Кел прощупывает почву вокруг Джонни Редди, дает Трею лазейку, если ее малой и выискивает, но Трей отсекает это сразу же.
Ага, это может сгодиться, говорит Кел, осматривая первую попытку Трея вырезать паз. Рукастый ты. Отцу помогаешь с таким вот?
Не, отвечает Трей. Вынимает полку и с одного конца паза еще пару раз постукивает, прищуривается, низко склонившись над деревяшкой. Ему нравится, когда все сделано как следует. Келу что-то, может, и сойдет, а вот Трей покачает головой и еще пару-тройку раз пройдется, прежде чем удовлетворится.
И чем же вы тогда с ним занимаетесь?
Ничем. Он уехал.
Куда?
В Лондон. Звонит нам иногда.
Это, в общем, подтверждает, что Трейиз Редди, если только Лондон не пункт назначения всех местных никчемных папаш.
У меня отец тоже уезжал часто, говорит Кел. Стремится наладить связь, но Трея это, похоже, не трогает. Скучаешь?
Трей жмет плечами. Кел уже разбирается в этих пожатиях плечами, их много, и они богаты оттенками. Это вот означает, что тема закрыта за отсутствием интереса к ней.
У Кела, таким образом, остается два варианта: либо Трей делает что-то плохое, либо что-то плохое делают с Треем. Пока Келу не удается придумать, как заговорить хоть о том, хоть о другом. Он отдает себе отчет: если напортачит, Трея потом ищи свищи. Если бедокурит сам Трейэто пожалуйста, но на ребенка, которого обижают, свежеобретенный Келом талант не будить лихо не распространяется. И поэтому с Треем он обращается так же, как в самом начале, занимается своими делами и позволяет малявке подобраться поближе, когда время придет.
Время приходит недели через две. Дождливое утро, прохладное и тихое, с легким ветерком, что забредает в открытое окно и пахнет пастбищем. Кел с Треем закончили шлифовать стены в гостиной, загрунтовали углы и делают перерыв, перед тем как приступить к основной задаче. Сидят за столом, жуют печенье с шоколадом, вклад Трея, теперь бывают дни, когда он заявляется с печеньем, а раз был даже яблочный пирог. Кел знает наверняка, откуда все это берется, и его слегка покусывает совесть, когда он все же ест это, однако считает, что будет спокойнее, если не вдаваться в этот вопрос.
Трей методично и сосредоточенно поглощает печенье. Кел пытается размять узел на шее. Все из-за матраса, нытье и боль в мышцах уже затихли. Тело почти привыкло к работе, и Келу это нравитсятак же, как нравилось ему, что мышцы ноют. Поначалу он предполагал, что слишком стар и не привыкнет совсем, но тело справилось. Кел чувствует себя моложе, чем полгода назад.
Белка, говорит он, показывая в окно на сад. На днях подстрелю несколько и сварю нам беличье рагу.
Трей осмысляет сказанное, смотрит, как белка утекает под изгородь.
А как на вкус?
Неплохо. Как дичь. Крепче курятины.
Белка укусила мою сестру, говорит Трей. За палец. Можно и съйисть.
Когда мне было лет десять, говорит Кел, я жил у дедушки, и мы с тремя приятелями ходили с ночевкой в лес за дедовым домом. В первый раз дедушка сказал нам, чтоб мы поосторожней, потому что водится в этом лесу зверь под названием белкошак. Гибрид белки и кота, но крупнее и белки, и котаи свирепее. У него здоровенные когти и клыки и рыжий мех, и он вцепляется либо в глотку тебе, если сидишь, либо в яйца, если стоишь. О том, что он изготовился нападать, узнаёшь по таким странным звукам. Типа рычания вперемешку со стрекотом.
Кел показывает, как это. Трей слушает и наблюдает, выскребая зубами начинку печенья. Кел взял привычку рассказывать Трею все подряд, что на ум взбредет, просто компанейски, не обращая особого внимания, есть какой-то отклик или нет.
В лес мы все равно пошли, говорит, но в палатке навалили большую гору камней, на всякий случай. Поздно ночью, как раз когда устроились в спальниках, снаружи послышался звук. Повторяет. Чуть не обосрались. Вылезли из спальников, набрали камней и давай кидаться. Несколько раз хорошо так попали, и тут слышимдедушка кричит, что хватит. Кто-то угодил ему прямо в лицо, губу рассек.
Это был он, говорит Трей. Он и шумел.
Ну да. Не бывает никаких белкошаков.
