Куда пропал? спросил он после короткого приветствия.
Да так, гуляю
Скоро будешь?
Да, через полчасика где-то
Хорошо! А то бабуля такой гуляшик состряпала. Думаем, ждать тебя к ужину или нет?
Подождите, если не трудно Взять чего-нибудь в магазине?
Э-э-э Если только пива пару банок
Ладно.
Я отключился.
Взглянув еще раз на едва различимую в темноте фотографию Вероники, я поднялся с лавочки и, положив руку на холодный мрамор, простоял так еще с минуту. Потом повернулся и побрел обратно. Сквозь кладбищенскую темноту.
Быстро прошагал по кипарисовой аллее и той же бетонной дорожкой, которой пришел, спустился к автобусной остановке. Спросил у кого-то из поздних прохожих, когда будет автобус, и, узнав, что у меня в запасе есть еще несколько минут, перешел на другую сторону улицы, где над входом в маленький поселковый магазинчик тускло мерцала вывеска «ПРОДУКТЫ».
Внутри был самый настоящий Советский Союзширокий прилавок, за которым стояла дородная тетка в переднике, а позади нее до потолка высились витрины, уставленный всем, что было в продаже: крупы, консервы, соленья в банках, алкоголь, кондитерские изделия и хозтовары. Когда я вошел, она бросила на меня недовольный взгляд. Видимо, уже собиралась закрывать магазин.
Передо мной был еще один покупательвысокий и широкоплечий, но ссутулившийся мужчина в потрепанном военном бушлате, перед которым продавщица выставила на прилавок бутылку водки. А он тем временем медленно складывал в пакет какие-то консервы, буханку хлеба, банку кабачковой икры и три пачки сигарет.
Валера, это в последний раз Ясно? едва слышно процедила она сквозь зубы, чуть покосившись на меня.
Все отдам до копейкиответил он ей хриплым голосом, оправляя в пакет бутылку. Ты ж меня знаешь. Вот получу пенсию и сразу же принесу
Ой, иди уже, горе мое только закусывай, как следует! махнула она рукой и переключилась на меня. Вам чего, молодой человек?
Я чуть подвинулся в сторону, чтобы пропустить отоварившегося в долг мужчину, и уже было открыл рот, чтобы попросить пива и чего-нибудь еще, как вдруг наши с бывшим воякой взгляды встретились, и мы замерли, уставившись друг на друга
Валерий Михайлович?
Хм Вот так встреча
Казалось бы, уже взрослый мужчина, а у самого вдруг сердце в пятки ушло от испуга. Сегодняшний день подбросил мне очередной сюрприз в виде отца Вероники, которого я в последний раз видел именно в день похорон тринадцать лет назад, как раз когда он пообещал убить меня, если еще раз встретит. И вот я стоял перед ним на ватных ногах, беспомощно хлопал глазами, а он просто смерил меня взглядом с головы до ног, еще раз хмыкнул и спросил:
Какими судьбами?
Э-э-э Случайно Проездомслова как-то не хотели складываться в предложения. Вот, заехал Веронику проведать
Торопишься?
Да нет вроде
Поболтаем?
Давайте
Валь! не оборачиваясь к ней, обратился он к продавщице. Дай еще одну в долг!
Но я, перехватив ее очередной недовольный взгляд, вставил:
Я заплачу!
Вот еще! тут же запротестовал отец Вероники. Я сам могу за себя заплатить! Но не сейчас! Так что, Валя, давай еще одну, и мы пошли
Ох! продавщица устало покачала головой, снова смерила меня враждебным взглядом, и с шумом поставила на прилавок вторую бутылку.
6
Вот так, неожиданно для меня самого, планы на вечер резко изменились.
Мы вышли из магазина и я, проводив взглядом автобус, на котором должен был вернуться, поплелся за отцом Вероники совсем в другую сторону. По узкой освещенной редкими тусклыми фонарями улице, между высокими заборами, через которые над дорогой свешивались ветви садовых деревьев. Туда, где почти у самой реки, если мне не изменяла память, был их домодноэтажный деревянный, если не считать каменного цоколя, светлый, с ухоженным садом за невысоким заборчиком из деревянных колышков, до которого я в школьные годы неоднократно провожал Веронику.
Почти всю дорогу мы молчали. Я только быстро позвонил Виталику, чтобы они с бабулей все-таки не ждали меня к ужину. Причину резкого изменения своих планов я называть не стал, а просто сказал, что буду, скорее всего, очень поздно.
