Это все алкоголь, вздыхает Роб. Высота делает только хуже в один момент ты слегка навеселе, в другой уже едва можешь стоять.
И остальное, фыркает Люк. Это не только выпивка делает его параноиком.
Я хмурюсь. Алекс тоже курил траву? Но он не выглядел накуренным, больше расстроенным. Я мысленно делаю заметку поговорить завтра с Каро из всех обитателей станции, она, похоже, наиболее близка с ним.
Я пытаюсь завязать разговор с Робом; он был достаточно дружелюбен с момента моего прибытия на лед, но в ровной отстраненной манере, из-за чего я очень мало о нем знаю. Он напоминает хамелеона, явно довольного своей ролью в качестве компаньона Люка.
Бивис и Баттхед. Банда из двух.
Но прежде чем я осуществлю свое намерение, Элис предлагает устроить бильярдный турнир, и Роб с Люком принимают вызов, оставляя нас с Дрю одних.
О чем думаешь? Дрю прерывает мои размышления, пока я слушаю, как остальные подшучивают друг над другом в игровой комнате.
Ничего особенного, вздыхаю я. Обдумываю, что нужно сделать завтра.
Забей. Воскресенье, а значит, тебе ничего вообще не нужно делать.
Он прав, хотя я практически не обращаю внимания на выходные, учитывая, что большая часть моей работы не привязана к стандартным рабочим часам. Но мы стремимся иметь один день в неделю чаще всего воскресенье когда пытаемся отвлечься. В моем случае вариантов немного. Видеочат с мамой или сестрой. Возможно, я даже смогу почитать, если хорошенько сконцентрируюсь.
Ты уверена, что все в норме?
Дрю внимательно разглядывает мое лицо хотя не так, как это обычно делают остальные, неизменно останавливаясь на шраме. Его взгляд более пронизывающий, как будто он пытается что-то обо мне выяснить.
Я в порядке. Просто устала. Я смотрю на часы, но еще совсем не время идти спать.
Ты слишком много работаешь.
Мне нечего ему ответить. Это правда, я действительно работаю очень много. Это стало моим спасением после аварии, и я вернулась в больницу как можно скорее когда фокусируешься на плохих вещах, случающихся с другими, остается меньше времени, чтобы зацикливаться на произошедшем с тобой.
Вот опять, смеется Дрю. Провалилась в страну фей.
Прости. Я делаю глоток вина. Это неплохое итальянское красное Раджив явно разбирается в выдержанных винах, а у АСН хватило здравомыслия не всучивать нам всякий мусор.
Да уж, поиграли в бильярд, говорит Элис, появляясь с остальными из игровой комнаты. Мне надрали задницу, так что я закончу вечер раньше. Она обнимает и целует в щеку всех по очереди. Спасибо за приятный вечер.
Мы желаем друг другу спокойной ночи, и Элис уходит, Роб и Люк провожают ее взглядом.
Забудь об этом, саркастично произносит Дрю с нью-йоркским акцентом, насмешившим остальных.
Мы вчетвером пускаемся в длинный и путаный разговор. Люк, узнаю я с удивлением, изучал искусство в Утрехте, прежде чем решил переучиться на электрика. Я обдумываю это, пока остальные переговариваются. Вот почему он такой враждебный? Какой-то побочный эффект его нереализованных творческих амбиций?
Я не собираюсь спрашивать, но узнаю больше о Робе, который описывает детство в Австралии в семье иммигрантов из Азии имитация гибридного австралийско-тайваньского акцента его матери смешит Люка и Дрю так сильно, что у них на глаза наворачиваются слезы.
Я постепенно расслабляюсь, хотя часть меня все еще зацикливается на том, что случилось с Алексом раньше. Что он имел в виду? Что именно остальные считают его виной?
Стоит ли мне спросить у Дрю?
Нет, решаю я. Если кого и спрашивать, то самого Алекса. Я разберусь с этим завтра. И проверю Тома тоже, раз на то пошло.
Ладно, я пойду в кровать, говорит Роб в итоге. Люк осушает бокал пива и присоединяется к нему. Не сидите допоздна, обращается он к нам с легкой ухмылкой.
Я наблюдаю, как они уходят, гадая, идут ли они еще раз накуриться. Вполне возможно.
Мне тоже нужно ложиться, вздыхаю я. У меня действительно много работы завтра. Воскресенье или нет.
