Вечер прошёл никак. Дочь делала вид, будто очень занята, но Фурский, заглянувший в телефон, знал, это не так. Его Кариша просматривала сначала фотографии интерьеров, затем платьев, в конце, когда Олег сломал всю голову над её поведением, настала очередь котиков. С любым другим человеком он бы взорвался, но с Каришей терпел, находя две сотни оправданий её молчаливости и дурному поведению.
На разговор дочь вышла сама, задав вопрос, серьёзно всколыхнувший невозмутимость Фурского.
«Детектив не зря тебя подозревает, да?»спросила она, отложив мобильник, и посмотрела так, как часто смотрела жена. С сожалением.
Он отмазывался, умел это делать. Уверял, будто всё в порядке, и ей не о чем беспокоиться, но Кариша вдруг отстала, погасив своё любопытство, и сделала это столь резко, что он задумался. Что известно его любимице? Где он был неосторожен? Начал винить Наташу, уверенный в том, что если кто и опростоволосился, то это она. Но младшей дочери своей тревоги не выдал, решил действовать мягко: предложил Карише пирожные. Она улыбнулась, совсем как в детстве и попросила заказать её любимые. Олег от этой улыбки растаял и сразу прогнал все подозрения.
Как оказалось зря.
Когда он позволил себе думать, что всё хорошо, дочь начала расспрашивать о работе сестры. Вроде бы и вопросы обычные, и интересовалась она между делом, но маленький червяк сомнения всё же заполз в душу.
Они с Наташей предпринимали всё возможноесекретничали профессионально и не сомневались, младшая ничего не знает. Но чем больше он в это верил раньше, тем сильнее сомневался теперь. Каришу явно что-то тревожило. Тревожило настолько, что она вела себя непривычно тихо, без всяких истерик. Вспомнил её реакцию в ресторане на встрече с детективом и нехотя признал: в его ангеле живут два разных человека. Нет, расстройством личности дочка не страдала, но с её эмоциональным фоном было явно что-то не то. Слишком бурно выплёскивались радость, недовольство и обида. Слишком тихо и спокойно проходила грусть. Или ему так лишь казалось?
Привыкший управлять эмоциями, Олег давно разучился верить в человеческие проявления. Всё казалось ему на грани: или недостаток, или чересчур. И только сейчас, глядя в глаза любимой дочери, Фурский неожиданно для себя осознал: изучая эмоции игроков и нужных ему людей, Каришины он из виду упустил.
Словно в укор перед взором замаячила клиника. Частная. Лучшая. И человек, умело играющий со страхами других, вдруг почувствовал собственный.
Путаясь в ощущениях, Олег стал собираться. Поцеловал дочь, пообещал, что всё будет хорошо, и покинул её квартиру. Небольшую, по меркам Фурских даже маленькую, но достаточно уютную для той, кто стремился жить по-своему.
Он не стал сразу садиться в машину, попросил водителя ехать следом, но держаться на расстоянии. Олегу важно было чувствовать, будто он один, будто есть лишь он и его мысли.
Прогулка вышла длинной. На город опустилась ночь, а Фурский, погружённый в себя, продолжал идти. В кои-то веки, случалось такое почти никогда, он отпустил водителя, и буквально через час попал под дождь.
Ливень мощными струями стекал по лицу, уродовал асфальт, утопающий в бликующем свете фонаря, но не смывал опасения Фурского. Кариша что-то знала.
Карина не желала признавать правду, не хотела копаться в своих ощущениях, но анонимное письмо подтвердил сам папа. Он не стал избегать обсуждения Наташиной работы, играл в хорошего и честного отца, но при этом умело уходил от неудобных вопросов, переводя тему или шутливо отмахиваясь.
Она бы солгала, сказав, будто они с сестрой ей не казались страннымине всегда, но это остро ощущалось весной. Однако крохотная, мизерная надежда на собственную мнительность ещё оставалась. Сейчас не было и её.
