Все обстоит иначе, ответил адвокат. Не стоит верить слухам.
Чарльз отправился в отель, где забронировал номер утром, на случай, если придется задержаться еще на день. Сразу после предъявления обвинения он связался со своими бизнес-партнерами и ввел в курс дела. Заседание магистратского суда было назначено на следующую пятницу. Он рассчитывал съездить в Лондон до той поры.
На похороны он не явился, но на чтении завещания должен был присутствовать. Чарльз вообразил себе перекошенное от злости лицо мачехи. Последние несколько лет каждая их встреча оборачивалась скандалом. Она не гнушалась ничем и часто прилюдно высмеивала его внешность, бедность или ориентацию. Чарльз сдерживал себя, как мог, стараясь не отвечать на ее выпады. Хотя были моменты, когда он был бы не прочь пустить в ход кулаки.
Стэнхоуп размышлял об этом, принимая душ, и понимал, что даже в его жизни были обстоятельства, когда ему хотелось преступить черту. Ну, или хотя бы сбежать от реальности в мир, где он не был бы ненавистным пасынком и пятым колесом. После душа он надел чистую рубашку и белье, купленные по дороге в отель, отметив про себя, что в следующий его визит в Честерфилд надо бы озаботиться сменной одеждой и туалетными принадлежностями.
В половине восьмого Стэнхоуп спустился в лобби-бар. Он еще не ужинал и готов был вола проглотить целиком. Меню бара состояло в основном из закусок, но Чарльз к еде был не привередлив. Наскоро перекусив, он вернулся к ресепшену. Отец Брайан уже ждал его там. Он был одет в обычную одежду, отчего выглядел еще более тощим. Его мимика и быстрая походка выдавали теперь уже ничем не прикрытую нервозность. Завидев адвоката, он кивнул. Стэнхоуп по привычке протянул ему руку, но тот, казалось, не заметил ее. Священник сжимал в ладонях пластиковый конверт с такой силой, что его пальцы побелели.
Я рад, что вы пришли, Чарльз выдал фирменную улыбку. Желаете выпить чего-нибудь? Он указал в сторону бара.
Я бы предпочел побеседовать в месте более уединенном, вполголоса произнес Отец Брайан.
Мы можем подняться ко мне в номер, предложил Стэнхоуп.
Отец Брайан снова кивнул.
Они поднялись на третий этаж. В ограниченном пространстве лифта Чарльз ощутил слабый запах одеколона. Он бросил взгляд на коротко стриженный затылок мужчины. У самого края роста волос, он заметил небольшую, но отчетливую родинку. На тонкой шее под бледной кожей проступали позвонки. Кончики его ушей порозовели, а плечи вздрагивали всякий раз, когда Стэнхоуп делал движение в его сторону. Это подогревало интерес. Поймав себя на этой мысли, адвокат в очередной раз осознал свою испорченность. Но она не расстраивала его, а, наоборот, раззадоривала. Находиться с Отцом Брайаном так близко и в тайне сексуально объективизировать его, было довольно волнующе. Чарльз усмехнулся, а священник, заметив это, покраснел еще сильнее.
В номере Стэнхоуп по-хозяйски расположился в кресле и предложил гостю присесть напротив. Отец Брайан медлил. Казалось, здесь он чувствовал себя еще более некомфортно, чем в лобби. Он бродил по номеру, словно пытаясь найти себе место. Задержавшись у окна, он обернулся. В сдержанном свете напольных ламп, его взгляд выглядел таинственно.
Я, наверное, должен объясниться, почему настаивал на конфиденциальности встречи, начал он торопливо. Просто то, о чем я хотел рассказать, для меня самого выглядит странно. Я беспокоился, что кто-нибудь, краем уха зацепив наш разговор, мог бы расценить все превратно.
Вы говорите об исповеди? уточнил адвокат.
Не совсем, покачал головой священник. На самом деле, Кевин ни разу не исповедовался мне. Он не верил в Господа, так как избрал научный подход к вопросу сотворения жизни. Но при этом знал библию лучше, чем любой самый ревностный католик. Ему нравилась ее художественная, как он говорил, составляющая: сюжет, персонажи и образы. И такими мыслями он делился со мной, представляете? Поначалу это было странно, но он был умен и умел увлечь собеседника. Он изучал историческую литературу, проводил параллели, выявлял противоречия. Часто я испытывал страх, ведя с ним подобные беседы. Но, как я думаю, он не преследовал цели смутить меня. Даже будучи несогласным с моей точкой зрения, он испытывал умиротворение от этих бесед.
