Маланья решила позвонить подруге, но вовремя опомнилась.
Время пять утра! Зачем ее будить так рано? Уж если она на даче, пусть поспит хотя бы еще некоторое время, до того момента, пока я приеду!
И тут Маланья вспомнила, что у нее нет мобильника.
- Ну, я даю! У меня ж его Леха забрал!и она покачала головой, сетуя на свою забывчивость. А если Ани все же нет?промелькнуло сомнение,зачем тогда ехать?Да, ладно, доеду, тут все равно уже недалеко!
Приняв такое решение, она немного успокоилась, однако второй волной, накатившей на нее после извержения всяческих проклятий, ругательств и негодования, стало плаксивое бессилие, несовладание с расстройством, наступающее обычно после стресса, держащего человека в напряжении. На глаза накатили слезы, застилающие дорогу расплывчатой пеленой, а нос надоедливо зашмыгал.
Ну, здрасте, приехали!устыдила себя Маланья. Однако невзирая на это, слезы заволокли ей глаза еще больше.
Она свернула на обочину и остановилась. Ей надо было передохнуть, выплакаться для облегчения!
Эх, сейчас бы в самый раз выпить коньячку, да очутиться в какойнибудь веселой компании, чтобы сбросить с себя всю эту саднящую душу грязь!подумала она, и, высморкавшись после очередного плаксивого прилива, схватилась за ключ зажигания, отправившись дальше.
И вдруг ей совсем расхотелось ехать к Ане Кудриной. Маланья вспомнила их последние разговоры по телефону, в которых Аня беспрестанно жаловалась на свое тяжелое беременное положение, на одолевающий ее токсикоз, на отечность ног, на невозможность спать то на боку, то на животе, как она любила.
И ведь сейчас начнется то же самое!подумала Маланья. А эти Анькины жалобы, доходящие до занудства, никоим образом не годились в этот момент для настроения Маланьи.
Нет!решительно сказала она себе.К Кудриной я не поеду! Надо вернуться в Москву и отправиться к Нюрке. Слава, конечно же, найдет ее там при желании, но и пусть. Она пошлет его ко всем чертям! А с Нюркой они закатятся в кафешку, выпьют коньячку, поболтают по душам! Благо, что сегодня суббота и ей не надо на работу!
В это время в зеркале заднего вида промелькнула машина, заставив Маланью боязливо вздрогнуть и присмотреться к ней повнимательней.
Боже мой, это это же БМВ!испугалась она, и сердце у нее упало.
Но, как они смогли ее вычислить? Да, нет, этого просто не может быть! Это не их машина! Что за глупости приходят ей в голову?! Хватит уже вздрагивать. Эти Севины олухи не могли даже предположить, в каком направлении она уехала! Уж если им и вздумалось ее искать после исчезновения, то они наверняка отправились бы к ней домой. А может, и вообще никуда не отправились! Ведь весь этот спектакль с ее выигрышем, самая настоящая дурь, только и всего! Сева уже давно на нее поглядывал, желал до слюноотделения, и наконец придумал невесть что на пьяную голову! А протрезвеет,опомнится, еще и извиняться будет! И вообще, во всей этой истории нет никакой доли серьезности, кроме куража пьяных мужиков! Так, что, нечего тут вздрагивать!
БМВ, между тем, приближалась, а Маланья в этот момент как раз подъезжала к тому месту, где ей следовало свернуть к дачному поселку Ани. Однако она, гонимая тревогой, проскочила поворот, не сбавляя скорости, и понеслась дальше сама не зная зачем. БМВ поддала газу, настигая ее Пежо, и Маланья напрягая зрение, даже взглянула на номер, который в этот момент был хорошо виден в зеркале заднего вида.И зачем?тут же спросила она у себя.Можно подумать, что она запомнила хоть один номер из тех двух БМВушек, которые окружили ее у казино по распоряжению Севы, и теперь смогла бы определить та это машина или нет! БМВ, между тем, обогнав ее ПЕЖО, пронеслась мимо.
Ну, вот и чудненько!обрадовалась Маланья,это не по мою душу! Никому я не нужна, и слава Богу!
Она замедлила скорость, развернулась, и, ободренная изменением своего решения по поводу Ани Кудриной, покатила обратно в Москву.