Аноним сумел ковырнуть её любопытство до такой степени, что Карина, пользуясь случаем отдельного жилья, залезла в даркнет. Папа выступал против таких сайтов и против её интереса к этой части Сети, но рассказывать об «экскурсии» она ему не собиралась.
На форуме, посвящённом некой игре «Соседи», бурно обсуждали следующий сезон. Участников волновал вопрос: состоится ли он? Имелись сомнения. Некто под ником «Znatok» сообщил: Нулевой ведёт игру нечестно.
Подобное заявление вызвало бунт, и мнения разделились. А сердце Карины раскололось пополам.
Нулевой. Она знала это прозвище. Сама его дала папе. А потом как-то раз услышала его разговор с Наташей, они думали, она спит под действием успокоительного, но она не спала. Сестра говорила о желании быть наследницей Второго, а папа лишь смеялся. Когда Наташа упомянула лоты, послышалась пощёчина.
Карина помнила, как папа зашёл в комнату, позвал, пощекотал. Но за долгие годы, за бесконечные попытки смириться со смертью мамы и своей завистью к Ларе, она научилась притворяться, будто она не здесь. Может, во сне, может, в трансе.
Но даже, если упоминание Нулевого в переписке на форуме это жуткое совпадение, что очень даже возможно, ведь доказательств нет, ей всё равно было страшно. И вместе с тем Карина понимала: жуткая правда объяснила бы недомолвки Наташи, их странные диалоги с отцом и море тайн, от которых Карина закрывалась с помощью успокоительных и лживых эмоций. Так что да, узнай она правду, и ей бы стало намного легче.
А потом приехал папа. Она думала поговорить открыто, но ничего не вышло. Ей мешал страх, а ему, видимо, страшная правда.
Разговор не развеял сомнений и совершенно ничем не помог. Нагрянувший ливень растревожил и без того тревожную душу. Карина, не в силах заснуть и не желая что-либо принимать, решилась на переписку с анонимом и вскоре узнала правду, в которой столь отчаянно нуждалась.
Наталья спала, как младенец. Вечер, начавшийся бурным скандалом с Пятым, закончился не менее бурным примирением. Хотя примирением случившееся было сложно назвать. Скорее всплеском похоти и необходимости замены страха чем-то другим. Бешенный разврат подошёл как раз кстати. Вымотанная до предела Наталья вырубилась прямо на полу. Пятый не стал беспокоиться и перекладывать её на кровать или хотя бы диван, удовлетворив свою потребность, он сел за нетбук и стал заниматься тем, что действительно занимало его мыслибиографией Наташи.
Решил сразу играть по-крупному, связался с человеком, что помогал выяснять сведения об игроках, полез в даркнет. Именно там был форум «Соседей». Там же, при должном умении, могла найтись куча полезной информации.
Он угробил полвечера, но оно того стоило. Больше Фурская не была для него тайной. И то, что открылось, выводило из себя, вызывало уйму вопросов и острое раздражение. Желание убить Наташу прямо сейчас, на собственном полу, было не менее острым. Эта он даже матных слов не находил для мирно лежащего существа, оказалась дочерью не последнего бизнесмена, а тотчеловеком, чьё недовольство до колик пугало всех участников Игры без исключения. Пряча свою личность во время подготовки к Игре, Нулевой, он же Фурский Олег Станиславович, особо не запаривался здесь, в тёмном пространстве, пребывая в непоколебимой уверенности, что держит всё под контролем.
Осёл!
Как же он ошибался, но его ошибка могла сыграть на руку Пятому. Зачем убивать Фурскую, когда её отец так дорожит доченькой? Скрывает её, покрывает делишки. Любит. Пятый подумал о том, какие деньги готов отдать Нулевой за сохранение тайны о дочери, размышления ему понравились, и взялся писать анонимное письмо. Но не Фурскому, а младшей из дочерей, Карине. Он хотел с ней поиграть.
