщины предпочитают краситься? Может быть. Но достаточно лишь крошечной правки, и то же сопоставление сообщит: женщины боятся, что их увидят такими, какие они есть на самом деле, точно так же страны боятся, что их завоюют иностранные войска.
Ты журналистка? спросил я.
Я редактор журналаон не стоит бумаги, на которой его печатают.
Женского?
Да, и в худшем значении этого слова. У тебя багаж есть?
Я помедлил с ответом.
Ну в смысле, когда мы в Лондоне приземлимся, можно сразу к такси идти?
Только ручная кладь, сказал я. Ты не ответила: зачем ты накрасилась?
Подняв руку, ты провела указательным пальцем по моей щеке, под самым глазом, как будто я тоже плакал.
Снова сопоставление случайных фактов, сказала ты. Каждый год в результате самоубийств погибает больше людей, чем в результате войн, терактов, наркотиков, убийств из ревностида вообще всех убийств, вместе взятых. Наиболее вероятно, что твой убийцаты сам. Поэтому я и накрасилась. Я посмотрела в зеркало и не выдержала ничем не прикрытого лица своего убийцы. Не теперь, когда я влюбилась.
Мы посмотрели друг на друга. И в тот момент, когда я поднял руку, чтобы взять твою, ты взяла мою. Наши пальцы переплелись.
Разве мы не можем ничего сделать? прошептал я, дыхание вдруг сбилось, как будто я уже в бегах. Нельзя откупиться от договора?
Ты склонила голову набок, словно хотела разглядеть меня под другим углом.
Если бы это было возможно, не факт, что мы бы влюбились, сказала ты. Мы друг для друга недосягаемыразве это не важная составляющая привлекательности, как ты думаешь? Она тоже умерла?
Что?
Та, другая. Та, о ком ты не захотел рассказывать, когда я спросила про жену и детей. Утрата, из-за которой ты боишься опять влюбиться в ту, кого потеряешь. Из-за этого ты задумался, когда я спросила про багаж. Хочешь об этом поговорить?
Я посмотрел на тебя. А я хотел?
Ты уверена, что
Да, я хочу послушать, кивнула ты.
У тебя много времени?
Ха-ха.
Мы заказали еще выпить, и я рассказал.
Когда я договорил, за окном совсем рассвелолетели-то мы против солнца. И ты опять заплакала.
Как грустно, всхлипнула ты, кладя голову мне на плечо.
Да, согласился я.
Тебе все еще больно?
Не всегда. Я себе говорю, что раз она не хотела жить, значит ее вариант лучше.
Думаешь?
И ты ведь тоже?
Наверное, сказала ты. Но я не знаю. Я, как Гамлет, сомневаюсь. А вдруг царство мертвых еще более печальная юдоль.
Расскажи о себе.
Что ты хочешь узнать?
Все. Начинай, я спрошу о том, о чем захочу узнать поподробнее.
Хорошо.
Ты рассказала. И передо мной возник образ девушкия видел ее более отчетливо, чем ту, что прижалась ко мне, взяв меня под руку. В какой-то момент самолет затрясся, попав в зону легкой турбулентности, и казалось, будто катишься по мелким крутым волнам, а твой голос смешно завибрировал, и мы оба рассмеялись.
Можем сбежать, сказал я, когда ты договорила.
Ты посмотрела на меня.
Каким образом?
Ты снимешь одноместный номер в «Лангдоне». Вечером оставишь на ресепшене записку директору отеляна работу он придет завтра утром. Напишешь, что собираешься утопиться в Темзе. Ты пойдешь туда вечеромв такое место, где тебя никто не заметит, снимешь обувь и оставишь на берегу. Я арендую машину и приеду за тобой. Поедем во Францию, а из Парижа улетим в Кейптаун.
Паспорт, только лишь и произнесла ты.
Я все устрою.
Устроишь? Ты не сводила с меня глаз. Да что ты за психолог?
Я не психолог.
Не психолог?
Нет.
А кто же тогда?
А как ты думаешь?
Тот, кто меня убьет, сказала ты.
Да, подтвердил я.
Ты забронировал место рядом со мной еще до того, как я приехала в Нью-Йорк подписывать договор.
Да.
Но ты и правда в меня влюбился?
Да.
И как все должно было случиться?
На паспортном контроле. Укол. За час действующие вещества полностью исчезнут или смешаются с кровью. Вскрытие покажет обычный инфаркт. В твоей семье инфарктсамая распространенная причина смерти. Мы брали у тебя анализыпо их результатам ты к нему предрасположена.
Ты кивнула.
А если мы сбежим, за тобой тоже придут?
Да. В деле крутятся огромные деньгиих платят и тем, кто исполняет заказы. Из-за этого они требуют, чтобы мы тоже подписали договор, только без трехнедельного срока.
Договор на самоубийство?
Он дает им возможность убить нас когда угодно без юридических рисков. Подразумевается, как они выполнят условия договора, если мы поступим нечестно.
А в Кейптауне нас не найдут?
Они нас выследятэто они умеют, а следы приведут их в Кейптаун. Но мы там надолго не останемся.
А где мы будем?
Можно, я тебе это расскажу чуть позже? Честное слово, место там хорошее. Солнце и дождь, не слишком холодно, не слишком жарко. И большая часть людей понимает английский.
Зачем тебе это делать?
По той же причине, что и тебе.
Но ты же не собираешься совершать самоубийство, наверное, ты на своем занятии заработал целое состояние, а теперь готов рискнуть жизнью.
Я попытался улыбнуться.
Какой жизнью?
Оглянувшись, ты наклонилась вперед и нежно поцеловала меня в губы.
А если тебе не понравится заниматься со мной любовью?
Тогда я швырну тебя в Темзу, ответил я.
Засмеявшись, ты снова меня поцеловала. Чуть дольше, чуть шире открывая губы.
Тебе понравится, прошептала ты мне на ухо.
Этого-то я и боюсь, сказал я.
Ты заснула, положив голову мне на плечо. Я опустил спинку твоего кресла и укрыл тебя одеялом. Затем опустил кресло у себя, потушил над нами свет и постарался уснуть.
* * *
Когда мы приземлились в Лондоне, я перевел спинку твоего кресла в вертикальное положение и пристегнул тебе ремень. Ты напоминала спящего ребенка за два дня до Рождествана губах у тебя играла улыбка.
Подошла стюардесса и унесла стаканыони же стояли между нами на подлокотнике еще до того, как мы вылетели из аэропорта Кеннеди, когда ты, плача, смотрела в окно, а мы не были знакомы.
* * *
Я ждал прохождения паспортного контроля у шестого окна, когда увидел, как сотрудники в светоотражающих куртках с красным крестом бегут к выходу, толкая каталку. Я посмотрел на часы. Порошок, который я растворил в твоем стакане воды еще до вылета из аэропорта Кеннеди, действовал медленно, но надежно. Ты мертва уже почти два часа, и вскрытие покажет инфаркти больше ничего. Мне захотелось плакатьтакое со мной почти каждый раз. В то же время я был счастлив. В этой работе есть смысл. Я тебя никогда не забуду, ты была не как все.