А сам, пока мы шли, мучил себя глупыми мыслями о том, не собирается ли отец Вероники выполнить свое обещание, данное тринадцать лет назад. Богатое воображение, конечно же, стало рисовать страшные картины того, как в конце улицы он вдруг резко оборачивается, сшибает меня с ног, скручивает руки и волочет в сарай на заднем дворе, где обессилевшего от страха бросает на земляной пол перед обтесанной со всех сторон огромной колодой для колки дров а потом берет в руки топор, непременно ржавый, и Бр-р-рмурашки по коже Конечно же, он не собирался делать ничего такого.
Тем временем мы пришли. Вот только за прошедшие годы та светлая картинка, которая, как мне казалось, навсегда останется в моей памяти, очень сильно потускнела. Я даже пожалел, что согласился пойти с отцом Вероники к ним домой.
Настолько все было плохо.
Деревянный штакетник покосился и местами держался только потому, что опирался на непроходимые заросли, в которые превратился некогда светлый и ухоженный сад. Калитка была не заперта, а за воротами, прямо перед домом, на кирпичах стояла поржавевшая «Нива» с поднятым капотом. Кругом на бетоне и в траве были разбросаны инструменты, запчасти, бутылки, смятые жестяные банки и прочий хлам. И дом, превратившийся в жалкую лачугу, не крашенный, по-видимому, много лет, с покосившимся крыльцом и мутными немытыми окнами, производил поистине гнетущее впечатление.
Но приглашение уже было принято, и поворачивать назад было поздно. Впрочем, я редко поворачиваю назад, даже если это может мне навредитьстранная баранья упертость. Единственное, о чем я подумал, это как отнесется мать Вероники к моему появлению на пороге их дома. Тогда я впервые после нашего короткого разговора в магазине нарушил молчание и спросил:
А Надежда Игоревна не будет против того, что я это
Она умерла, коротко ответил отец Вероники, даже не обернувшись.
Он поднялся по ступенькам на крыльцо, отворил дверь и, включив внутри свет, позвал за собой.
Я вошел. Внутри все было еще хуже, чем снаружи.
Немытый пол, затоптанные половики, затертые и местами оборванные обои на стенах, облупившийся потолок. Кругом не просто беспорядок, а самый настоящий хаос. Обветшавшая мебель. Шкафы с покосившимися и оттого не закрывающимися дверцами. Разбросанные по всему дому вещи, одежда, вперемешку домашняя и уличная обувь, грязная посуда, газеты и обрывки каких-то бумаг, скомканные пакеты из продуктового магазина, горы пустых бутылок и жестяных банок. Сотни окурков, затушенных в приспособленные под пепельницы пустые банки, кружки или просто тарелки с заплесневелыми остатками еды. А поверх всего толстый похожий на войлок слой пыли и тусклый налет безысходной тоски. Так что порядок здесь можно было навести, видимо, только огнеметом.
На кухне, состояние которой описывать не вижу смысла, я устроился за столом у окна. Хотел помочь отцу Вероники навести на нем порядок, но он жестом велел мне сидеть и ничего не трогать. Быстро убрал грязную посуду, и пустые бутылки, протер похожей на гаражную ветошь тряпкой, от которой стол вряд ли стал чище, и разгрузил принесенный из магазина пакет.
Наблюдая за тем, как отец Вероники моет тарелки, из которых нам предстояло есть, я набрался смелости и спросил:
Давно не стало Надежды Игоревны?
Лет шестьон обернулся, окинул взглядом окружавший нас беспорядок, потом снова посмотрел на меня, ухмыльнулся и спросил. Заметно, что в доме нет женщины?
Шутка удалась.
Я даже попытался изобразить подобие улыбки.
А он тем временем поставил на стол тарелки и два граненых стакана. Достал из ящика вилки. Потом вернулся к мойке, набрал в кастрюлю воды и, поставив ее на плиту, продолжил говорить.
Как Вероники не стало, все пошло наперекосяк Ядуракзапил вместо того, чтобы собрать волю в кулак. Так работу и потерял А Надя тогда оказалась сильнее меня. И работала, и дома по хозяйству, и за мной пьяным присматривала, ухаживала, чтоб всегда опрятен и чист был Всем бы такую жену Да вот не на долго ее хватило Кто ж в одиночку все это потянет? Только мне тогда этого было не понять год с лишним пил Каждый день почти, если просыпался А она хоть бы слово сказала. И откуда только силы и терпение?