Жмурясь от душевной боли, глотая слёзы горькие, как можжевельник, Раиса Павловна просила прощения у дочери.
А где-то совсем с иными чувствами и другими мыслями Третий безумным взглядом обжигал тело Ники-Лары на фото в Сети и мечтал о новой встрече с любимой, пока его жена Ася, прощённая за резкие эмоции по пустяку со стрижкой, месила тесто для пирога.
* * *
С трудом успокоившись, Раиса Павловна сообщила, где спрятан телефон мужа, и пока детектив вместе со следователем изучали записи, она представляла Давидушку. Он, как всегда, стоял спиной у облюбованного окна и думал о своём, держа в одной руке бутылочку с пивом, а в другойеё сердце. Она хотела бы спросить, почему он оказался так жесток к ней и к Нике, почему изменял и играл с её чувствами. Хотела бы Но зачем? Он забрал свою тайну. Возможно, это и к лучшему. Манина не желала выяснять причины его каждодневной лжи и неискренности. Боялась почувствовать себя ещё глупее, чем сейчас.
У него есть документ. Зашифрованный, заметила она, когда секреты мужа перешли к посторонним. Я знаю код. Поднялась с дивана.
Александра протянула телефон.
Рая улыбнулась с нежной грустью:
Ласточка. Он называл нашу девочку ласточкой.
Ворд открылся, и перед Александрой возник уже знакомый договор, записанный по памяти. Да, жестокая Игра зияла ранамимногих пунктов не хватало, но они и не требовались. Дрожь и без того пробирала тело, а фанатичная страсть к убийствам чувствовалась в каждой строчке. Нулевой, кем бы он ни был, обладал поистине пугающим хобби.
Детектив перешла на другую страницу и обнаружила список из английских букв, идущих не по алфавиту, цифр, запятых, многоточий, скобок и других символов.
Вы знаете, что это? спросила Саша у Маниной.
Та помотала головой.
Увиденное напомнило Александре дело Шифровальщика (подробнее читайте в «Полярных чувствах»).
Я кажется знаю, прозвучал тихий голос Ники. Папа мне вроде бы рассказывал.
Доченька
Всё хорошо, мама. Он был пьян и много говорил. Обычно я не воспринимала его всерьёз, но, когда он начал повторяться Ника достала из вещей, так и не уехавших на дачу, зелёную тетрадь и прижала к груди. Повторила. Когда папа начал повторяться, я решила записать его слова. Вот. Раскрыла на нужных страницах.
Александра ещё раз взглянула на записи:
Е А» 1000900803, ^ Db 23,4. 12. (st. adm. «F^»), ~ $, mnit, af * 3
Вслух зачитала получившуюся расшифровку:
Елена Аистова 1983, проживает на улице Дыбенко 23,4.12 работает старшим администратором Фитнесс Хауса, страсть к деньгам, мнительная, боится пауков номер 3.
Александра победно взглянула на Ваню и вернулась к записям.
Ниже в зелёной тетради раскрывались ещё четверо, среди них Агнецкая и долгожданная личность Нулевого.
Александра вспомнила слова бизнесмена:
«Страхэто то, что делает нас уязвимыми. И я стараюсь приручать свой собственный страх».
«И поэтому создал Игру, догадалась Александра. Сравнение Фурского с противным червём теперь казалось идеальным.
Из-за этого Давидушку и убили? Глаза Маниной полнились ужасом. Из-за этих записей?
Думаю да, ответила Александра. Ваш муж нарушал правила, за что и поплатился.
Но, если так, почему Фурский взял его в Игру? задал резонный вопрос Иван.
Возможно их что-то связывало помимо Игры. Александра задумалась. Вспомнила про Караэс. Обратилась сразу ко всем членам семьи. Давид интересовался ядами?
Женщины подобного не вспомнили.
Максим кивнул.
Глава 26
Макс ты о чём?
Никусь, это было давно.
Было что?
Он вздохнул.
Помнишь, твой отец позвал меня на серьёзный разговор?
Да. Он просил тебя бросить курить, потому что для меня это вредно.
Верно. У тебя тогда случилась задержка, и мы решили
Но это оказался обычный сбой, помню.
Ты волновалась.
Я всегда из-за всего волнуюсь. О чём вы говорили с отцом?
Мы говорили о сигаретах, о будущем, о моих генах, замолчал.
Саша видела, какая борьба идёт внутри Максима. Что-то терзало его, не давая продолжить. Максим чего-то боялся. Но у неё не было никакого желания ждать, пока ещё один созреет к признанию, и поэтому без всякого такта она напомнила:
Терпение не безгранично. Не усугубляйте. Говорите, Максим, пока у вас есть шанс оправдаться.
Оправдаться?
Рассказывайте. Мы все ждём.
Максим взял жену за руку, поднёс её ладонь к своим губам и нежно поцеловал.
Тогда я вновь засомневался. Прости, Никусь.
Хватит. Не надо, захныкала Ника.
Прошлое возвращается произнёс бессмысленную, но любопытную для детектива фразу. Не менее любопытную, чем гены.
Он посмел заговорить о них протянула Раиса Павловна. Неужели мы ведь договаривались. Он дал обещание.