Эй, еще рано, замечает Дрю. У нас еще три месяца ночи впереди. Ты не можешь провести все это время, прячась в клинике.
Я колеблюсь.
Останься, составь мне компанию, настаивает он. Мои биологические часы нарушены, и я не смогу заснуть в любом случае, так зачем пытаться?
Он прав. Я сомневаюсь, что мне тоже удастся хорошо поспать, особенно с учетом того, что произошло сегодня. Так что я позволяю ему снова наполнить мой бокал, отлично зная, что пожалею об этом завтра. Но мне уже все равно. События вечера потрясли меня, и я благодарна за возможность вычеркнуть их из мыслей.
Ты мало рассказала о себе, начинает Дрю. Фактически ты никогда этого не делаешь. Я едва ли что-то знаю о тебе.
Я киваю, удивляясь тому, что он обратил внимание на мою скрытность. Хотя раньше я была бы рада открыто рассказать о моей жизни, сейчас же избегаю этого насколько возможно. Все дороги, кажется, всегда ведут к Бену, к той ночи.
Я полагаю, что не считаю себя интересной темой для разговора, увиливаю я.
Предпочитаешь самоцензуру, а? Дрю берет горсть арахиса и медленно жует орешки, разглядывая меня. Он и правда безумно красив, думаю я, чувствуя себя слегка пьяной. Ясные голубые глаза и легкий загар. Идеальная щетина.
Совсем не моего поля ягодка. Эта мысль слегка успокаивает, как будто теперь мне не нужно даже пытаться.
Давай ты выберешь одну вещь, настаивает он. Расскажи о последнем разе, когда ты была счастлива.
Последний раз, когда я была счастлива? К моему ужасу, я понимаю, что не могу вспомнить. Счастье теперь кажется невероятным, примерно таким же доступным, как возможность стать пианисткой или полет на Луну. Счастье для других людей. Все, к чему стремлюсь я, это онемение, отсутствие боли.
Потом меня осеняет ответ, но это не то, что я могу рассказать Дрю. Я вспоминаю первые дни после аварии, когда я перешла с морфина на обезболивающие на хорошие, не те блеклые имитации, которые можно купить в «Бутс» без рецепта. Я отчетливо помню то чувство эйфории, которое они давали мне не просто уменьшение физической боли в моем раздробленном колене и порезах, но смягчение и всей скорби, вины и травмы.
Конечно же, эта блаженная отрешенность ненастоящая просто химический эффект опиоидов, прикрепляющихся к рецепторам в теле и мозгу. Но это не умаляло моего желания принимать их в погоне за кайфом успокаивающей пустоты.
Хотя сейчас он по большей части ускользает от меня.
Я поднимаю взгляд и вижу, что Дрю хмурится.
Ладно, как насчет последнего раза, когда ты напивалась? Я имею в виду, по-настоящему напивалась, а не просто немного выпила. Он говорит последнее слово, забавно передразнивая британский акцент.
Я вздыхаю, пытаясь вспомнить. Это, должно быть, та ночь, шесть лет назад, когда я и Бен поехали на летнее барбекю в Клифтоне с компанией наших друзей-медиков. Я вылакала почти целую бутылку элитного джина, а затем потащила всех в клуб в городе, чтобы танцевать до упаду.
Я рассказываю об этом Дрю, все это время поражаясь той беззаботной версии себя. Я действительно делала такие вещи? Теперь невозможно представить, что я когда-то была таким человеком, была расслабленной и беспечной.
И ни одного обезболивающего в поле зрения.
Каким-то образом Дрю умудряется выпытать больше, и я рассказываю ему о своей семье. Мои родители были докторами, но старшая сестра, Клэр, прервала традицию, решив изучать право в Кембридже. Мой брат, Ричард, однако, прилежно следовал за семейным правилом, и в конце концов стал заведующим хирургией в ведущем госпитале Австралии.
Похоже, у вас мозговитая семейка, комментирует Дрю.
Я корчусь в гримасе.
Мы из тех, кто стремится добиваться большего. Из тех, что отлично выглядят на словах, но кажутся пустыми изнутри. Ничего не бывает удовлетворительным, если минимальным стандартом считается идеал.
Значит, ты с ними не близка?
Отец умер пять лет назад, а мама сейчас живет в Индии она нашла работу в Дели в качестве консультирующего психиатра. Мой брат работает в Мельбурне, и мы, по сути, не общаемся, качаю головой я.
Ты по ней не скучаешь? По маме.