Врать Эйдену или пытаться успокоить неправдой бессмысленно, поэтому мне остаётся лишь утвердительно кивать.
По словам Эйдена, Полли Ксавье всегда носит перчатки из-за мизофобии[1], поэтому её отпечатки вряд ли удастся найти на коробках с пирожными. Есть она также предпочитает, не снимая перчаток. О фобии миссис Ксавье мало кто догадывается: чтобы не привлекать излишнего внимания и избегать неудобных вопросов, она носит поверх белых медицинских перчаток тонкие из чёрного кружева.
Несмотря на нервное состояние, я уже знаю, где и что мне нужно искать. Присутствие Тозера на месте преступления даёт один неплохой шанс уличить его в подтасовке улик. Ворсинки от кружева, тальк от медицинских перчаток всё равно должны остаться на коробке из кондитерской или, если повезёт, на самих пирожных.
Если же их там не окажется Вот тут у Тозера начнутся настоящие проблемытолько он постоянно крутится возле «орудия убийства».
Я улыбнулся. Мысль о том, что я могу доказать невиновность Эйдена, даёт мне отличный стимул.
Мой взгляд блуждает по небольшой площади перед церковью. Никого, кроме полицейских и раздражающего Тозера. Хотя Подождите! Я заметил мужской силуэт около забора. Не только я увидел его, Эйден, не показывая вида, перевёл быстрый взгляд на неизвестного.
Он нервничал на службе. приглушённо сообщил священник. А к концу службы вывернул на пол целую коробку пирожных с белым кремом.
Почему?
Кричал, что это добром не кончится. Утверждал, что живёт этот день уже в тридцать шестой раз, и сегодня все умрут, когда «он» явится. грустно произнёс Фрост. Стоило бы послушать его, да? нервно усмехнулся он и стал беззвучно читать молитву.
Что за загадочный «он», и почему с его появлением все должны были умереть? Как один и тот же день можно прожить тридцать шесть раз? Откуда неизвестный псих знал об опасных пирожных? Что вообще это всё значит?
Я не позволю опорочить твоё имя. сказал я, наклонившись к Фросту. Клянусь.
Я покинул салон полицейской машины и неспешно направился к церкви. Псих, что следит за нами, не уходит. Он только больше прячется в тени и присматривается ко мне, будто в первый раз видит. Довольно странно, если этот молодой человек проживает день в тридцать шестой раз. Помнит всё и всех, но не меня?
Мне известен запасный выход этой церкви. Пройду там, чтобы не спугнуть ценного свидетеля.
Узкая деревянная дверь открылась без скрипа. Я выскользнул на улицу и присмотрелся. Буквально в паре шагов от меня в страхе трясётся молодой мужчина. Не видит меня, отлично.
Ему около тридцати лет, каштановые, волнистые волосы длиной ниже плеч. Он ростом выше среднего, в кожаной куртке, которая раза в два старше его самого. На ногах потёртые ботинки из хорошей кожи и классические джинсы. Одежда явно не с плеча хозяина: ботинки ощутимо жмутмужчина постоянно переминается с ноги на ногу, а куртка и джинсы на пару размеров больше нужного.
От неизвестного пахнет не слишком приятно. Смею предположить, мужчина редко видит душ. Как только я подобрался к нему ближе и протянул руку к его плечу, ощутил пронизывающую боль в области левого виска. Моё тело незамедлительно обмякло, но я всё ещё остаюсь в сознании. Прислонившись спиной к стене, я медленно съехал по ней вниз.
Зрение подводит. Всё в тёмных пятнах. В ушах звенит, и тело сопротивляется любым попыткам подняться на ноги. Передо мной на корточки опустился другой мужчина. Блондин, впалые щёки и пронзительные светло-серые глаза. Он, примерно, ровесник психу, за которым я следил. Похоже, он ещё и его приятель.
В руке блондин держит увесистый камень. На нём кровь. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что она принадлежит мне. Вот же зараза! И откуда он только взялся?! Блондин поднялся, смерил меня взглядом и замахнулся снова, но тут же был остановлен другом.
Дэвид, перестань! дрожащим голосом шептал брюнет. Уходим! Давай же!
Сознание стремительно покидает меня. Перед тем как отключиться, я услышал возгласы Паттерсона. Неужели оторвался от сигареты и, наконец, обратил внимание на место преступления?!
Ни с места! кричал он. Ни с места!
Я пришёл в себя уже в больнице. Голова раскалывается. Рядом с моей постелью сидит Рут. Она заметила, что я очнулся, поднялась со стула и позвала врача.
