А вот её, сейчас напарники (вот же конформисты), не так легко справляются с таким положением дел со своим припастным необеспечением, и они косятся в сторону Валькирии (Клим через зеркало заднего вида, а Алекс, чуть в её сторону обернувшись), ожидая от неё положительного решения.
А Валькирия, конечно, благодарна им за такую их отзывчивость (несколько даже неожиданную для неё) и прямо-таки рвением в деле её спасения из заточения в капсуле, где они этому Лому успели даже бока намять, пока он не сообразил быстро не затягивать демонстрацию ей работы капсулы, я всего лишь хотел, простите, показать вам как она работает, ещё раз простите, и живо открыть капсулу и выпустить её из неё удивительно похорошевшую и как мы без вас, Валькирия, соскучились, но она не пойдёт на поводу неуместной и ни ко времени благодарности. Тем более она не подвергалась никакой опасности, как позже со слов Лома выяснилось. А то, что он в этом уверял под некоторым давлением обстоятельств произошедшего с ним у капсулы, то это ничтожное, как Лом обстоятельство.
И Валькирия ведёт себя как стерва, демонстрируя непробиваемость себя на чувства благодарности. Вначале едем к себе. Дело не терпит задержки. Говорит Валькирия, вгоняя её снова не напарников, а, пожалуй, с этого места и момента, раз она сама этого добивается, холодных и одна только работа на уме напарников, Клима и Алекса в бледность лица и в неотзывчивость больше к женским чарам состоятельность себя.
Как скажите. Официальным тоном голоса говорит Клим, не упорствуя на своей самостоятельности определять, что по правилам, а что нет, а следуя прописанным в книге по безопасности дорожного движения истинам, нажимает на педаль газа и трогает вначале, а затем ведёт свой спецавтомобиль, соблюдая все дорожные правила, раз все мы решили придерживаться всех этих правил (а это он специально так частит с этими правилами, чтобы всем стало тошно).
Что непривычно, необычно и тем самым сбивает с ровного хода мыслей всех пассажиров спецавтомобиля, привыкших к скоростным перемещениям и перепадам езды на нём, и чувствующих себя успокаивающе только в такой неравномерной и скоростной размеренности жизни. И они начинают выходить из себя, глядя на то, как и что себе позволяет за рулём Клим. Едет так, как будто он ученик автошколы, со скоростью самой медленной черепахи, до которой доросли только все эти чайники от вождения. К чему в самой расширенной комплектации прилагается не то чтобы его неуверенность вождения, где он всем дорогу уступает и кого-то обогнать, то не дай боже трансмиссии автомобиля, а тут есть нечто большееКлим, гад такой, как это раньше в голову никому не могло прийти, едет буквально соблюдая все правила дорожного движения. И теперь-то всем становится понятно, что всех их так тревожит, напрягает и заставляет психовать.
Что в итоге, чтобы как-то успокоиться немного, приводит к тому, что пассажиры этого спецавтомобиля, чьи технико-технические характеристики предусматривают иной тип вождения, по бездорожью и при сверхмощных оборотах и скоростях, а тут такой слом понятия спецтранспорта, начинают вытаскивать свои головы в окошки, чтобы хоть как-нибудь себя остудить от внутреннего перегрева.
И вот в один из таких жизненных поворотов, когда спецавтомобиль так извернулся, что не обдал даже залежалой лужей нерасторопного и в чём-то неосмотрительного прохожего, и тем самым вогнал в ещё большую скуку и растерянность своих пассажиров, к большой неожиданности для всех них, они своими скучающими взглядами упираются на что-то определённо произошедшее внутри одного из ряда зданий, вокруг которого столпился разношерстный народ и давай к себе привлекать внимание.
Что там? у Валькирии первой не выдержали нервы от этой монотонной езды.
А откуда всё это знать Климу и Алексу, кто всю дорогу были рядом с ней и никуда не отлучались. И ответ со стороны Клима ожидаем. Посмотрим?
Давай. Даёт добро Валькирия, и они таким образом прибывают, как вскоре выяснится, на новое место преступления. Но только для себя, а не для ранее прибывших оперативников, для кого в этом деле нет ничего нового. А всё как обычно, не сошлись во взглядах друг на друга или скорей всего, на принципы построения собственной платформы интеллекта местные гуманитарии, у кого всегда при себе и под рукой имеется в наличие кухонный нож или как в данном случае, шило.