Глава 29
Алиса приехала. Руки, сжимавшие руль, расслабились. Сафьялова осторожно, не создавая лишнего шума, покинула машину и подошла к двери. Как и всё в этом доме, старинном коттедже, она дышала роскошью и небывалым величием.
«Словно в фильм попала», мелькнула забавная мысль, пока глаза рассматривали уже знакомый звонок в виде крохотного ангела. Он не вязался с общим фоном и лепниной вдоль стен и казался чужеродным, взятым из совсем другого фильма, где было больше о религии, чем о физическом богатстве, но именно он много лет назад спас Алису от крупной ошибки. Позвонив в него тогда, она, окрылённая сенсационным материалом, едва не разрушила жизнь действительно хорошего человека. И лишь доказательства его внучки, на тот момент подростка, удержали от коварной лжи, притворившейся добродетелью.
Та девочка теперь выросла.
И её большие голубые глаза прямо сейчас смотрели в окно на журналистку.
Вы всё-таки здесь? удивилась хозяйка дома, открыв дверь. Она стояла на пороге в коротком и откровенном лиловом пеньюаре, который ни за что не должны были увидеть мальчишки. Но учить, как правильно одеваться Сафьялова её не собиралась. Не прямо сейчас. Позже.
Узнала. Привет, Маша. Я нуждаюсь в твоей помощи. Когда-то произнесённые слова были для Алисы табу. Всегда и во всём справляться самойэто был её девиз. Но времена бурной журналистской деятельности и необузданного самомнения прошли. Теперь просить помощи было не стыдно, а важно. Жизненно важно.
Девушка выглянула за спину Алисы:
Вы не одна? Значит всё плохо?
Подержи дверь, я внесу детей. Поговорим внутри, хорошо?
Я помню обещание, вздохнула Маша.
И не могла бы ты одеться поскромнее?
Нет.
По правде говоря, другого ответа Алиса не ожидала. Оставалось надеяться, что Маша передумает, услышав первый неудобный вопрос от Мити или Миши.
Её приезд явно не разбудил танцовщицу гоу-гоу. В большой комнате горел откровенной сценой экран домашнего кинотеатра. Маша поймала взгляд журналистки и недовольно произнесла:
Ну что? Это обычный триллер, а это просто сцена такая.
Я не осуждаю.
Ладно. Выключу. Но пеньюар не сниму.
Экран погас. Митя среагировал на голоса и пошевелился.
Где их положить? перешла на шёпот Сафьялова.
Наверху. Там чище, ответила Маша.
Алиса осмотрелась вокруг. Чистоплотности девушке не хватало.
Когда дверь за комнатой с двумя кроватями закрылась, Маша налетела с вопросами:
Так что случилось? Чего ожидать? Почему вы не предупредили?
Тише. Давай поговорим внизу. Угостишь кофе?
А вы надолго?
Они не знаю, а я сейчас уеду.
Что?! Я останусь с вашими детьми?
Да. Поэтому смени одежду, пока не застыдили.
Ещё чего! Это они приехали ко мне в гости.
Так угостишь?
Хозяйка кивнула.
Алиса не собиралась засиживаться у Маши, но кофе был необходим. Второпях она не захватила термос, а в дороге без него приходилось тяжело. Смотреть на дорогу столько часов было непросто. Кофе помогал разлепить глаза. Маша тоже не стремилась к долгим посиделкам: кружка с ароматным капучино. Всё.
Ну?
Стройные ноги нетерпеливо стучали голыми пятками по полу.
У меня неприятности. Нужно спрятать детей. Здесь их искать не станут. Это всё, что тебе нужно знать, отхлебнула напиток. Кофе был так себе. Но лучше так, чем ничего.
То есть совсем попа, констатировала Маша.
Я оптимистка, хмыкнула Алиса.