Как себя чувствуете, мистер Хилл?
Лучше всех.
Я не сдержался и усмехнулся, но в следующую секунду пожалел об этом: короткий смешок отозвался невыносимой болью в левом виске. На сей раз я зашипел и прижал ладонь к месту удара.
С чувством юмора всё в порядке, сказал доктор и сделал какую-то пометку на своём планшете, это отлично. мужчина перевёл взгляд на мисс Дэвис. Князь всегда выбирает крепких ребят. негромко сказал он. Мистеру Хиллу очень повезло. Если бы удар пришёлся на пару сантиметров ближе к вискудоктор поджал губы и покачал головой. Сейчас это просто сотрясение. К счастью, лёгкое, но, судя по снимку, у Вашего друга была не одна травма головы. Это может замедлить восстановление.
Когда я могу забрать его?
Я смогу сказать точно только завтра. ответил доктор. Нужно сделать ещё несколько тестов и понаблюдать за динамикой.
Рут ушла ближе к вечеру. За ней зашёл Сесто. Похоже, Алекс решил максимально обезопасить жизнь драгоценной супруги. Одно из немногих его решений, которое я полностью поддерживаю. Заботился бы он так ещё и об Эйдене
Сутки медленно подходят к концу. Десятый час, а я не могу ничего, кроме как пялиться в потолок. Голова раскалывается от любой более-менее сложной мысли, что уж там говорить о простых движениях и разговоре.
Шум в больнице стих. Тишину нарушают лишь писк аппаратов и негромкие разговоры врачей. Я почти уснул, как услышал шаги. Это явно не медперсонал. Шаги, я уверен, принадлежат мужчине. Он точно знает куда ему идти, а потому, скорее всего, не смотрит по сторонам. Навстречу ему прошли две медсестры. Судя по тому, что я не услышал ни одного вопроса к нему и ни одной попытки остановить позднего посетителя, вышеупомянутый мужчина хорош собой, а также, вероятно, имеет особые привилегии.
Это не полицейский, иначе бы он представился.
От простейшего анализа голова снова начал болеть. Так, что я имею? Мужчина, хорошо выглядит, имеет привилегии, потому находится как посетитель в неурочное время, и пришёл он конкретно по чью-то душу.
Чёрт, это Тозер!
Логика меня не подвела: Винсент появился передо мной в следующую минуту. Он очаровательно улыбается и с тщательно скрываемой брезгливостью рассматривает меня с ног до головы. Детектив аккуратно поставил себе стул и сел, сложив руки на груди. Сумку он поставил на пол.
Чего это он такой довольный? Улыбка не сходит с лица Тозера, и это не может не озадачивать меня. Такой прохвост, как Винсент, не будет лыбиться просто так. На это есть веская причина, которую ему не терпится озвучить и не попасться на глаза нашим общим знакомым. В противном случае, Тозер бы не заявился ко мне в больницу поздно вечером.
Его любопытствующий взгляд скользнул по ближайшим поверхностям. Обнаружив мой телефон на столе рядом с кроватью, он заулыбался ещё больше.
Как самочувствие, Митчелл? не скрывая собственной радости, поинтересовался Винсент. Сильно тебя приложил этот полоумный, да? детектив потянулся к моей повязке, но я тут же перехватил его руку.
Чего тебе?
Мне?! коротко рассмеялся он, а затем резко наклонился ко мне. Это тебе от меня кое-что нужно. с остервенением прошипел Тозер, однако быстро взял себя в руки. Больше я никак не могу объяснить такой интерес с твоей стороны к моей скромной персоне.
Детектив вальяжно откинулся на спинку стула и поставил на колени свою сумку. Он с лёгкостью открыл её и достал небольшой контейнер для еды.
Из-за головной боли я плохо вижу. Пластик и так непрозрачный, а зрение после травмы вообще не позволяет разглядеть очертания предмета в контейнере. Какое-то одно сплошное пятно не то светло-коричневого, не то песочного цвета. Это что-то твёрдое, по-моему. По крайней мере, мне кажется, что эта еда не теряет форму.
Тозер слегка потряс контейнер. До меня доносится лёгкий сладковатый аромат. По телу крупными каплями выступил холодный пот. Я нервно сглотнул, но стараюсь не показывать виду. Глаза сами закрываются от невыносимой боли, а желудок настойчиво сообщает, что собирается избавиться от всего, что я ел за последние сутки.