Ну а то, что при первом взгляде на торчащее шило из шеи одного из менее расторопных на движения не языком гуманитариев (языком он, скорей всего, более выразителен и информативен, как обозначается его скоростные качества), складывается когнитивный диссонанс и желание опровергнуть его определение гуманитарием, это определённо технарь, то у расположившихся по своему усмотрению за далеко соседним от убитого столом оперативников, решивших совместить приятное с полезным, раз они уж здесь оказались по служебной необходимости и при этом на пустой желудок, то почему бы не перекусить местной еды, есть на этот счёт весьма резонные обоснования (у одного из них).
Это поверхностный взгляд, за которым стоит парадоксальная формула смысла определения бытия, которое определяется через познание. Звучащая следующим образом. Бытие определяет сознание. Через раз другой пережёвывания в себе того, что было откусано от шикарного вида, вызывающего не только одни слюнки бутерброда, названного более презентабельным и идеологически выверенным словом «гамбургер» для продвижения его в массы продвинутого социума, оперативник доводит эту свою глубокую мысль до несколько не внимательных слушателей Клима и Алекса, отвлекающихся заметно на бутерброд в руках своего собеседника. Кто, получается, раньше их сюда прибыл, и теперь снимает все местные сливки, оставляя им только сводящий с ума запах и представления о том, что бы было, если бы Валькирия их изначально послушала и они поехали бы перекусить.
А так как вот это самое заведение, как раз ближе всего и по пути находилось от места их отправления, то они бы, есть немалая вероятность того, могли бы предотвратить состоявшееся здесь преступление. Или по крайней мере, по горячим следам задержать преступника. В общем, опять женский гонор и спазм их капризов, целью которых есть только одно собственное самоутверждение, не дал осуществиться разумному и доброму.
Что может быть и так, но оперативнику с бутербродом в руке, а в другой у него крепко сжимаются и развиваются на ветру пояснения своей позиции, до этого нет никакого дела, когда он должен этим парням что надо из параллельной спецструктуры пояснить, что в их структуре, может и не такой важной, с надгосударственной формой присутствия и своего пояснения, тоже служат люди с глубокими знаниями и мозгами.
А любой технарь всегда себя мнит гуманитарием, тогда как последние слишком закостенели в своём снобизме, и никогда, даже в самых паскудных своих снах не представляя себя технарём с отвёрткой в одной руке, а в другой с гаечным ключом, с помощью которых он, как бы можно было подумать не оперившимся смыслами и опытом жизни умом осильника среднестатических наук, преподаваемых в школах, собирался почистить водосток, а он собирался сыграть с одной своей близкой знакомой, соседкой по подъезду, в одну ролевую игру (особую интригу и интерес этой игре придавало отсутствие мужа этой соседки, он был в командировке). Дальше оперативник пустился в дальнейшие пояснения принципов своей позиции по формуле: Бытие определяет сознание» и того, как его бытие определяет его сознание и наоборот. И наличие при нём всегда отвёртки или как в данном случае шила, для него есть наглядное пособие и инструмент аргументации своих парадигм взглядов на гуманитарные аспекты существующих проблем общества. И что на этот раз выступило в качестве спорного аргумента в дискуссии этих в перспективе гуманитариев? с высокопарной задумчивостью обратился со своим гипотетическим вопросом оперативник к своим слушателям. На этом сделал совсем ничего паузу, так ему хотелось ошарашить своим ответом своих слушателей, и как говорится в таких случаях людьми странными и абсолютно никем не понимаемыми (не от мира сего вообще), он постиг собой пределы восторга.
А именно дилемма выбора обмена, ещё называемого в кругах близких к научным сообществам: Шило, на мыло. Сделал определённо заявку на потрясение умов своих слушателей оперативник, принявшись не сводить с них своего взгляда. А те настолько были потрясены услышанным, как вполне себе склонен сопоставлять свои ожидания с представленным оперативник, что и сказать от них ничего не дождёшься. И само собой, первое слово опять за оперативником. Кто всегда готов прийти на помощь своему коллеге, сумевшему верно оценить его сообщение.