Распрощавшись, молодые выскочили на улицу. Выйдя за калитку и взявшись за руки, почему-то бросились бежать. Бежали, пока не задохнулись. Остановившись, Марек крепко прижал ее к себе.
Подвел я тебя, а, Аннушка? Сильно подвел?
Какие глупости! воскликнула Анна. Мама права: это я должна была спросить тебя, что ты любишь и вообще что ты ешь. Лично у меня от жирного ночью болит живот. Вот и отличнов нашем доме не будет свинины. Ну что, в кино или в парк?
Подожди, остановил он ее, скажи только честно! То, что я сегодня сказал, никак не повлияет на нашу свадьбу?
Ты о чем? улыбнулась Анна. О том, что ты не ешь свинину?
Ты понимаешь, о чем я говорю, нахмурился он. Не притворяйся.
Конечно, понимаю, кивнула она. Марек, ну конечно же, нет! Мама расстроилась из-за мяса, а не из-за того, что ты еврей. Как ты мог такое подумать? Но я тебя понимаю, тихо добавила Анна, у тебя есть все основания.
Они долго молчали. Спустя какое-то время он улыбнулся:
А знаешь, мне кажется, что все равно все прошло неплохо, ну если бы не это дурацкое мясо! И мама у тебя славная, и сестра. А вот тебя, Аннушка, ждет испытание посильнее. Моя матушка дама сложная, и это мягко говоря. С отцом все проще, он очень занят и много работает. Честно говоря, ему до меня нет никакого дела. И эти разговоры про свадьбу, стол и родню Ох, Аннушка Не знаю, что из этого выйдет. Моя мать человек сложный и странный, в ее жизни было много горя и слез. Страшная судьба, страшная. И ее нынешняя жизнь, как мне кажется, ее праздный образ жизникомпенсация за страдания. Но в любом случае с ней будет непросто.
Скажи, тихо спросила Анна, а она не будет против того, что я не
Нет, перебил ее Марек, вот здесь точно нет! Мой отецполяк, а не еврей. И я думаю, она специально вышла замуж не за еврея. Как-то она сказала: не хочу, чтобы мой ребенок страдал так, как я, не хочу, чтобы он носил еврейскую фамилию. Она хотела вырваться из этого горестного круга, не слышать разговоры про гетто и концлагеря, забыть все, как ужасный сон, забыть погибших близких. В общем, отдалиться от того, что с ними случилось. Ей казалось, что это возможно Мы не отмечаем еврейские праздники, но каждую неделю у себя в комнате она зажигает субботние свечи. Не молитсяво всяком случае, я этого не видел. И все же на Песах, самый главный еврейский праздник, на нашем столе лежат горькая зелень и хрен, символы горечи египетского рабства, маца, пресный хлеб, куриное крылышко и отварное яйцо. И мы выпиваем четыре бокала вина. Пожалуй, это все, что осталось от ее прошлого. Да, и еще: в нашем доме не бывает свининыЭстер не переносит ее вида и запаха. Это все с детства, впитано с кровью. А в остальном мама вполне светская дама!
Я понимаю, кивнула Анна. А когда мы пойдем к твоим?
Я тебе скажу, запечалился Марек. Не думаю, что будет просто договориться.
* * *
Анна сидела в роскошном зале ресторана и посматривала на дверь. Марек опаздывал.
Отель-санаторий располагался в старинном особняке XIX века. Конечно, его перестроили, но к старине здесь относились серьезно и все, что смогли, сберегли. В холлах стояла старинная, обитая натуральным шелком мебель, узкие английские книжные шкафы с книгами на разных языках, журнальные столики на гнутых затейливых ножках. В солнечные дни стекла причудливых окон горели витражами модного в начале ХХ века ар-нуво. В ухоженном парке били фонтанчики, окруженные амурами с отбитыми носами и пухлыми, не всегда целыми пальцами.
Но самым роскошным был ресторан с мраморными колоннами, с лепниной на потолке, с инкрустированным полом. В каждом углу стояли огромные, полные свежих цветов вазы. Неслышно, словно скользящие конькобежцы, мелькали услужливые, понимающие все с полувзгляда стройные официанты.
Анна пила холодный яблочный сок и смотрела на часы. Ну вот наконец: близоруко щурясь, Марек оглядывал зал.
Анна помахала ему рукой.
Он направлялся к их столику. Анна смотрела на бывшего мужа. Да, пожалуй, не только онапара вполне молодых, к сорока, женщин, модных и ухоженных, проводили его долгим и заинтересованным взглядом.
«Бедная Шира! в который раз подумала Анна. Впрочем, эти истории не про Марека. Хотя кто его знает? Как говорится, седина в голову, бес в ребро. Но это уже не мое дело. Слава богу, что не мое».
