Первой приехала «Скорая». Врач только развёл руками и нервно закурил, выйдя на площадку, понимая, что необходимо дождаться полицию.
Чёрт-те что творится, бурчал он себе под нос, и кто только выдумал эти несносные правила?
У меня ещё два срочных вызова, пожаловался он Поповой.
Но та только беспомощно закивала в ответ, и тогда доктор принялся названивать диспетчеру, чтобы сообщить, что он задерживается на убийстве.
Диспетчер полузадушенно охнула в трубку и пообещала передать его вызовы другой бригаде.
* * *
Следователь Александр Романович Наполеонов с утра пребывал в отличнейшем настроении: он был готов передать в суд сразу два завершённых дела.
Всё в них было как надо: и улики, и свидетели, и факты. Короче, не подкопаешься. И немаловажным было то, что их раскрытие было его собственной заслугой, конечно, он не сбрасывал со счетов работу оперов и экспертов. Но как приятно всё-таки ощущать себя блестящим следователем.
При мысли об этом Наполеонов буквально лучился. И тут некстати раздался телефонный звонок. Игнорировать его было никак нельзя, так как звонило начальство.
Здравствуйте, Фёдор Поликарпович! проговорил Наполеонов.
Здравствуй, Саша, ответил полковник Солодовников, который был единственным, кто называл Наполеонова Сашей, ты ведь закончил те два дела?
Так точно, товарищ полковник, отрапортовал следователь и, тут же улыбаясь, представил, как поморщился полковник. Не любил Солодовников всех этих официальностей.
Поэтому, я думаю, как ни в чём не бывало продолжил полковник, тебе следует съездить на Малышева, дом одиннадцать.
А что там случилось?
Убийство, Саша, убийство случилось.
Может, несчастный случай? с надеждой в голосе спросил Наполеонов.
Сомневаюсь. Так что поезжай, голубчик, и разберись.
Слушаюсь.
Когда Наполеонов приехал по адресу, данному ему Солодовниковым, следственная группа уже была на месте. Врач «Скорой» спорил о чём-то с участковым, который отмахивался от него обеими руками и кивал на судмедэксперта, а тот, в свою очередь, не обращал ни малейшего внимания на обоих.
Руслану Каримовичу Шахназарову было и без них кем заняться. Невозмутимый эксперт Незовибатько обрабатывал поверхности на предмет оставленных следов. Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов легко, точно бабочка, перелетал с одного места на другое и неустанно щёлкал фотоаппаратом, при этом он буквально искрился, весь поглощённый творческим процессом.
Именно Валерьян первым бросился в глаза вошедшему Наполеонову, и следователь, глядя на него, уже в который раз беззлобно подумал: «Убью».
А Легкоступов тем временем намеревался снять несвежий труп таким образом, чтобы на него красиво падала кружевная тень от листьев пальмы.
Наполеонов уже собрался отругать фотографа, как к нему устремился участковый:
Товарищ следователь, заговорил он на ходу, вот врач «Скорой» торопится.
Вы всё зафиксировали? спросил он доктора, уже готового проглотить их живьём обоих.
Чего там фиксировать? рявкнул врач. Его уже потрошит ваш судмедэксперт.
Тогда поезжайте с богом, проговорил Наполеонов тоном престарелой матроны.
Врач «Скорой» вытаращился на следователя, потом махнул рукой и быстро ушёл.
Вы молодец, Александр Романович! восхитился актёрскими способностями следователя участковый и пожаловался: А то он мне тут уже всю плешь проел.
Молодой ты ещё, Саголатов, чтобы о плеши думать, отозвался Наполеонов.
Не скажите, не согласился участковый. Вон у принца английского она уже в тридцать лет на макушке нарисовалась.
Тоже мне принц нашёлся, фыркнул следователь. Иди работай, Стёпа, и будут твои кудри виться до ста лет.
Скажете тоже, хмыкнул участковый и исчез с глаз следователя.
А Наполеонов направился к Шахназарову.
Что скажете, Руслан Каримович? проговорил он, подойдя поближе.
Да ничего не скажу, отозвался Шахназаров, труп лежит несколько дней.
Сколько примерно?
Сейчас ничего я тебе точно, Шура, не скажу.