Ты приехала к той, кто выдрал тебе клок волос, заметила Маша.
Я приехала к той, кто обещал помощь. А тот случай ты была подростком. Я не держу обиды.
Я не изменилась, и, если надо порву любого.
Рвать не надо. Играй с детьми, развлекай. Старайся не светиться в городе с ними или без. В общем, живи, как прежде. Только не танцуй при них.
Вы знаете? удивилась девушка.
Маша, моя жизнь не сахар. Конечно, я проверяю людей, с которыми когда-то сталкивалась, особенно если они мне приглянулись и могут понадобиться.
Я думала, вы скажете особенно, если чувствую вину.
Не я убила твоего дедушку, отодвинула кружку.
Не вы. Но место его расположения раскрыли вы.
Я не знала, что за мной следят.
И дедушку убили.
Да. Но если бы я не приехала, его бы всё равно убили. Это случилось бы позднее и не исключено, что при тебе. Или даже вместе с тобой.
Маша замолчала.
Прости. Мне жаль, что так вышло. Но ты жива, и это уже хорошо.
Если бы я переехала к нему чуть раньше, то смогла бы спасти тихо произнесла Маша. Я бы глотку всем перегрызла, но дедушку в обиду не дала.
Ты бы стала трупом, безжалостно заявила Алиса.
Той ночью я шлялась с подружками, как всегда, а дедушку
Перестань. Спаси моих детей.
Вы ставите меня под угрозу, всхлипнула Маша.
Нет. Нас ничто не связывает, кроме ненависти. Мы никогда не созванивались, не пересекались, кроме того дня. На похороны я приезжала в гриме и на электричке, так что волноваться не стоит. А что касается твоего обещания мне помочь, то о нём никому не известно.
Но вы же рассказывали мужу, а он
Не рассказывала. Я дала тебе обещание и выполнила. И он бы всё равно не сдал. Даже случайно не проговорился. Он умел хранить секреты.
Маша округлила глаза.
Почему вы говорите о нём в прошедшем времени?
Догадайся, печально улыбнулась журналистка. Людям, что меня любят, не везёт.
Тогда я рада, что мы друг друга ненавидим, вздохнула девушка.
Верно. Для всех мы враги. Поможешь?
Ладно. Маша вышла из кухни и вернулась с телефоном. Скажите, чем их кормить, во что играть. Что они любят.
Внушительный список был составлен, туда вошло и второе одеяло для Миши, и любимые сыновьями яблоки, и морской бой, как самая увлекательная игра, и много чего ещё. Алиса достала из кармана куртки две маленькие гоночные машинкиприхватила с собойи протянула Маше. Раньше было целых два набора, покупала для каждого, теперь остались лишь жёлто-чёрная, Миша называл её Пчелой и белая с наклеенным пауком. Митя сам приклеил. Маша взглянула на машинки и кивнула Алисе. Сафьялова обняла девушку и направилась к выходу. Но, взявшись за ручку, бросилась наверх, вбежала в комнату и поочерёдно принялась целовать мальчишек.
Разбудите! сердито прошептала Маша. Как я их потом успокою?
Алиса погладила каждого по голове, прикусила губу и вышла, тихо затворив дверь. Оказавшись внизу, попросила ручку, бумагутакое нашлось с трудом, Маша пользовалась в основном гаджетамии стала писать письмо своим любимым человечкам, зная, они проснутся, и любитель записок, Митя прочтёт её слова, а потом они улыбнутся. Мама предлагала им поиграть в «Сокровища», конечно, они согласятся и будут с нетерпением ждать, когда она найдёт эти сокровища и вернётся уже с ними.
В списке указаны носки с динозаврами, отвлекла от грустных мыслей Маша. Они в пакете?
Журналистка кивнула.
Тогда уходите.
Алиса медлила.
Мы справимся, Маша крепко обняла журналистку. Честно. Справимся.