Секретничаете, поди? подмигнул он ей в ответ.
Хммпоспешил ответить я в шутливом тоне. Ты нас застукал в момент оказания неотложной медицинской помощи
Но любопытству Бахти не было предела:
И что же такого страшного с тобой стряслось?
Да так, взгрустнулось Вспомнил про Веронику
Ах, да, конечно, Бахти сразу осекся и потупил взгляд. Я понимаю Беру все свои слова назад.
И снова повисла неловкая пауза.
Я уже заметил, что как только разговор сводился к ней, все сразу умолкали и отводили глаза. Никто не хотел вспоминать о Веронике. Все, что я слышалэто «да, жалко девочку» или «ах, она бедняжка» и ВСЕ! Для всех она осталась в прошлом.
Может, хватит уже тут мокнуть? наконец прервал молчание Бахти. Там, вон, праздник, музыка люди ждут
Я быстро переглянулся с Юлькой и посмотрел ему за спинутам действительно со школьного крыльца нам махали руками и звали присоединиться к их компании.
Давай-давай! Бахти бесцеремонно схватил Юльку за руку и потащил ее за собой, а потом обернулся и жестом позвал меня, Идешь?
Будто у меня был выбор
И я пошел за ними.
Навстречу утреннему похмелью.
2
Последнее, что я помнилтакси увозило меня со школьного двора.
Я сижу на заднем сиденье, у меня жгучее желание выговорится
Хочется столько всего сказать, что меня просто распирает. Но кому излить душу? Таксисту? Или Виталикунашему корреспонденту, который сидит впереди на пассажирском месте, ржет, как ненормальный, и, обернувшись, пытается поймать меня в прицел своего фотоаппарата. Я оглядываюсь назадна крыльце такие же пьяные одноклассники и одноклассницы, провожая, машут нам руками и что-то кричат вдогонку. Кто-то пытается бежать за машиной с бутылкой шампанского, но спотыкается, падает и разбивает ее к чертям. Все смеются. И только Юлька с грустью смотрит нам вслед, скрестив руки на груди, а Бахти заботливо придерживает ее за плечи, как будто хочет защитить от чего-то или от кого-то.
Кто знает, может быть, от меня? С того самого момента, как фары его «Мерседеса» осветили нас с ней, обнявшихся у трибуны на футбольном поле, он ни на секунду не оставил нас одних. Все время был рядом, либо не спускал с нас глаз, если кто-то ненадолго отводил его в сторону. Как будто я мог как-то навредить Юльке. Конечно же, нет. Или я был полным дураком. А получается, что дуракон, раз так считал.
Но вот мысли сбиваются в кучу, картинка в окне сливается в пейзаж в духе самого смелого абстракционизма, шум мотора перемешивается с музыкой из радиоприемника, голосами водителя и Виталика, а приторный аромат болтающейся под зеркалом на лобовом стекле елочки вдруг обволакивает мою голову мягким облаком. И вдруг эта самая чугунная голова, в которой только что взорвалась атомная бомба, понимает, что она лежит на подушке.
Стало быть, ядома.
Вопрос другойу кого дома?
Резкий подъем, и кто-то попытался безжалостно проломить изнутри стенки моего черепа сокрушительным ударом средневекового стенобитного орудия. Мне было плохо, но я огляделся по сторонам, и память ко мне начала возвращаться. Я, наконец, стал понимать, где нахожусь.
После того, как, окончив школу, мы с Вероникой уехали учиться в Москву, мои родители тоже переехали в среднюю полосу. До выхода на пенсию отец был военным, так что, получив перевод, они переехали в Липецкую область, где и живут уже более десяти лет. В ведомственную квартиру, в которой мы когда-то жили, заселились новые жильцы, поэтому Виталик приютил меня на несколько дней в доме своей бабки.
Этим объяснялось многое: скрипучая кровать с провисшей панцирной сеткой, огромные мягкие пуховые подушки, пропахшие старостью, ковер на стене, рассохшийся сервант с мутными стеклами и допотопный черно-белый телевизор на ножках, застеленный сверху кружевной салфеткой, свисающей едва ли не до середины экрана. И еще маленькая иконка Божьей Матери с лампадкой в углу. Самое время помолиться об избавлении от головной боли!
Вдруг дверь в комнату бесцеремонно распахнулась, и на пороге появился Виталик. Такой же помятый, лохматый, но в отличие от меня уже в джинсах и рубашке.