И чё сделал? Отлупил?
Не. Ржал как конь, кровь стер, принес нам здоровенный мешок зефирок.
Трей усваивает сказанное.
Чего это он? Зачем прикидывался?
Думаю, хотел посмотреть, как мы поступим, говорит Кел, в сложной ситуации. Он же отпустил нас одних. А на следующий день начал учить меня стрелять из ружья. Сказал, раз я собираюсь сражаться с тем, что меня пугает, надо это уметь, и уж лучше я буду точно знать, во что стреляю, прежде чем жать на курок.
Трей осмысляет.
А меня научите?
У меня пока нет оружия. Как добуду, тогда может быть.
Видимо, это его устраивает: Трей кивает и доедает печенье.
Бобби Фини говорит, видал в горах пришельцев, произносит, выхватив эту мысль из какой-то череды их. В школе болтали.
Ты собираешься стрелять по пришельцам?
Трей делает лицо совсем без мозгов.
Нет никаких пришельцев.
Ты что же, считаешь, Бобби придумал их, чтоб дурить голову людям, как мой дедушка?
Не.
Кел улыбается, попивает кофе.
Что же он тогда видел?
Трей пожимает плечомодним, это означает, что не хочет рассуждать об этом.
Вы не верите в пришельцев, говорит он, вглядываясь в Кела.
Может, и нет, отзывается Кел. Я придерживаюсь широких взглядов, и кто знает, может, где-то пришельцы и есть, но сам я никогда не видел ничего такого, чтобы решить, будто они прилетали.
У вас братья или сестры есть? требовательно спрашивает Трей ни с того ни с сего. Искусство болтовни пацан пока не освоил. Любой его вопрос звучит как на допросе.
Трое, отвечает Кел. Две сестры, один брат. А у тебя?
Три сестры. Два брата.
Много детей-то, говорит Кел. Дом у вас большой?
Трей насмешливо фыркает уголком рта.
Не.
Ты среди них который по счету? Старший? Младший?
Третий. А вы?
Старший.
Вы с остальными дружите?
Из всех вопросов, какие Трей успел задать до сих пор, этот самый личный. Кел отваживается глянуть на пацана, но тот сосредоточенно разбирает на части следующее печенье. У него свежая стрижка под машинку, но выглядит так, будто стриг себя он сам, ближе к затылку виден недостриженный клок.
Вполне, отвечает Кел. На самом деле они не родные, с каждым он виделся от силы пару раз, и где-нибудь братьев-сестер у него, вероятно, даже больше, но все эти сведения не кажутся сейчас полезными. А ты?
Кое с кем, отвечает Трей. Резко закидывает печенье в рот и встает: перерыв, надо полагать, окончен.
Пей молоко, говорит Кел.
Не люблю молоко.
Я купил. Пей.
Трей заглатывает молоко, морщится и ставит кружку на стол, будто тяпнул стопку.
Лады, развеселившись, говорит Кел. За дело. Погоди.
Отправляется в спальню, возвращается со старой клетчатой рубашкой, кидает ее Трею.
На.
Трей ловит, смотрит на нее непонимающе.
Зачем?
Придешь домой весь в краскемама не обрадуется.
Она не заметит.
А если заметит, узнает, что ты не был в школе.
Ей плевать.
Решай сам, говорит Кел. Принимается отколупывать отверткой крышку от банки с грунтовкой.
Трей разглядывает рубаху, крутит ее в руках так и сяк. Затем надевает. Повертывается к Келу, вскидывает руки и лыбится: манжеты болтаются, полы доходят до колен, а по ширине поместилось бы три Трея.
Хорошо смотришься, говорит Кел, улыбаясь в ответ. Подай вон те.
Показывает на лотки для краски и валики в углу. Купил он два комплекта; достались дешево, да и Кел решил, что даже если малой перестанет приходить, все равно пригодятся. Трей явно впервые видит такие приспособления. Рассматривает их и вперяет в Кела вопросительный взгляд, хмурится.
Смотри, говорит Кел. Наливает грунтовку, макает в нее валик, отжимает избыток жидкости о насечки, затем быстро прокатывает валиком по стене. Понял?
Трей кивает и повторяет за ним точь-в-точь, даже отряхивает валик, как показали, под небольшим углом, чтобы не капало.
Хорошо, говорит Кел. Помногу не набирай. Сделаем в несколько слоевслишком густо не надо. Я начну отсюда и пойду по верху, а ты по низу вот оттуда. На середине встретимся.