А часто ли он их выполнял? грустно усмехнулся Максим.
Рая опустила глаза.
Очередной секрет? недовольство сочилось из голоса Александры. Может, довольно? Как вы не поймёте, чем дольше бережёте свои тайны, тем меньше шансов на нормальную жизнь! Вам не надоело жить в страхе, Манина? А вам, Нильские? Получаете удовольствие?
Не говорите глупости, попросила Раиса Павловна. Вы понятия не имеете, какого это жить в постоянной тревоге.
Я могу развеять тревогу! Только начните уже сотрудничать!
Сложно сотрудничать с теми, кому не веришь.
От нахальства Максима зазвенело в ушах. Нервы собрались в волны и готовы были нахлынуть на Нильского возмущением и грубостью. Удержаться от промыва мозгов помог Иван.
Это обоюдно, заметил он. Но сейчас дело не в доверии, а в человеческих жизнях. Сначала Давид, затем Лара. Кто следующий? Или вы думаете, скрывая истину, всё закончится? Да. Наверняка. Соседи сделают всех вас лотами и уберут по очереди, это и будет конец. Вы этого желаете?
Угроза уверенного голоса, будто Резников знал больше, чем кто-либо из присутствующих, ввела семью в ступор. Александра, воспользовавшись моментом, продолжила давить на ослабшие позиции.
Они играют не первый год, имеют опыт и неслабый арсенал причин, по которым убивают. Не знаю их конкретных мотивов, но предполагаю, они не столь важны. Игра идёт на деньги. Огромные деньги. Перед хрустящими купюрами, способными обеспечить чем угодно, меркнут любые обстоятельства. Алчность, азарт, жажда кровиэто основной набор Соседей. Остановятся ли они перед чем-либо на пути к богатству? Нет. Пожалеют ли кого-то, достигая цели? Нет. Соседи видят лишь одночеловеческую жизнь, как преграду, и сейчас преграда для нихвы.
Нику ощутимо пробрал озноб. Манина обняла себя за плечи. Максим не отводил глаз от пола.
Хотите закончить, как Давид или Лара? Пожалуйста. Александра развернулась в сторону выхода. Ей надоел этот спектакль. Иван сделал тоже.
Стойте! окрикнул Максим, когда напарники подошли к двери. Вы правы. В покое они нас не оставят, пока мы хоть что-то знаем. Но скажите, вы можете гарантировать нам безопасность?
Александра задумалась. Однозначного ответа у неё не было.
Есть не только Соседи, продолжил Максим, но и журналисты. Они уничтожат нашу семью, если всё начнётся.
Начнётся что?
Повторное расследование.
Детектив нахмурилась, припоминая фразу Нильского:
«Со стороны происходящее выглядит подозрительно, я знаю, сталкивался с подобным, но поверьте, мы хотели всего лишь немного забыться и побыть вдали от города».
В вашей семье были преступники?
Вопрос прозвучал раскатом грома. Семья, оглушённая цепочкой из пяти слов, застыла.
Александра попала в цель.
Максим первый собрался с силами и решительными шагами приблизился к детективу. Игнорируя вопрос, он ответил совсем о другом:
Давид Альбертович расспрашивал о яде, пытаясь выведать, кому мой дел продал рецепт.
Что?! Почему ты не рассказывал?
Ника, я не хотел. Твой отец выпил. Я не думал, что это серьёзно.
Мерзавец, прошипела Манина, какой же ты, Давид, мерзавец.
Максим перевёл взгляд с жены на Александру:
Мой дед не был убийцей, не подумайте. Он бы и крысу не убил. Он их боялся. Его вынудили, понимаете? Он потом всю жизнь жалел о случившемся.
О чём жалел? сухо поинтересовалась детектив, уставшая от выпадающих скелетов.
О чёртовой сделке.
* * *
Ночь подкралась незаметно, только Алисе Сафьяловой не было до этого никакого дела. Сыновья давно спали, убаюканные сладким какао и материнским чтением, а ей было не до сна. Документы, сложенные стопкой, пугали однозначностью последствий: опасность, вот чем грозила помощь Селивёрстовой. Но иначе Алиса поступить не могла.
Свет ночника ленивой змейкой тянулся из-под приоткрытой двери. Мальчишки всё ещё боялись темноты, и Алиса их понимала. Она бы никому и никогда не призналась, но пугающие образы, тени мрачных дней, идущих после убийства мужа, тревожили и её. Дети знали из правды лишь малость: папа погиб в автомобильной аварии, но даже этого хватило для череды кошмаров, продолжавшихся до сих пор. Алиса же знала всё: аварию подстроили. Не случай и не коварство судьбы лишили её дорогого человекаруки, жестокие, кровожадные. Руки бизнесмена, плюющего на жизни простых людей.
Алиса заглянула в комнату, и от сердца отлегло. Мысли, что однажды она точно так же зайдёт проверить мальчиков и обнаружит пустые кровати, кусались образами один другого страшнее. Как журналистка не пыталась, но даже со смертью убийцы мужа и сестры, спокойствие не пришло. Оно являлось призраком, маячило перед глазами, но оставалось ненадолго.