Живой? спросил он.
Да, но лучше бы сдохответил я, потирая небритую щеку. Надеюсь, укладывая спать, меня не твоя бабушка раздевала?
Она бы бережней сложила вещи.
Виталик жестом указал куда-то в угол комнаты. Я медленно повернул голову и увидел на стуле и на полу рядом с ним все элементы моего вчерашнего гардероба. Все вещи были скомканы и вывернуты наизнанку.
Сколько времени? спросил я.
Пятый час дня Весь день проспали Собирайся
Да ла-а-адно! Как весь день? Куда собираться?
В гости поедем
Какие гости? Виталик, ты о чем вообще? Посмотри на меня
Но Виталик только отмахнулся, суровым тоном сказал, чтобы я натягивал штаны с рубашкой, и, пообещав принести кофе, удалился, не закрывая за собой дверь. Я тяжело вздохнул и стал одеваться, слушая, как где-то на кухне под звон посуды и льющейся воды мой друг пререкается со своей бабкой.
Когда с одеванием было покончено, я посмотрел на себя в мутное и покрывшееся от старости пятнами зеркало и понял, что в помятом костюме похож на человека, накануне пополнившего ряды бездомных. Поэтому снял пиджак, чтобы он не делал меня похожим на спившегося неудачника, и оставил его на спинке стула. В конце концов, не отутюженные брюки и расстегнутая на две пуговицы рубашка не первой свежести в совокупности с трехдневной щетиной придают мужчине образ эдакого расслабленного мачонадо только закатать рукава до локтя.
Готов?
Я обернулся и снова увидел Виталика на пороге комнаты, только без обещанного кофе. Руки в карманах джинсов, во рту тлеющая сигарета, которую он не вынимал, даже задавая свой вопрос.
Готов А куда едем?
В этот момент Виталика отпихнула в сторону его бабушка. Маленькая, похожая на утепленную кучей байковых халатов и вязанной шерстяной безрукавкой тумбочку, с тугим пучком седых волос на голове и очках с толстенными линзами. Она прошаркала по полу своими стоптанными тапочками и поставила на столик маленькую чашку, источавшую аромат только что сваренного кофе.
Спасибо, Тамара Филипповна
Та на здоровье! ответила она и, взглянув на внука, покачала головой. А надымил-то Спасу от тебя нет, окаянный! Когда-нибудь спалишь нас к чертям собачьим, прости Господи Что тебе, улицы мало?!
Ой, бабуля, скривился Виталик, и пепел с сигареты упал ему на рубашку, отчего он неистово замахал руками и стал хлопать себя ладонями по груди, пытаясь стряхнуть его на пол. Иди уже посмотри телевизор, что ли
Тамара Филипповна только махнула рукой, чтобы разогнать дым, и, ворча что-то нечленораздельное себе под нос, пошла прочь, а поравнявшись с внуком, чуть повысила голос:
Как тот порося! Тьфу!
Я тоже тебя люблю, бабуля!
Черт! я прихлебнул кофе и обжег небо. Горячий, зараза
Да оставь ты его времени уже нет. Поехали! Я потом попрошу бабулю, она еще сварит
Я тяжело вздохнул, сгреб с вешалки у двери свой короткий плащ и поплелся за Виталиком. По пути нащупал в кармане телефон. Увидел пропущенный вызовов от Кристины, но решил, что перезвоню чуть позже. И не потому, что боялся разноса (такого на моей памяти вообще ни разу не было, к тому же она знала про вчерашнюю встречу выпускников), а просто не хотелось, чтобы она слышала охрипший голос, который всегда предательски выдавал мое состояние.
За двором нас ждало такси. Мы плюхнулись на заднее сиденье, и Виталик назвал адрес, который меня сразу насторожил.
Это пятиэтажка, что рядом с почтой? спросил я. Куда едем-то?
К Юльке
Зачем?
Славик попросил срочно подъехать
Какой Славик?
Мамонтов
Такой ответ окончательно поставил меня в тупик. Слава Мамонтов был тем самым нашим одноклассником, который сейчас работал следователем в районном УВД. На встречу выпускников вчера он так и не пришел, сообщив, что никак не может вырваться со службы, и тому, что сегодня он попросил Виталика срочно приехать к Юльке, я самостоятельно найти объяснения не мог.
А что за срочность? Что-то случилось?