Ты заказала? присаживаясь, спросил он.
Только суп, ответила Анна. А уж горячее сам. Откуда мне знать, что ты захочешь?
Аннушка, укоризненно ответил он. Мои вкусы не изменились, они так же примитивны и незатейливы, как и сорок лет назад.
Подошел официант и, вежливо поклонившись, поставил на стол две глубокие тарелки с горячим супом и объявил:
Уха из трех сортов рыбы. Приятного аппетита! Да, господин, что вы желаете на горячее?
Уха была хороша. Мясо, которое выбрал господин, тоже. Анна ела курицу.
Почему не мясо? удивился он. Ты же так любишь мясо!
Анна грустно усмехнулась:
Ну какой же ты недогадливый! Не у всех в наши годы свои зубы и не все могут жевать жареное мясо.
Его брови взлетели вверхкажется, он искренне удивился.
Ну как твои процедуры? спросила она. Ты доволен?
Неопределенно пожав плечами, он сделал глоток воды.
Доволен, недоволенкакая разница? Я приехал сюда не за процедурами.
Анна молчала.
Я приехал сюда за тишиной, продолжил он, за сервисом, хорошей едой и видом Карпат из окна. И еще, улыбнулся он, и самое главное, чтобы увидеть тебя.
Анна смутилась, покраснела как девочка и, уткнувшись в тарелку с фруктовым салатом, сердито пробурчала:
Вот уж истинная радостьувидеть меня! Впору позавидовать, честное слово!
Он нежно погладил ее по руке.
После обеда гуляли в парке. Немного прошлись и присели на скамейку в тени густой старой липы, неподалеку от фонтанчика с купидоном.
Ну рассказывай, потребовала она, и все по порядку! Про детей, про Ширу, про бизнес. И главноепро себя!
Сначала ты, запротестовал он. Ты первая!
Анна вздохнула.
Мне нечего рассказывать, Марек. В моей жизни нет никаких изменений. Все ровно так же, как было в прошлом году. Анна задумалась. И ты знаешь, я очень этому рада!
Он принялся рассказывать ей про детей, сына и дочь, и был недоволен обоими: сынбездельник и прожигатель жизни, типичный представитель золотой молодежи, на уме одни гулянки и ночные клубы, в общем, история знакомая и невеселая.
Парень он неплохой, добрый и даже чувствительный, но стержня в нем нет, странно, правда? Ведь я и Шира Совсем другие. В общем, вряд ли из него что-то получится. А Эстер здесь тоже все непонятно. Никаких стремлений, понимаешь? Вообще никаких! Нет, она хорошая, но странная она получиласьни за руль не садится, ни карьеры не хочет. В кого она, а? Точно не в мать. Ты же знаешь, Ширастрашная карьеристка, человек жесткий, самодостаточный. А эта хочет замуж и кучу детей. Всё! В общем, Аннушка, упустили мы своих детей. Надо честно признать, что неправильно их воспитали.
Глупости, горячо возразила Анна. Просто у каждого свой путь, вот и все! То, что Эстер такая домашняя, это прекрасно! А что Илан оболтустак и это нормально! Ты же сам говоришь: парень добрый, душевный! Сердце есть, а это главное. Что бездельниктак жизнь ему позволяет! А если припрет, не дай бог, разумеется, все будет нормально, поверь! Просто у твоих детей, Анна немного запнулась, все было с самого детства. А это, как понимаешь, расслабляет.
Спасибо тебе, со вздохом откликнулся он. Но знаешь Я часто думаю если бы Мальчик Он точно бы был другим! Потому, что у него была ты.
Оставь, резко остановила его она. Ради бога, оставь. Это бессмысленно.
Прости, кивнул Марек. Просто я привык, что могу сказать тебе все.
* * *
Анна ожидала расспросов и укоров, но, странное дело, и мать, и сестра молчали. Амалия только хмыкнула:
Ну и красавчика ты себе нашла! Не боязно идти за такого?
Не боязно, ответила Анна. Дело в человеке, в его душе, а не во внешних данных.
Амалия усмехнулась.
Через неделю было назначено знакомство с родителями Марека.
Анна нервничалаеще бы! Во-первых, понимала: красотой она не блещет, а мать такого красавца наверняка хочет красивую невестку. Да и, наверное, каждая мать считает, что ее сыночка недостойна любая, даже самая красивая, самая умная, самая богатая, с самой лучшей родословной. А здесь ничего из этого списка не былони красоты, ни богатства, ни уж тем более родословной. Семья наладчика швейных машинок и бухгалтера, скромнее не бывает. А что касается ума, так наверняка светскую даму это не очень заботит, да и взгляд на этот вопрос у каждого свой.