Мальчишек обнимал Морфей. Он дарил хорошие сны, и дети, совершенно умиротворённые, с радостью принимали его дары.
Алиса улыбнулась сове-ночнику, любимому светилу ребят, и вышла из комнаты. Какие существа только не поселялись в детской: мишки, собачки, черепахи и даже слоны. Но прижилась только сова. В детстве Алиса тоже любила сов. Потом охладела.
Хотела бы она вновь стать маленькой девчонкой и не знать потерь, разочарований. Не обладать той информацией, которая сейчас была на руках. Все мрачные секреты, жестокие тайны хранились здесь, на обычной бумаге. Принтер продолжал ронять на пол новые листы, а Сафьяловамечтать о душевном спокойствии. Быть может, когда история с Караэсом останется позади, и жертвы от смертельного укола прекратятся, она тоже прекратит страдать виной за слишком громкие дела и необдуманные поступки, за чересчур громкие заявления и поспешные разоблачения? Она остановила предостаточно уродов, но сколькими судьбами пожертвовала? И на чьей стороне перевес: добра или зла? Журналистка рада была бы ответить однозначно, но увы, совесть не позволяла.
Распечатанные копии были страховкой на тот случай, если Дальше рассуждения стопорились только силой воли. Профессор с громким именем и звучной фамилией Светилов ходил в друзьях у самых коррумпированных чиновников и настоящих светских лицедеев. Обнажая правду о нём Александре, Сафьялова подносила острый нож не только к своей, но и к шеям своих мальчишек. Поэтому страховка была необходима: ценные материалыстопроцентные сенсации обо всех, кто мог бы отомстить за Светилова, оставались на жёстком диске, флеш-накопителе и в распечатках. Диск был запороленв надёжности Сафьялова не сомневалась. Пароль придумала не она, а дети. Два сына, два слова. Что касается флешки, то та всегда лежала в сумкезапасной, используемой крайне редко. Распечатки со всеми важными данными Алиса планировала закопать в саду.
Вроде бы все меры предприняты, всё учтено. Если ей будут угрожать, если попытаются убрать с дороги, она воспользуется спрятанными сокровищами. И даже после обнаружения флешки или распечаток, у неё останется жёсткий диск и облачное хранилище. О последнем едва не забыла. Журналистка отлично знала методы Светилова и ему подобных, так что страховка могла спасти жизнь.
Когда принтер выплюнул последнюю запись, Алиса упаковала каждое из доказательств в чистый файл и только потом со всеми потрохами сдала Александре профессора.
* * *
Раиса Павловна слушала с понятными эмоциямипереживала. Историю семьи Максима и его трагедию она знала с самого начала. И узнала гораздо раньше дочери, потому что в отличие от хрупкой Ники, была сильной. Так она себя убеждала. Но тем не менее рассказ тогда ещё не зятя поверг её в шок и заставил задуматься о пресловутых, о проклятых генах.
Первое время: недели, месяцы страхи роились, множились, не давая покоя ни днём, ни ночью, но постепенно, с каждым приходом Максима, они всё мельчали и мельчали, пока парень, высокий и складный, любимый парень единственной дочери, не заставил их полностью исчезнуть.
Ни слова и обещания, ни объяснения и оправдания помогли Маниной избавиться от прилипчивого страха и такого же сомнения. Взгляды, касания, поступки растворили всё то, чего она боялась, чего опасалась.
Максиму было тринадцать, когда он впервые осознал, что его брат не такой, как все. Жестокая правда обрушилась ливнем. Брата лечили, родные пытались помочь кто чем мог, но больше всех старался Максим. Он не отвернулся от Жени, не стал избегать общения, ни разу не назвал его чудовищем или каким другим обидным словом. Он вёл себя так, будто Женина агрессия к противоположному полу была нормальна. Он был рядом, когда родители сдавались.
Жене стало легче. Так казалось. Годы лечения не прошли даром. Он научился справляться со своей неадекватностью и перестал пугать девушек своими жуткими песенками. Всё шло хорошо до шестнадцатилетия, а потом случилось то, что случилось.
Раиса Павловна знала обо всём не по рассказам дочери или Нильскогоподробности сообщал муж. Давид любил узнавать абсолютно всё о людях, с которыми сталкивался. А здесь было не столкновение: его школьница Ника поговаривала о свадьбе.
Всерьёз её намерений никто не воспринимал, но всё же и Раю, и Давида волновало то, какие слухи ходят о парне дочери. Оба приняли решение узнать побольше о Максиме. Давид называл это препарированием личной жизни. Он доставал информациюумел это делать, а как Рая не выясняла, она слушала и делала выводы.
А потом Максим в тайне от Ники, она была у подружки, пришёл к ним домой.
В его словах не было жестокости, грубости, ненависти. Максим не строил из себя ни героя, ни жертву. Он говорил о брате с любовью и нежностью, не обвиняя того в злых сплетнях, касающихся и самого Максима.
Женя был болен. У него выявили психическое нарушение. И конечно, многие этого не понимали: его обзывали, ему грубили, не принимали в компанию и избегали. Максим же защищал брата.