Маланья не проехала и пяти километров, как увидела мужчину, лежащего ничком на дороге. Причем, лежал он таким образом, что объехать его было невозможно. Надо было непременно сбавить скорость и свернуть на обочину. В этих Звенигородских местах дороги были узкие, и мужчина, лежащий посередине шоссе, да еще поперек, оказался настоящей преградой.
Маланья, вскрикнув, резко притормозила, и, приблизившись к мужчине, с ужасом заметила, что тот шевелится.
Господи!воскликнула она, и принялась осторожно его объезжать по обочине.
Как только мужчина оказался сзади, Маланья тут же надавила на газ, в первый момент ничего так не желая, как скрыться. Однако во второй в ее подсознание вклинились наблюдения, заставившие отметить, что мужчина был хорошо одет! На нем была рубашка от Кардена,сомнений быть не могло! Маланья сходу уловила неповторимый, характерный по стилю, знакомый ей карденовский признак, да и брюки его были явно не от большевички! Маланья работала в международном центре торговли, и уж чего чего, а отличительных признаков хорошей одежды она там насмотрелась вдоволь! Лица мужчины она не видела, но вспомнила, что волосы у него были темные, густые, не короткие,а главное,отметила Маланья,они были чистые, ухоженные!
Одним словом, на дороге лежал не какойнибудь пьяный бомж, а приличный мужчина, хотя, по части приличий судить, таким образом, вовсе не стоило бы!
Его наверное сбила та БМВ, которая только что меня обогнала,подумала Маланья в следующий момент.
Конечно! Не зря же она неслась с такой скоростью, водитель явно пытался поскорей скрыться с места преступления! И потом, Маланья только что сама проезжала это место, и дорога при этом, была абсолютно пустой! Господи! А я то? Что же я делаю?!со стыдом подумала Маланья.Ведь он шевелился! Вот трусость проклятая! Человека, можно сказать, на моих глазах сбила машина, а я струсила и удрала, не оказав ему помощи!
И она, не долго думая, дала задний ход.
Мужчина лежал все в той же позе, ничком.
Маланья притормозила, не доезжая до него, вышла, и на всякий случай, оставила открытой дверцу машины.
Мало ли что!сказала она себе, и нерешительно с опаской, подошла к мужчине.
Она наклонилась. Мужчина тихо стонал.
Значит, он в сознании!определила Маланья.
Эй!позвала она незнакомца, и несмело прикоснулась рукой к его плечу.
Мужчина пошевелился, пытаясь перевернуться, но у него ничего не получалось. Маланья стремительно окинула его взглядом. Крови нигде не было.
Эй!снова позвала она его.
Мужчина со стоном повернул голову на ее зов, и Маланья увидела его лицо. Это был молодой мужчина, примерно тридцати пяти, тридцати семи лет. Так, по крайней мере, ей показалось. Лицо его искажала гримаса, а голубые глаза, смотрящие на нее с мольбой, были неясными, окутанными какойто замутненной пеленой.
Мадам! Помогите мне!сказал он пофранцузски.Пожалуйста!и снова умолк, прикрыв глаза, словно взял таймаут перед следующей фразой.
Маланья удивленно на него взглянула. Она знала французский, испанский и английский языки, и потому прекрасно поняла его просьбу.
Месье, Вы француз?спросила она его.
Да.Тяжело выдохнул он.
Что с Вами случилось? А, месье? Вас сбила машина?
Нет! Меня чемто напоили, а потом выкинули из машины.
Так вы, значит, не ранены?
Нет, я скорее отравлен, у меня болит желудок. Меня накачали какимто порошком, разбавленным в водке!
Кто? Кто накачал?
Мадам, у меня нет сил говорить. Помогите мне, пожалуйста! Мне невероятно хочется спать!
Вы сможете подняться?
Не знаю! Мое тело меня не слушается!
А с моей помощью?
Я постараюсь.
Нам надо спешить, месье, здесь на дороге в любой момент может оказаться машина, и, не рассчитав, сбить нас обоих.
Постарайтесь собраться с силами, месье, а я разверну машину и подъеду к вам.Решительно сказала Маланья и побежала к своей ПЕЖО.
Она подъехала к мужчине как можно ближе, выскочила из машины и принялась его поднимать.
Месье, обопритесь на меня!скомандовала она.Положите руку мне на плечо и крепко держитесь.
Господи,воскликнула она по русски,да что ж она болтается у тебя, как плеть!