Хотя бы примерно, заныл Наполеонов.
После вскрытия! отрезал судмедэксперт.
Вечером?
Вечером, согласился Шахназаров, но завтра.
Завтра? Наполеонов надел на лицо маску ужаса.
Завтра, Шура, завтра вечером.
Где у нас понятые? спросил Наполеонов у вновь возникшего перед ним участкового.
Да вон они! Участковый ткнул пальцем в тёмный угол, где, прижавшись друг к другу, как две перепуганные птички в непогоду, сидели Гусятников и Попова.
Соседи?
Саголатов кивнул:
Мужчинасосед, а старушкахозяйка квартиры.
Вот как? заинтересовался Наполеонов и направился к пожилым людям.
Участковый увязался было за ним, но потом отстал. Решил, что если он понадобится, то позовут.
Здравствуйте, поздоровался Наполеонов, рассматривая мужчину и женщину, и представился: Я следователь, Александр Романович Наполеонов.
Попова я, Калерия Геннадьевна, проговорила женщина и хотела встать.
Сидите, сидите, остановил её Наполеонов. Вы, как я понимаю, хозяйка квартиры? спросил он.
Вдова профессора печально кивнула.
А вы? обернулся следователь к мужчине.
Сосед я, Василий Иванович Гусятников, представился мужчина, живу я здесь.
В этой квартире? удивился Наполеонов.
Да нет, отмахнулся Гусятников, на одной площадке с Калерией Геннадьевной.
Но Калерия Геннадьевна, как я понял, последнее время здесь не проживала. Следователь снова повернулся к Поповой.
Не проживала, кивнула она. Я жила у сына, а квартиру сдавала.
Кому?
Костюкову Вадиму Аркадьевичу.
Давно он снимал у вас квартиру?
Уже год.
Он последнее время проживал здесь постоянно? спросил Наполеонов.
Я не знаю, ответила Попова и зарумянилась, совсем как девушка.
«Ох и темнит старушка», подумал следователь.
Костюков жил в квартире один? спросил он вслух.
По-моему, у него была женщина, с трудом выдавила из себя Калерия Геннадьевна.
Жена?
Не знаю. Щёки профессорской вдовы снова стали пунцовыми.
Да ладно тебе, Калерия Геннадьевна, тень на плетень наводить, не выдержал Гусятников. Ясное дело, что квартиру гражданин снимал для любовных утех.
То есть квартирант Калерии Геннадьевны водил сюда женщину? обратил Наполеонов свой взор на Гусятникова.
А кого же он мог водить сюда ещё? фыркнул пенсионер.
Вы её видели?
Рассмотреть её мне ни разу не удалось.
Почему?
Во-первых, потому что я нелюбопытный, во-вторых, проявлял мужскую солидарность и не совал свой нос в чужие амурные дела, в-третьих, они шифровались, как советские разведчики в тылу врага.
Но ведь не может такого быть, чтобы вы ни разу не столкнулись друг с другом, например, на лестничной площадке.
Как же, согласился мужчина, встречал я её раза два-три в подъезде.
В чём она была одета?
В синей куртке.
А что вы ещё о ней можете сказать?
Высокая, в тёмных очках, волосы светлые.
Не густо.
Пенсионер пожал плечами.
Наполеонов снова повернулся к Поповой:
Почему вы, Калерия Геннадьевна, пришли именно сегодня?
Мы договаривались, что Вадим Аркадьевич будет деньги за квартиру переводить мне на карточку. И он всегда переводил день в день. А тут денег день нет, два нет, три нет, и телефон он не берёт. Я и пришла, сначала позвонила, потом открыла дверь своим ключом. И вот. Калерия Геннадьевна жалобно всхлипнула.
Глава 2
Оперативники тем временем делали поквартирный обход.
Основным результатом, как и в большинстве случаев, было«ничего не видел, ничего не слышал».
Но Ринату Ахметову повезло. И даже дважды. Один дед вспомнил, что он шёл с пустым ведром, а на него налетела женщина в синей куртке со светлыми волосами, выбила ведро и даже не извинилась.
Иван Фёдорович, попытался Ринат вытащить из свидетеля как можно больше информации, может, у неё были какие-то особые приметы?