Порой я пытался увести его от опасных тем. Тогда мы заговаривали об обществе, этике и нормах. Он, как любой подросток, имел довольно идеалистические взгляды на то, чему должно быть в этом мире, а чему нет. Кевин осуждал дискриминацию и жестокость в любых ее проявлениях, и в этом, пожалуй, я бы с ним солидарен.
Он рассказывал о своей семье? прервал его Стэнхоуп.
Отец Брайан бросил на него растерянный взгляд, будто Чарльз своим вопросом вывел его из транса.
Нечасто, ответил он. Но не из страха, как мне кажется. Я ведь говорил, что он был осторожен. Парень любил свою мать, несмотря на ее жестокость. Он переживал и заботился о ней. Оттого, все произошедшее кажется мне невероятным.
Вы сказали, Элеонора была жестокой по отношению к сыну?
По словам Кевина, у нее была тяга к саморазрушению, священник, чуть запрокинув голову назад, навалился на подоконник. Взору Чарльза предстал его острый подбородок и выступающий под ним кадык.
Алкоголь или наркотики? спросил адвокат, силясь сосредоточиться на теме разговора.
Алкоголь и опасные связи, бросил Брайан, покосившись на Стэнхоупа. Идя на поводу у своих зависимостей, она часто переходила черту. Незадолго до выпуска Кевин в очередной раз пришел ко мне побитый. Я стал расспрашивать его, но он не сказал ничего определенного. Вместо этого он упомянул, что нашел способ исправить их с матерью положение. Он сказал, что уже многое сделал для этого, но готов сделать еще больше. Могу лишь предположить, но думаю, это как-то связано с его талантом живописи. Вы ведь уже слышали о нем?
Да, подтвердил Чарльз.
Кевин выглядел тогда таким воодушевленным. И я был по-настоящему счастлив за него, Отец Брайан грустно улыбнулся. Думаю, я сильно привязался к нему. Но больший мой грех в том, что он это понял. Он оставил мне прощальный подарок.
Брайан вздохнул и протянул адвокату конверт. Стэнхоупу пришлось подняться с места, чтобы взять его. Он заглянул внутрь и обнаружил там скетчбук с набросками в пастели и графике. От сюжетов набросков у Чарльза дрожь пробежала по телу. В основной своей массе они содержали мужскую обнаженную натуру, либо сцены порнографического характера с участием мужчин.
Это Чарльз пытался подобрать нужные слова, но не смог.
То, как мне кажется, в чем наши вкусы совпадали, священник горько усмехнулся. К своему стыду, я нахожу эти рисунки действительно прекрасными. Но как бы мне ни было жаль расставаться с ними, думаю, я должен вернуть их ему через вас. Для меня хранить подобные вещи небезопасно.
Адвокат с трудом оторвался от рисунков, закрыл альбом и кивнул. Он прочистил горло и поднял на Отца Брайана полные удивления глаза.
Почему вы просто не избавились от них?
Я хотел, но не смог. Подумал, что его бы это расстроило.
Отец Брайан, могу я просить вас выступить в суде в качестве свидетеля защиты? Разумеется, вы можете не упоминать компрометирующие вас подробности, сосредоточившись лишь на взаимоотношениях Кевина с Элеонорой.
Брайан некоторое время молчал.
Я сделаю это, если вы этого хотите.
Он взглянул на Чарльза как-то неопределенно и после долгой паузы спросил:
Мистер Стэнхоуп, вы находите меня привлекательным?
Простите? растерянно произнес адвокат.
Ранее мне показалось, вы смотрели на меня с интересом, пояснил мужчина. К своему изумлению Стэнхоуп различил в его голосе кокетливые ноты. Я ошибся?
Чарльз обвел взглядом номер и в смятении выдохнул.
Скажем так, ваши внешние данные теоретически могли бы соответствовать моим предпочтениям, если бы
я не был священником, договорил за него Брайан.
Пожалуй, согласился адвокат.
Мистер Стэнхоуп нет, могу я называть вас Чарльз?
Как вам угодно.
Чарльз, вы сами выбрали свое ремесло?
Адвокатскую деятельность? Стэнхоуп задумался. Есть много нюансов, но в целом, полагаю, да.
Что ж, в таком случае, вы счастливый человек. И я вам завидую, потому что, при всей моей любви к Господу, я этот путь не выбирал.